Вошла Розенда и огорчила с порога: оказывается, Мартинес де Хойя приедет только завтра; а из Боготы пришла бандероль и письмо на имя Паулы.
– Какая бандероль, какое письмо? – нахмурилась девушка. Но в следующий миг она смотрела на письмо таким взглядом, что едва не затмила утреннее солнце. В глазах отразились слова о туризме. И она уже точно знала, что найдет под бумажной упаковкой. Три, нет, четыре разных по величине красочных журнала. Есть из чего выбрать, обрадовалась Паула. Она села на кровать, поджав под себя ноги, и взяла в руки первый журнал. «Мост в Европу». Новый. За последний месяц. Для тех, кто любит путешествовать. В глазах отразились первые броские строки рекламы: «Вершины горнолыжного мира», «Перекати Европу на четырех и двух колесах», «Путешествуй – это модно!», «Странствующая тусовка».
Морская метрополия… Солнце и синее море… Город у озера… От Средиземного моря до Черного… Оазисы…
Паула оторвала взгляд от журнала и посмотрела на изображение улыбающегося Бенисио.
– Ну, красавчик, подскажи, куда мне поехать? В Александрию? Ну нет! – рассмеялась девушка. – Сам езжай в Александрию. Лично я соскучилась по Франции. Хотя ни разу там не была. А может, мне снова поехать в Испанию?
Она открыла журнал в середине. Красочная фотография на целый разворот. Лазурное море, красные и жемчужные кораллы, разноцветные рыбы, ныряльщик в изумрудном костюме. Следующий снимок. Длинная высокая волна с крутым гребнем, накрывающая отчаянного серфингиста. Отдельная фотография инструктора, облаченного в облегающий и блестящий на солнце яркий костюм. Стройный, мускулистый парень. С длинными волосами и искренней, подкупающей улыбкой.
Рука девушки дрогнула. Она на миг прикрыла глаза и снова вонзила взгляд в снимок. На нее смотрел пусть не сам Бенисио, но его меткая копия. Верно, проглядывали в нем знакомые черты дель Торо. Скулы, может быть, улыбка, легкая припухлость под глазами. У Бенисио скулы словно обведены нежным огнем, а у этого парня они скованы морозом. Фотомодель, уверенно заключила Паула.
На следующей странице снова он. Инструктор стоит в окружении любителей дайвинга с аквалангом и, судя по всему, что-то объясняет им. Вот и надпись четко говорит об этом: «Наши опытные инструкторы дайвинга помогут вам легко и быстро освоить акваланг и открыть для вас удивительный подводный мир».
Так, что это за место? Паула вернулась на пару страниц назад и прочла:
«Dream’s Beach. Отель расположен в лучшей части лагуны близ Порт-Авентуры…»
Это же рядом с Коста-Бравой, отметила девушка, все то же пленительное средиземноморское побережье. И читала дальше:
«Отель построен в арабском стиле в пастельно-розовых тонах… Великолепный песчаный пляж… Большой открытый бассейн… Тренажерный зал, сауна… Возможно размещение с животными, но необходимо предварительное разрешение администрации отеля… Подводное плавание (общий язык – английский). Четырехдневный курс для получения сертификата международного образца. Обучение под руководством русского инструктора, трансферы, полная экипировка».
Русский инструктор? Может, поэтому его скулы словно заморожены?
Паула вновь вернулась к фотографии парня – на сей раз он смотрел на нее с обложки ежемесячника «Фламенко». Его волосы наполовину скрывала белоснежная бандана. На заднем плане яхта под названием «Ипанема» и бесконечное синее море. Даже без немного поднадоевшего рекламного слогана «Он знает все о твоих желаниях» Паула осознала сей факт. Казалось, этот парень знал о ней пусть не все, но многое. Он манил взглядом, улыбкой; ему помогали море и красавица-яхта.
Название яхты возродило райские воспоминания о Рио-де-Жанейро, заливе Гунабара, вход в который сторожит гора Сахарная голова, о пляже Ипанема. Там Пауле не обязательно было роскошно выглядеть, а просто быть раскованной, с легкой улыбкой наблюдать за гомосексуалистами, которые в поисках единомышленников приезжают в Рио со всей Бразилии.
Фотография была настолько четкой, что девушка разглядела каждую щетинку на подбородке парня, увидела свое отражение в его глазах, хотя такое было невозможно.
Не верится, что в его жилах течет неиспанская кровь.
Она от кого-то слышала, что русские – люди загадочные. Что еще? Ах да, Бенисио проходил актерскую подготовку как американец или даже как русский, это его слова. И еще то, что значительная часть кокаина, выращенного на плантациях ее отца Рафаэля Эспарзы, уходит именно в Россию.
Отец…
Он слышать не хочет о европейском образовании Паулы. Европа для него – рынок сбыта, ничего более. Девушка забыла о рекламных проспектах, горкой лежащих на кровати. Забыла о времени. Сейчас одиннадцать, а к этому часу отец ждал ее на старой террасе, чтобы запечатлеть сухой поцелуй на челе своей дочери. И все. Он даже не сможет поинтересоваться ее делами. Потому что у нее никаких дел нет.
15
Рафаэль сидел на террасе, примыкающей к бару, и занимался своим любимым делом: пил текилу и курил одну сигарету за другой. Он был в сером полосатом костюме, в сланцах на босу ногу. Время от времени к нему подходила служанка, ставила тазик с теплой водой и мыла хозяину ноги. Со стороны он выглядел полным паралитиком.
За всю свою жизнь он ни разу не пробовал наркотиков. Ни разу не взял в руки сотовый телефон. Может, поэтому был еще жив. Канули в Лету те времена, когда каучуковые дельцы и наркобароны, купаясь в шампанском и прикуривая сигары от стодолларовых банкнот, старались перещеголять друг друга.
Рафаэль Эспарза среди кокаиновых королей считался долгожителем. Он смотрел на мир уже шестьдесят четыре года. Тридцать пять лет он занимался наркобизнесом и был первым из преступных авторитетов, кто стал использовать маршруты традиционной контрабанды спиртного и табачных изделий для нелегальной переправки за границу марихуаны и кокаина.
У него был усталый взгляд. Он говорил медленно, словно нехотя или как после тяжелейшего инсульта. Его мимика и движения были такими же заторможенными. Он походил на рыбу, выброшенную на берег.
Когда он был молод, люди искали его расположения. Когда постарел – все стали в страхе убегать от его симпатий и настроений. Сам он ощущал на своих сутулых плечах бесконечную усталость.
Пол террасы, примыкающей к южной части виллы, выложен крупным красным камнем, на котором видны несмываемые отпечатки времени, что также подчеркивали неровные швы между камнями и навеки въевшаяся в них глинистая масса. На беленых стенах несколько картин аборигенов. Окна, выходящие на террасу, забраны декоративной деревянной решеткой. Вдоль стены выстроились в ряд бордовые диваны и низкие столики между ними. Опоры кровли покоились на старинных фундаментах, чуть превышающих толщину потрескавшихся бревен. Покатая крыша террасы заканчивалась окнами в человеческий рост. Вдоль этой стеклянной стены также стояли диваны, стулья и столики. Окна никогда не открывались. Легкий ветерок проникал из настежь распахнутых дверей.
Эта часть владений Эспарзы, носивших название асьенда Сан-Тельмо (вторых по величине и роскоши в Антьокии, центром которой был Медельин), метко попадала под определение «музейной». Тут все было выдержано в старом стиле, без какой бы то ни было роскоши. Здесь все располагало к отдыху, к долгой и непринужденной беседе. Ничто не отвлекало и в то же время не было замылено. Эта пристройка – все, что осталось от старого дома, на месте которого выросла вилла колониального стиля, спрятанная в сердце антьокинских кокаиновых плантаций. Всё и все, кроме этого провинциального незапамятного уголка и Паулы Марии, наводило на Эспарзу тоску. Он и асьенда Сан-Тельмо, возведенная неподалеку от золотых приисков, были неразделимы, и Рафаэль не собирался менять привычный уклад жизни.
Он буднично ответил на приветствие старшего сына, пустив в его сторону струю табачного дыма и прикрыв глаза. Лениво заметил, что бог дал ему натурального урода. Выходило, наследника в роду Эспарзы не было. Артуро получился на удивление тщедушным, словно был зачат от родных брата и сестры. Он попробовал себя в боксе – в тараканьей категории, для этого Эспарза пригласил в свое поместье такого же костлявого тренера, дабы не тратиться на спарринг-партнера. И часами наблюдал, как бьют морду его сыну и колотят ему по печени. В конце концов тренер-мексиканец вспылил: «У него (Артуро) нет ни одной извилины». В этот же вечер тренера скормили свиньям. Сеньор Эспарза равнодушно наблюдал, как стая его чушек с жадностью пожирала себе подобного. Сначала они съели мясо и внутренности, потом начали с хрустом перемалывать его ребра. От боксера остался волосатый череп и пара берцовых костей.
Три месяца назад свиньи снова прилично прибавили в весе, урвав лакомый кусочек – молодого учителя английского языка. Его обнаружили в неожиданном месте, в спальне Паулы Марии, где он обучал девушку премудростям секса и в ее объятиях забыл обо всех трудностях перевода.
