Тип в черных очках оказался менее удачливым. Он не успел вывернуть руль. Машина перескочила бортовой камень и на всей скорости врубилась тупой мордой в металлический столб.
Тут же громко хлопнула дверца. Водитель выскочил из машины и бросился бежать через улицу. Проносившаяся мимо «Волга» на мгновение задержала его. Этим воспользовался Алексей. Опершись рукой о крышу «Оки» он одним махом перепрыгнул через машину и настиг беглеца. Схватил его за плечо, резко крутанул щуплое тело и толкнул на стену. Сгреб в кулак косицу, свисавшую на шею из — под берета, прижал лохматую голову к кирпичам.
В этот момент сильный удар обрушился на затылок Алексея. Тупо загудело в голове, ноги подкосились, и он с поворотом, будто собираясь ввинтиться в асфальт, осел на тротуар.
Когда сознание стало медленно возвращаться, Алексей увидел перед собой пожилого мужчину в потертом сером костюме, в очках. В руке он держал авоську с картошкой.
— Молодой человек, может вам дать валидол?
Вопрос поначалу прозвучал из далека и только слово «валидол» Алексей услышал нормально.
Кряхтя и опираясь о стену рукой, он приподнялся.
— Спасибо, не надо.
В голове звенело, но он уже оклемался.
Быстрый взгляд, брошенный по сторонам, ничего не заметил — ни машины, ни прохожих…
* * *
Кузьма Сорокин не любил убивать. Хотя по мелочам грешил, в драках морду противникам чистил как надо и отдуваться кое-кому после его кулаков приходилось неделями. Бывало такое. Как без этого. Ни в черта ни в бога Кузьма не верил, оставляя это право матери. Но иногда, встречаясь со взглядом святого на старинной иконе, которая стояла на тумбочке в комнате матери, он ощущал мистический трепет. Слишком уж пристально и скорбно смотрел на него угодник — то ли Креститель, то ли Пантелеймон.
Тем не менее Кузьма убивал. Как без этого обойтись, если ты при оружии и при деле? Разве кто-то может сказать, что забойщики скота на мясокомбинате грешны? Вон у евреев даже религия назначила такую профессию — резник. Так он что, убийца? «Голубые»… Тьфу на эти цвета! Нет, не «голубые», а «зеленые» горло рвут, чтобы не обижали бродячих псов и кошек. Кто-нибудь за это «зеленых» трогает? Пусть тешатся. Собаки и кошки ничейные, только бомжи на них могут позариться и сожрать. А вот попробуй «зеленые» поднять гвалт у ворот мясокомбината, посмотрели бы, что может произойти. Говядинку потребляют люди с деньгой и крепкими зубами. Они этих «зеленых» мигом перекрасят, чтобы не гавкали и не лезли куда не надо.
Вот и у Кузьмы профессия — ни одному «зеленому» не по зубам: крутая профессия.
Третий год Кузьма в деле. Как уволился из внутренних войск, где служил «винтовым попкой» и свечкой стоял на вышке, охраняя зону в Мордовии. Государство ему вручило автомат и дало право стрелять в тех, кто пересечет запретную линию. Эту линию само государство и нарисовало: от сих до сих зэк может ходить, а переступил черту — его ухондошат во имя порядка и общественного спокойствия. Закон всегда прав, особенно если он демократический.
Кузьма был хорошим винтовым: гордость своими правами не тешил, нужды тех, кто ходил за запретной чертой, понимал хорошо. Пару раз он доставал нужным людям «маслята» — золотистые автоматные патроны россыпью. Пару раз, повинуясь условному знаку, с вышки бросал посылочки в зону.
Потому, когда пришла пора уходить с действительной службы, люди добрые шепнули Кузьме адресок. Мол так и так, потребуется работенка, тебя устроят. В нынешней демократии дело найти не просто. Тем более такое, чтобы кормило и поило как надо — от пуза, до сытости.
Кузьма поначалу гордость выказал: он — воин, защитник Отечества, стоял под знаменами, как так, чтобы на него внимания не обратили? А ведь вышло, что никому он стал не нужен, едва слез со сторожевой вышки. Торчал бы на ней винтовым попкой, вонял в штаны после казенных щей и гороховой каши — считался бы человеком государевым. Но уж коли слез со скрипучей верхотуры, валяй, сам обустраивайся. В стране демократия и каждый волен искать дело и делать деньги по своему разумению.
И пошел Кузьма по незабытому адресочку. Его помяли, потискали, навели справки и взяли в дело.
В какое? Тут уж хрен вам, родненькие, обойдетесь без объяснений. Дело частное, коммерческое, а коммерция как известно требует строгой тайны. Слишком много вокруг пауков, готовых сосать соки из коммерсантов. Это конкуренты, это рэкет и, наконец, налоговая служба. Так что Кузьма прекрасно понимал значение секретов и даже режь его на кусочки, прижигай каленым железом — не расколется. А даже и расколется, многое из него не высыпется: положено знать Кузьме от и до, он только это и знает.
Обязанности у Кузьмы простые. Он инкассатор в частном деле. В назначенное время в назначенном месте ему передают пакет. В нем гроши. Какие? Кузьма не знает. Может рубчики, может баксы, ему о том не сообщают. Пакеты всякий раз толстые, плотно запечатанные. Кузьме в самом начале сказано: полюбопытствуешь, пеняй на себя. А зачем Кузьме любопытствовать? На кой ему это нужно? Ему отстегивают куда больше, чем получал полковник Черкашин, которому подчинялась целая бригада таких попок, каким был сам Кузьма.
Почти год у Кузьмы дела шли как по маслу. Каждый день без стука и грома появлялся на рабочем месте, которое всякий раз было разным и никогда не повторялось. Пакет ему передавали то на станции метро Полежаевская, то на железнодорожной платформе Тестовская, то на Цветном бульваре, а то и вовсе прямо на Лубянской площади. Все шло четко, без сбоев: обмен условными фразами, пакет из рук в руки и будь здоров. Точно также в другом месте Кузьма передавал пакет другому человеку, с которым встречался часто, но кто он такой — не знал.
Сбой произошел неожиданно. Кузьма принял заветный пакет на пристани лодочной станции в парке Измайлово. Проводил взглядом сдатчика, который быстро удалился в сторону, потолкался немного у пруда и двинулся вдоль аллеи, чтобы прямым путем добраться до станции метро.
В глубине парка навстречу Кузьме из-за кустов вышли три парня. По виду — местная крутизна. Черные пиджаки из дешевой подделки под кожу. Белые заклепки от горла до задницы. На бритых башках кепарики с надписями «USA». Буквы большие, броские.
Кузьма сразу понял в чем дело и забоялся возможного. Человек он незлобивый, уравновешенный, не герой, не спортсмен-разрядник — средний рост, cам худенький, лицо узенькое в кувшинчик влезет.
Трое крутых преградили Кузьме дорогу. Тот, что стоял в середине, крутил в ладони большой стальной шарик — должно быть от подшипника. Другие держали руки в карманах — словно мошонки оберегали. Может прохудились? Густо пахло грозой, а все равно в праве на юмор Кузьма себе не отказывал.
— Ну что, дядя?
— Ребята, я пустой. — Голос у Кузьмы дрогнул, выдавая испуг. Он не ожидал такой встречи и не желал её завершать как ему в таких обстоятельствах предписывалось.
Крутые надвинулись на него. Шли скопом, плечом к плечу. Даже окружать не стали. Куда шибздику деться? Если и побежит, далеко не уйдет: догонят, порвут. Сбить с ног бегущего для бойца — радость души.
— Ребята, не надо. Не вводите в грех.
Куда там! Чем больше дрожит жертва, тем сильнее закипает ярость хищников. Было ясно: крутых словами уже не остановить.
«Вальтер» с глушителем выскользнул из-за пояса, будто только и ждал работы. Стрелять Кузьма умел: по грудной мишени на пятьдесят метров бил на пятерку. А здесь его отделяло от противников не более полутора метров. Выстрелы жахнули сухо и негромко, как бумажные пакеты, надутые, зажатые и разбитые кулаком.
Кузьма видел широко раскрытые ошарашенные глаза крутых; видел, как сбитые с ног силой удара они взмахивали руками, будто гуси крыльями, и падали на спины. Третий из кампании, получив небольшую фору, бросился наутек. Он мчался среди осин, петляя как заяц. Должно быть очень надеялся, что уйдет.
Кузьма прихватил рукоять «Вальтера» двуручным хватом, угадал, куда очередной зигзаг вынесет бегуна, дождался нужного момента и нажал на спуск. Бац! И тело парня, пролетев по инерции метра два, плашмя рухнуло на траву.
Кузьма огляделся. Аллея была пустынна. Он по одному оттащил два тела с дороги в кусты. Для верности бабахнул по выстрелу каждому в голову. Дошел до третьего и вломил «контрольку» в бритый затылок, с которого свалилась шикарная шапочка с надписью «USA».
Отряхнувшись, Кузьма сунул пистолет за пояс, передвинул его к спине и двинулся туда, куда шел до инцидента.
Со вторым курьером он встретился у входа в метро Сокол. Передал пакет, но когда они должны были разойтись, придержал за локоть.
— Слушай, друг, мне нужно увидеть шефа.
Среднего роста интеллигент, внешним видом напоминавший учителя, которого вытурили из школы за приставания к мальчикам, ошалело выкатил буркалы.
— Ты чо, обкурился? Какого тебе шефа? Кроме бригадира я никого не знаю.
