Евгений служил офицером спецназа ГРУ и уволился из армии в звании капитана сразу же после окончания войны в Афганистане.
Воякой Жетвин был смелым и удачливым. Он не любил хвастаться своим боевым прошлым, поскольку на войне был одним из тех, кто не просто стрелял. Он убивал. Расчетливо, смело, безжалостно. Он видел своих убитых. Он считал себя профессионалом. Он был им, и по ночам ему не снились кошмары. Его не мучили виденья огня и дыма. Он помнил трупный запах на разогретых солнцем камнях нагорья Хазараджат, мог в деталях рассказать о каждом бое, в котором участвовал, и даже вычертить схемы местности и обозначить на них позиции сторон на разные моменты боевых действий.
Самой крутой для Жетвина оказалась стычка в пустыне Регистан, где небольшой отряд «спецов» был высажен с вертолетов на границе каленых песков и жарких гор. Здесь, по данным агентурной разведки, ожидался крупный караван, который вез из Пакистана оружие отряду моджахедов амера Мубарака.
Пустыня — пространство, щедро засыпанное песком, каменной крошкой, украшенное редкими кустами верблюжьей колючки и серыми проплешинами солончаков. Что такое дорога в пустыне ведомо только аллаху и путникам, которые её пересекают. Каждый из них волен выбирать направление по личному усмотрению. Кости тех, чье усмотрение оказалось ошибочным, потом долго белеют, обчищенные стервятниками и грызунами.
Так же трудно выбрать место и для засады на плоскости, где тысяча направлений, по которым может пройти чужой караван.
В тот раз «спецам» повезло. Командир отряда майор Донцов просто-напросто счастливо угадал, где выбрать позиции. И ровно через сутки им удалось перехватить караван. Правда, выяснилось, что его охраняла большая группа моджахедов, которая по численности серьезно превосходила «спецов».
И все же майор Донцов принял решение на бой. На такой смелый шаг его подвигли три фактора.
Во-первых, засада расположилась на господствующей высоте. Во-вторых, рельеф не позволял противнику обойти небольшой отряд с тыла. И, в-третьих, вертолеты, которые должны были забрать «спецов», находились в десяти минутах лета на месте, выбранном под временную посадочную площадку.
Разведчики засекли приближение каравана к вечеру. На их счастье моджахеды решили в темное время не двигаться и расположились биваком в трех сотнях метров от засады.
Тактику боя майор Донцов построил на внезапном огневом ударе. В предрассветной тиши, залегши на крутом бархане, группа ударила из ручных противотанковых гранатометов по грузовикам, кузова которых были затянуты брезентом.
Огненные трассы, пролегшие над песками, вздыбились на концах пухлыми шарами оранжевых взрывов. Гул, многократно умноженный эхом, сотряс пустыню. Урон, который нанес моджахедам первый удар, был невосполнимым. Машины, груженные боеприпасами, загорелись. Охрана каравана без колебаний приняла бой.
Жетвин лежал рядом с Донцовым на правом фланге обороны. Широкой подковой, по гребню огромного бархана разместились остальные бойцы группы.
Моджахеды, ослепленные яростью, двинулись в атаку, даже не пытаясь вскрыть расположения противника. Видимо их амер счел, что русские обнаружили себя огневым ударом. Но это было не так. Первый залп гранатометчики произвели с позиции, которую выбрали далеко впереди своей линии.
Выпустив гранаты, они отошли на заранее подготовленный рубеж.
Это во многом определило исход боя. Шквал огня, который обрушили моджахеды на предполагаемые позиции русских, ущерба группе не принес.
Прикрываясь огнем афганцы пошли в атаку. Русские молчали. Группа состояла из ребят, уже достаточно обкатанных и обстрелянных огнем и рукопашными стычками. Каждый боец здесь прекрасно понимал, что лучшим местом, позволявшим остановить противника станет крутой склон бархана. Одолеть его по песку афганцам будет не так-то просто.
Такая тактика оправдалась. Волна атаки завязла в песке и разбилась о плотный прицельный огонь автоматов. Уцелевшие моджахеды, поминая аллаха, зло паля в воздух, отступили и залегли. Громовые раскаты стихли, но тишина над полем боя не воцарилась. В машинах начали взрываться боеприпасы. С жирным смачным треском жадный огонь дожирал остатки грузовиков. В недрах бушующего костра рвались патроны.
Жетвин подобрал ноги, собираясь вскочить и сменить огневую позицию, как вдруг земля под ним дрогнула, зашевелилась будто живая, песок заходил ходуном, будто его начали трясти в сите.
Тому, кто не испытал на себе землетрясений, трудно представить ужас, охватывающий все живое, когда колеблющаяся твердь начинает рушить представления о своей незыблемости.
Жетвин плотно прижался пузом к песку, беспомощно раскинул руки, словно старался удержать землю от качаний, не дать ей возможности опрокинуться.
Гул стих, рокочущим валом укатившись за гребни дальних барханов.
Жетвин приподнял голову, чтобы оглядеться. И тут же увидел, как из клокочущей стихии огня вырвалась сверкающая струя скрученного в жгут багрового пламени. Это из пожарища стартанул неуправляемый реактивный снаряд.
Свирепо подвывая, он набрал высоту и понесся вдаль, дымным следом вычерчивая крутую траекторию.
Следом за первой на волю вырвалась вторая ракета. Она стремительно пронеслась над землей и врубилась в крутой склон бархана метрах в трехстах от места старта.
Лежать под огнем — испытание не из приятных. В зареве пожара то и дело ослепительно вспыхивали белые шары света. Раздавалось шипение, которое тут же переходило в напряженный пульсирующий вой.
Из хаоса туго свитого в черные жгуты дыма вырывался темный корпус ракеты. Он волочил за собой дымный хвост и устремлялся в небо.
И тут же где-то рядом снова возникала ослепительная вспышка и раздавался вой, переходивший в тяжелый грохот…
Самым большим, что можно было сделать тогда для своего успокоения — предполагать, что ракеты при перевозке не были снаряжены взрывателями. Но все ли в жизни делается так, как то предусмотрели инструкции по безопасности?
При каждой новой вспышке, когда волна рокочущего грохота прокатывалась над головой, Жетвин вжимался в песок и старался поглубже втиснуть голову в каску. Когда же какая-либо из ракет, обдав его жаром и ревом, проносилась низко-низко над его головой, он тут же поднимал глаза, чтобы посмотреть, что творилось вокруг. Предосторожность не оказалась излишней.
Он не прозевал момента, когда с криками «Алла акбар!» афганцы рванулись в атаку. С флангов автоматчиков поддержали гранатометчики. Одна граната прошла над головами «спецов» с перелетом. Другая не долетела до гребня. Она врезалась в бархан метра на полтора ниже места, где лежал Жетвин.
Горячий песок взметнулся вверх высоким столбом. Над головой Жетвина с ноющим звуком пронеслись осколки.
— Ты его видел? — Майор Доноцов отплевывался от песка, забившего рот. — Вон он справа. Урой его.
— Угу.
Жетвин сосредоточился, отвлекаться времени не было, и потому буркнул нечто невнятное. Донцов на такие мелочи внимания не обращал: в бою не на стрельбище, тем более не на плацу.
Рассвет выползал из-за горизонта едва заметной серой полоской, оттесняя на запад ночную темень. И на этом сером фоне, как погрудная мишень, возникла тень человека.
Жетвин приподнял трубу гранатомета, сцентровал прицел на середине фигуры.
Грохот выстрела не просто оглушил. Он сотряс все тело, словно на голову с высоты обрушился тюк прессованного сена. Перед глазами полыхнул клуб оранжевого огня, на мгновение лишив зрения.
Два удара — выстрел и взрыв почти слились в один, раскатистый и протяжный.
Граната попала точно туда, куда целился Жетвин.
Все то, что ещё мгновение назад было человеком — полным злости, желания воевать; человеком, который тщательно выцеливал противника — все это разнесло, разметало по песку кровавыми шматами костей и мяса.
И самое страшное — это вызвало у Жетвина только прилив ликования:
— Командир! Я его грохнул!
Пара вертолетов появилась над полем боя, когда там ещё дымились остовы сожженных автомашин и курились остывавшие сопла разбросанных по пескам ракет.
Две машины шли к позиции «спецов» низко — «стригли» землю винтами, готовые принять на борты десант.
Облако желтой пыли поднялось высоко в небо над местом, где они приземлились.
Десант уже разместился в машинах, когда Жетвин, оглядев людей, спросил:
— Где Лудилин?
Лейтенант Арсений Лудилин отсутствовал.
Жетвин схватил автомат и бросился назад, к месту, которое они только что отставили. Лудилин, раскинув в стороны руки, лежал в песчаной выемке на пологом склоне бархана. Его контузило взрывом гранаты. Жетвин хотел поднять товарища, но заметил двух афганцев, залегших неподалеку. Пришлось взяться за автомат.
Жетвин никогда не палил без разбора. Пуля дура, если её не направили туда, куда надо.
