– А завтра? – спросил колумбиец, придирчиво разглядывая пеструю ковбойку с коротким рукавом.
– То, что вы держите в руках, завтра и будет жизненно необходимо. Я не расслышала вашего имени…
– Энрике.
– Прекрасно! Вы сделали правильный выбор, Энрике. Лето – время романтического стиля. Посмотрите джинсовые шорты. Посмотрите рубашку. Вам не подойдет цвет хаки – у вас и без того мужественный вид. Избегайте перегибов, Энрике. Ваш выбор – карамельные тона. Пожалуйста, пройдите за шторку, там примерочная. А вы, Паула, сюда, пожалуйста.
Бойкая хозяйка распределила клиентов по примерочным кабинкам и подносила им одежду.
– Паула, вы можете примерить купальник. Белый? – Она энергично покачала головой. – Нет. Синий и бордо – ваши цвета. Приложите лиф к руке. Превосходно!..
Она сама открыла дверь, провожая клиентов с фирменными бумажными пакетами. В качестве подарка она вручила Пауле букет чайных роз, а Энрике – миниатюрную серебряную зажигалку. Колумбиец выбросил ее в вазон с цветами.
Шесть вечера. Паула решила искупаться. И непременно в море. Раствориться в нем, стать маленькой рыбкой, о чем она мечтала каждый божий день. Она прихватила с собой пляжный халат и широкое полотенце с вышитыми буквами – DB (Dream’s Beach) и подошла к двери. Мечтательная улыбка тотчас спорхнула с ее лица. Ровно две недели ей придется выходить через комнату Энрике и всегда слышать за спиной его сурово-деловое дыхание, на затылке ощущать его прилипчивый взгляд. Он отвечает за нее головой… Сейчас пришло необоримое желание увидеть его голову в мусорной корзине… и стать по-настоящему свободной.
Паула прошла через зашторенную арку и надолго задержала взгляд на своем опекуне. Энрике лежал на кровати и смотрел телевизор, выключив звук.
– Так и будешь за мной ходить? – зло выговорила девушка. – Найди себе подругу на это время и позволь утащить себя в ее номер.
– Хорошо, я найду себе подругу и позволю ей все, чего она только пожелает. Но захочется ли тебе стоять у ее кровати? Паула, не напрягай меня. Ты на отдыхе, я на работе.
– Тогда напиши на лбу и на спине, что ты – мой телохранитель. Чтобы люди не заподозрили меня в дурном вкусе.
– Это видно за милю.
– Что именно? – сдвинула брови Паула.
– Ты на пляж? – Энрике пультом выключил телевизор и встал с кровати.
– Как я тебя ненавижу!
Широкие черные бриджи, плиссированный топ… и полотенце. Его Паула комкала в руках, видя себя натурально черной вороной в белой голубиной стае. Она не удосужилась прихватить с собой даже фирменную пляжную сумку отеля. Она выходила к бассейну через пассаж. За столиками сидели абсолютно другие, не похожие на нее люди. Они были раскованны, раздеты, казалось, в этот ресторан не пускают в верхней одежде, лишь в купальных костюмах. Эти люди показались ей сливками самого демократичного общества: никто не посмотрел на ее «зимнее» облачение. А ей представлялось, что все отвернулись от нее. «Но у меня же есть опыт, приобретенный прошлым летом в самом сердце Каталонии!» – едва не воскликнула она. Оказалось, от прошлогоднего опыта не осталось и следа. Она словно все забыла, впервые столкнулась с особенным шармом изысканного кича отдыхающих.
Я простолюдинка, несколько раз повторила Паула, сбегая по лестнице, отделанной под мрамор, и касаясь ладошкой литого шершавого ограждения. Оказалось, она пошла не в ту сторону: чтобы попасть на пляж, ей придется пройти по всему периметру лазурной купальни. Или же вернуться и пройти вдоль фасада, мелькая в проемах арок. Она нашла выход из этой странной ситуации, куда сама себя и загнала. Нет, это Энрике, прилипший к ее плиссированной спине, загнал ее в угол! Паула решительно подошла к решетчатому лежаку и бросила на него полотенце. Сняла красные пантолеты-лодочки и, будто на генеральной репетиции своей премьеры, начала стягивать бриджи. Выругалась про себя: «Идиотка! Сначала надо было скинуть противный вечерний топ».
Я простолюдинка. Просто полуголая селянка. Она прошла по песку, ставя ногу с носка на пятку, так, будто всю жизнь ходила только на шпильках. Дошла до ограждения бассейна, взялась за блестящие поручни и стала спускаться. Оказавшись по грудь в теплой воде, она подняла голову. Паула впервые улыбнулась за это время: опекун наконец-то отстал от нее. Где он – отсюда не видно. Верно, он занял место на соседнем лежаке. Интересно, подумала девушка, прихватил ли Энрике с собой пульт? Ну, чтобы переключать свою подопечную на обратный курс, когда она доплывет до бортика в бассейне и до буйка – в море?
Паула оттолкнулась от ступеньки и с головой ушла в воду. Она умело выдохнула носом, чтобы не набрать воды в легкие, и перевернулась под водой на живот. В этом месте глубина бассейна достигала трех метров; над головой Паулы возвышался прыжковый трамплин.
Наверно, сейчас я похожа на крокодила в бассейне, продолжала сравнивать девушка, заметив, что в этой чертовой купальне она одна-одинешенька, а с моста за ней наблюдает целая куча народа. Вот-вот мост рухнет под их тяжестью. Паула поплыла по центру выложенной на дне волны, ровно посередине бассейна. Сейчас она уже не знала, что и зачем она делает в этом открытом со всех сторон аквариуме. Надо идти на пляж, к морю. Но обычно делают наоборот: купаются в море, а ополаскиваться идут в бассейн с пресной водой.
Паула вышла из бассейна в другом месте, между двумя вазонами с красивыми белыми цветами, увидела симпатичную девушку лет двадцати четырех с рыжеватыми волосами. На ней было элегантное платье бледно-голубого цвета, украшенное крупными перламутровыми бусами. Ей шла губная помада морковного цвета, были к лицу морщинки, собранные на лбу вечерним солнцем. Она была хозяйкой этого отеля и присутствовала при регистрации Паулы и ее сопровождающего. Девушке показалось, Лолита идет к ней с каким-то вопросом – может быть, спросить, какого дьявола она мутит воду в бассейне. Но владелица «Мечты», мило улыбнувшись Пауле, прошла мимо.
Девушка промокнула волосы полотенцем и устроилась на лежаке, подогнув одну ногу. Больше заняться было нечем. Даже покрутить в руках очки. Взгляд Паулы снова нашел Лолиту. Она возвращалась не одна. Рядом с ней шел тот самый парень из рекламного проспекта. Русский инструктор подводного плавания. Паула отметила это механически, на одном дыхании, на одном падении ее длинных черных ресниц. И только несколько мгновений спустя она осознала, что значит для нее эта встреча. Это значило, что он – никакая не модель, между делом рекламирующая мужские трусы, а самый что ни на есть настоящий инструктор «с обложки журнала». При виде этого парня вживую образ американского идола растаял. Перед ее взором красивый и сильный человек, похожий только на себя.
Растерянность Паулы была настолько очевидной, что ее заметила владелица отеля. На плохом испанском наречии она тут же поинтересовалась:
– Сеньора ищет официанта? Один момент. – Лолита огляделась и недовольно покачала головой. – Извините. Что вам принести? Сок, коктейль? Женя, распорядись, пожалуйста. И от моего имени предупреди официантов, чтобы почаще заглядывали сюда.
Джеб был в черных очках. Из одежды на нем лишь просторные красные шорты с тремя полосками. Он снял очки и сделал то, чего при всем желании не могла сделать Паула: повертев оправу в руках, он кивнул. Заодно и поздоровался с новым клиентом отеля. Он смотрел только на лицо девушки, изучал и запоминал ее темные глаза, губы, волосы. Пауле показалось, он задержал взгляд на ее коленке. Она резко выпрямила ногу и предстала перед инструктором в позе вскочившей по будильнику домработницы.
– Трайганос коктэль, пор фавор, – наконец-то решилась ответить девушка. – Кэ коктэль мэ рэкомьенда?
– Чампан, коняк, сумо, – посоветовал Блинков. Он надел очки и ровным шагом догнал свою хозяйку.
Паула не расслышала слов Лолиты, а если бы расслышала, то не поняла. Голос обладательницы роскошного платья прозвучал с ревнивыми нотками:
– Съедобная палочка «Педигри», да, Джеб?
Эта едва озвученная, но полная мимики и открытых жестов сцена не ускользнула от внимания Энрике. Он долго смотрел вслед Джебу, на этот раз обделив подопечную своим вниманием.
18Колумбия, день вчерашний
Агата Луцеро часто брала в руки деньги и шелестела купюрами. Двадцать тысяч долларов! С ума сойти. И она знала, как увеличить эту сумму хотя бы в два раза…
Вечерами муж пропадал в баре: там собирались одни мужики. Они тоже сходили с ума по-своему. Они в напряженном ритме глушили «двойную анисовую» из маленьких стаканчиков. Они часами слушали песни под шестиструнную гитару, глядя в щербатые рты усатым исполнителям; а темпераментные певцы в свою очередь не могли оторваться друг от друга. Меню, раз и навсегда приколотое к крашеной двери, пожелтело от времени и табачного дыма.
Камило Луцеро сидел за синим столом и внимал местным артистам со слезами на глазах, словно они исполняли Декларацию о независимости. Перед ним сгрудились стаканчики – Агата насчитала не меньше десяти. Присутствия женщины в баре мужики, конечно же, не заметили. Она потянула Камило за рукав белой рубашки. Он посмотрел на жену отстраненным взглядом, словно окидывал с борта самолета гигантскую и вечно бодрствующую Бразилию.
