Когда, пройдя через гостиную, мы подошли к стоявшему в эркере столу с двумя приборами, не могу сказать, чтобы я смутился, но все же почувствовал, что не совсем правильно проинструктирован.
— Я была еще в постели, когда вы позвонили, — сказала она, беря ложку. — Я уверена, что вы уже позавтракали, но как насчет кофе? Садитесь… нет, не туда, это место моего мужа. Ольга! — крикнула она довольно высоким голосом. — Кофейную чашку, пожалуйста!
Дверь отворилась. С чашкой и блюдцем в руках в гостиную вошла женщина, по виду настоящая валькирия[3].
— На подносе, моя милая, — сказала мисс Джеффи, и валькирия исчезла.
Раньше чем дверь успела закрыться, она влетела обратно в гостиную с чашкой и блюдцем, которые теперь уже стояли на подносе. Я был вынужден отступить в сторону, чтобы не быть раздавленным. Когда она вошла, я получил от хозяйки кофе и подошел к стулу с другой стороны. Она взяла ложку и отломила кусочек дыни.
— Все в порядке, — сказала она, как бы ободряя меня. — Просто я немного сумасбродка, вот и все.
Она раскрыла рот, откусила кусочек дыни, и вопрос о ее зубах, совершенно великолепных, отпал сам собой.
Я сделал глоток кофе, едва ли приемлемого для человека, привыкшего к кухне Фрица.
— Вам известно, что мой муж умер? — спросила она.
Я кивнул.
— Так я и поняла. — Она взяла ложкой еще один кусочек дыни и отправила его в рот вслед за первым. — Он был майором запаса в войсках связи. В прошлом году, в один из мартовских дней, он, уезжая, оставил пальто и шляпу там, в холле. Я не стала их убирать из некоторого суеверия. И когда три месяца спустя получила извещение о том, что он убит, они все еще были там… И вот прошел год: пальто и шляпа висят по-прежнему. Мне становится плохо при взгляде на них, но убрать их я не могу.
Она указала на место, где всегда сидел ее муж, и продолжала:
— И от вида этого пустого стула я тоже больна. Разве вы не были удивлены, когда я сказала по телефону: давайте приходите? Мы же с вами совершенно незнакомы, и вдруг я с такой легкостью пригласила детектива, желающего задать мне какие-то вопросы, касающиеся этого убийства? Вам это не показалось странным?
— Может быть, и показалось, — уступил я ей, чтобы не показаться капризным.
— Конечно же вы были удивлены.
Она опустила кусочек хлеба в щелку тостера и взяла в ложку еще кусочек дыни.
— От всего этого я сделалась страшно нервной.
Как-то однажды я решила бросить свое сумасбродство и придумала, как это сделать. Я решила обратиться к какому-нибудь мужчине с просьбой имитировать все так, как было прежде. Пусть бы он сидел со мной за завтраком на месте Джека, то есть на месте моего мужа. Тогда он смог бы забрать из холла эти ужасные пальто и шляпу. Но… знаете что?..
Я сказал, что не знаю.
Она доела свою дыню, вытащила поджаренный хлебец и помазала его маслом. И только после этого продолжила:
— Но такого мужчины, которого я могла бы попросить об этой услуге, не было! Никого из всех, которых я знаю. Никто не смог бы понять меня! Но я окончательно и бесповоротно решила устроить все именно так.
И сегодня утром, когда вы позвонили мне, я просто вся задрожала от ужаса: погибла Присцилла! И я сказала себе: этот человек мне не знаком. Не важно, поймет ли он меня правильно или нет, но он все же может сесть и позавтракать вместе со мной, а потом унести эти пальто и шляпу.
Она развела руками и округлила глаза:
— А вы вообще-то слышали, что я вам говорила? — Мисс Джеффи неожиданно передразнила себя: — «Я уверена, что вы уже позавтракали… Нет, не туда, это место моего мужа»! Я просто потеряла на какое-то мгновение контроль над собой. Вы считаете меня сумасбродкой?
Я встал, обошел вокруг стола, сел на стул справа от нее, взял салфетку, придвинул к себе тарелку, протянул руку и спросил:
— Вы не передадите мне тост?
Она таращила на меня глаза добрых три секунды, прежде чем медленным движением протянуть руку с хлебцем. Рука ее была твердой.
— Извините меня, — сказал я, — но мне, я полагаю, следует съесть этот тост, если вы хотите, конечно, довести вашу идею до конца. Так что если у вас есть еще и джем, мармелад или мед…
Она сразу же встала и вышла из гостиной через приоткрытую дверь. Очень скоро мисс Джеффи вернулась с набором банок на подносе. Я выбрал ту, на которой было написано «Сливовый джем», и принялся за еду.
Миссис Джеффи тем временем приготовила еще один тост, намазала его маслом, откусила кусочек и налила нам по чашке кофе. Она съела весь тост без остатка, потом вновь заговорила:
— А вы возьмете с собой пальто и шляпу?
— Конечно.
Нахмурившись, она посмотрела на меня, протянула руку, как будто собиралась коснуться моей, но тут же отдернула ее.
— И вы хотите сказать, что все поняли?
— Нет, черт возьми, я ведь для вас всего лишь незнакомец. — Я отодвинул кофейную чашку. — Послушайте, миссис Джеффи, дело обстоит следующим образом. Ниро Вулф расследует для одного своего клиента дело об убийстве Присциллы Идз. Как я уже имел честь сказать вам по телефону, мы вовсе не считаем, что вам известно что-то об убийстве, прямо или косвенно, но вы определенно можете располагать информацией, которая могла бы нам помочь. Вы ведь унаследовали после своего отца двенадцать процентов капитала корпорации «Софтдаун» и были когда-то близкой подругой Присциллы. Это верно?
— Да.
— Когда вы видели ее в последний раз?
Она провела салфеткой по губам, вытерла пальцы, потом бросила ее на стол и встала.
— В другой комнате нам будет значительно удобнее разговаривать, — сказала она и пошла к двери.
Я последовал за ней через гостиную, где было довольно прохладно, поскольку венецианские шторы скрывали ее от ярких солнечных лучей. В помещении, куда мы вошли, вся мебель была укрыта светло-голубыми чехлами, которые выглядели так, будто на них никто и никогда и не садился. Она достала из лакированной шкатулки сигареты, я раскрыл свою пачку и дал ей прикурить.
Миссис Джеффи с удобством расположилась на огромных размеров диване, хотя он и был значительно меньше того, который когда-то принадлежал вдове Роули. Я сел на стул.
— Знаете, — сказала она, — до чего же все-таки странный у меня ум. Думаю, что ни у кого не может быть никаких сомнений в том, что я сумасшедшая. Когда вы только что спросили меня насчет последней встречи с Прис, я в первый раз поняла, что ведь кто-то должен сделать это.
— Что сделать? Вы имеете в виду — убить?
Она кивнула.
— Я услышала об этом вчера поздно вечером, когда мне позвонила одна приятельница. Я ведь никогда не читаю вечерних газет, а сегодня еще не заглядывала и в утренние, да и вряд ли стала бы читать, потому что не выношу подобных вещей. Я попросту закрываю глаза на то, чего не желаю знать. Итак, я получила известие, что Прис — жертва убийства. То есть она найдена мертвой в своей квартире, задушена. Но только и всего. Когда вы спросили меня, когда я видела ее в последний раз, меня вдруг что-то кольнуло: ведь был же убийца. Не сама же она это сделала? Верно?
— Разумеется, не сама. Кто-то накинул с этой целью ей веревку на шею. Она была задушена чем-то, похожим на веревку.
Миссис Джеффи вздрогнула и, казалось, еще глубже зарылась в мягкую подушку дивана.
— Она… А как вы думаете, она долго мучилась?
— Скорее всего, нет.
— И все же, как долго? — настаивала она.
— Если веревка была достаточно эластичной и крепкой, то должно было пройти всего несколько секунд, прежде чем она потеряла сознание.
Я посмотрел на миссис Джеффи: ее пальцы были крепко сжаты, и острые ногти, вероятно, впились в ладони.
— Что может сделать женщина, если мужчина душит ее веревкой и крепко держит?
— Ничего, разве что только поскорее умереть, — резко ответил я. — Но вы воспринимаете все это слишком тяжело. Если бы я начал вас душить минуту назад, когда вы завели этот разговор, то сейчас все уже было бы кончено. Вернемся лучше назад, к нашей беседе, и попробуем восстановить все с самого начала. Итак, когда вы в последний раз видели мисс Идз?
Миссис Джеффи глубоко вздохнула, ее губы приоткрылись, а пальцы немного разжались.
— Не думаю, чтобы мне хотелось об этом говорить.
— Ну и прекрасно. — Я был возмущен. — Вы должны мне три доллара.
— Кто, я? За что же это?
— Стоимость оплаты такси; ведь я явился сюда, для того чтобы занять за завтраком место вашего покойного мужа. Вы ведь только из-за этого позволили мне приехать сюда. Кроме того, следует учесть и обратную дорогу, потому что мне придется заехать в Армию Спасения, дабы избавиться от шляпы и пальто, которые я обещал захватить с собой. И эти три доллара как раз покроют расходы, которые неизбежны. Но я хочу предупредить вас, что я предпочитаю наличные.
Она покачала головой, нахмурившись.
— Скажите, я когда-нибудь раньше встречалась с вами? — вдруг спросила она.
