- А что? - развёл Антон руками. - Посмотри сам: и резиденции у нас на Земле их работали, и в космосе, оказывается, полно выходцев с нашей планеты, а мы до сих пор ни хрена не знали. Вот где парадокс! А узнали бы - не поверили.
- Почему - "не поверили"? Поверили же в конце концов.
- Проняло нас только тогда, когда они нам на голову сели и в лоб клюнули.
- Вот именно - клюнули. Мало нам своих фашистов на Земле, так ещё из космоса "привалило счастье". Почему именно так, почему?
- А почему нет? - горячо возразил Антон. - Оказались наши братья по разуму агрессивной цивилизацией. А противоречит это логике развития разума? Представь, если бы в своё время Гитлер захватил всю Землю и вырвался бы в космос...
- Да понимаю я всё, что ты мне тут лекции читаешь, - отмахнулся хмуро Кирилл. - Но ведь тоска же, обида, что вот так оно всё получилось.
- А если бы они к нам с шизофреническими лобзаниями явились, тебе понравилось бы? С маниакальными лобзаниями звёздных педиков, к примеру? Тебе понравилось бы? - и Антон истерически хихикнул.
- Да уж лучше с лобзаниями... - несколько растерялся Кирилл.
- Э, не скажи. Ты помнишь наш прежний мир? Тот, который кончился несколько часов назад. Ну, что у нас там было хорошего? Что? Преступность, наркомания, бездуховность, бездумность, серость. Тупик развития цивилизации. Одни из нас становились рабами наживы, другие кидались к псевдопророкам в секты, третьи искали выхода собственной энергии в фашистских организациях. А самоубийства, а поголовное пьянство, а дети, через одного уроды. Только не надо мне в морду Западом тыкать - там людское общество ещё хуже нашего, хотя внешне и выглядит здоровее. А на самом деле давно превратившееся в оболваненное общество. С инстинктами наживы, благосостояния, престижа... А зачем живём мы, люди давно и думать забыли...
- Хватит банальщину нести, - устало сказал Кирилл. - Тоже мне, пророк отыскался.
- Нет, ты погоди, - упорствовал Антон. - Я тут пока в одиночку кашу жрал, знаешь, сколько передумал. С Лизавет Иванной много не порассуждаешь, я ей еле смог втолковать, что такое инопланетяне. А ты меня понять должен. Так вот слушай. Человечество оказалось без цели собственного существования. Землю мы освоили настолько, что дальше стало неинтересно, космос тоже ничего, как думалось нам, интересного не представляет - планетки пустынные, как сама смерть... Нет, я не говорю за отдельных личностей, которые фанатично копаются над познанием окружающего, я говорю о среднестатистическом гражданине. А у гражданина этого нет никаких позывов к дальнейшему своему существованию. Только животные инстинкты к потреблению пищи, к размножению и так далее. Но людям-то этого мало - им эйфорию завоевания космоса подавай. Или построения коммунизма. Или победного марша собственной расы. А иначе - загнивание, смерть, деградация. А теперь смотри - появляются пришельцы из космоса, да не просто пришельцы, а захватчики, агрессоры, враги. Теперь у человечества появился стимул к возрождению, к прогрессу - борьба за освобождение. Цель появилась, смысл существования, эйфория и романтизм. Из покрытого плесенью болота наше общество будет быстро превращаться в проточное озеро. Борьба против космических захватчиков возродит человечество. Вот что ты должен понять.
- Понять? - Кирилл вдруг почувствовал злость. - Романтизм борьбы, говоришь... Может быть... А нюхал ты когда-нибудь, как нутря человеческие пахнут, наизнанку вывернутые? А мясо обгорелое своих друзей по полю собирал? А как человек перед смертью потеет, видел? А запах того пота слышал? А знаешь ты, что с человеком становится в душе его, когда он под собственным пузом запал в гранату вкручивает?!
Кирилл всё-таки закурил. Поломав при этом несколько сигарет и исчиркав кремень зажигалки.
- Значит ты уйдёшь из Резерва? - спросил Антон после некоторого молчания.
Кирилл дёрнул плечами.
- Не знаю я ещё, - сказал он охрипшим голосом. - Я ведь обманул вас с Кассандрой, когда мы ещё там, в городе, встретились. Никакой я не посланник от Сабурова и никогда прежде я не бывал в Резерве. А пробрался я сюда только за тем, чтобы убить коменданта этого объекта. Киллер я, понял? Наёмный убийца. Либо я Сабурова убираю, либо убирают меня. Вот так-то...
И он выпустил струйку дыма в звенящую тишину, что повисла в больничной палате после его слов.
- Врёшь... - тихо сказал Антон, бледнея.
- Нет, - покачал Кирилл головой. - Сам бы хотел врать, да, наверное, разучился. Да и ни к чему уже... Не хочу я убивать Сабурова. Не могу. Но и здесь, скорее всего, не останусь, уйду. Будь что будет. Хватит с меня крови. Романтики борьбы, чтоб ей провалиться...
***
...Ночь наступила прозрачная, тёплая, июньская. Кирилл опустился вниз, в холл маленькой гостиницы посёлка, к этому часу уже абсолютно опустевшей. Он повесил ключ от своей комнаты рядом с ключом от комнаты Кассандры. Девушка после того, как еще в обед её вызвал Сабуров, назад так и не возвращалась - в всём посёлке она была единственным специалистом по пришельцам, и комендант без лишних размышлений ввёл её в координационный совет Резерва.
Так мы даже и не попрощались, с грустью подумал Кирилл, вспоминая смуглое лицо девушки, глубокие, как бездонные озёра, глаза её. Может быть, это и к лучшему - уходя уходи. И он помотал головой, отгоняя от себя навязчивое видение кассандровых глаз. Навязчивое с той самой минуты, когда в первый раз встретились они взглядами - Кирилл и Саша Ярцева. Там ещё, в машине, на выезде из Екатеринбурга. Бог мой! Как же давно это было! А ведь на самом деле и суток не прошло. Поистине не часами меряется время, не часами...
Он вышел на улицу. Было тихо, посёлок опустел - те, кто имел какую-никакую свою технику, покинули Резерв ещё днём, остальные с нехитрым скарбом - что смогли унести с собой в руках - собрались на центральной площади, откуда сейчас слышался многоголосый шум людского скопища и взрыкивали моторы военных грузовиков, присланных Сабуровым для эвакуации. Здесь же хозяйничал лёгкий тёплый ветерок. Он гнал по мостовой бумажный мусор, теребил листочки какого-то комнатного растения, брошенного хозяевами в разбитом горшке на асфальте, качал лампочку над гостиничным подъездом. Лампочка горела вполнакала, как и все остальные уличные фонари. Света в окнах домов тоже почти нигде не было - уходя, жители по привычке экономили электроэнергию, хотя теперь это было бессмысленно.
Некоторое время Кирилл стоял возле подъезда гостиницы, вслушиваясь в гул людской толпы за домами и глядя, как мечется по земле от жалкого мерцания качающейся лампочки его собственная слабая тень. Вот вам и игры в войнушку, господин комендант, подумал Кирилл. Вам попартизанить, погеройствовать приспичило, а людям из-за вашей дурацкой прихоти приходится бросать нажитое, дома свои приходится бросать, благополучное счастьице семейного очага. Хватать первое, что под руку попадётся, и брести неизвестно куда. Вот, наверное, проклинают вас сейчас на площади. Ведь невооружённым глазом видно, что большинство посёлка не поддержало вашу упрямую затею. Осталась какая-то кучка идиотов, которым наплевать, как и вам, на всё, которым лишь бы пострелять да кулаки почесать. А из-за них семи тысячам мирных граждан приходится бежать, спасаться, лиха хлебать. Ваши собственные жители Резерва не поддержали вас, господин Пещерный Лев, а что вы хотите от всего мира в таком случае? Или вы хотите в одиночку, с двумя сотнями сторонников нечеловеческую мощь переплюнуть? Пижонство это, уважаемый, пижонство...
Кирилл скрипнул зубами и зарычал. Он вдруг понял, что не Сабурова он сейчас обличает. Не упрямого коменданта Резерва, а себя самого. Ту часть собственного "я", которая требовала остаться. Кассандра, выступая по радио сегодня, говорила жуткие вещи про Империю Уз. Кошмарная рабовладельческая империя, где путешествия по космосу самым непосредственным образом сочетаются с наличием колоссальных рынков рабов, где суперсовременные достижения разума, цивилизации соседствуют с тяжёлым физическим трудом невольников на рудниках, где в концентрационные лагеря превращены целые планеты, и весь прогресс цивилизации вершится под стволами автоматов в руках нечеловеческой охраны. Они пришли, говорила Кассандра, чтобы взяться за маленькую голубую планету по-настоящему, чтобы превратить нас в источник рабской силы и только. В физический и интеллектуальный товар для невольничьих своих рынков. Знакомая картина, знакомая до отвращения - разросшийся до космических масштабов сталинский ГУЛАГ. Боже мой, а мы-то свято верили, что взаимоненависть - это всего лишь переходная болезнь человечества. Верили, что старшие братья наши по разуму, приди они на Землю, обязательно окажутся добряками с распахнутыми для объятий конечностями. Излечат они нас от болезней, накормят тремя хлебами миллионы, решат за нас все проблемы, маленькие и большие. А космические монстры останутся лишь в дерьмовых боевиках вышедших из ума фантастов. А выяснилось всё как раз наоборот - выяснилось, что старина Уэллс, как всегда, оказался прав.
