Витхольц упорно называл мальчика Валерьяном. Однажды утром Валерка уже позавтракал кашей, которую ему выдавали через черный ход кухни, и собирался идти в теплицу с маками, распрыскивать воду. Но тут в каморку к нему зашел Витхольц. С собой он притащил очень неприятный даже с виду металлический прибор, состоящий из линеек и зажимов. Нацепил Валерке на голову и долго измерял череп мальчика, расстояние между ноздрями, уголками глаз, ушами. Что-то записывал в тетрадь в красивом переплете, на обложке которой почему-то было выгравировано «Blau-Mohn». Он так неудачно ковырнул Валерку ножкой циркуля, что у мальчика побежала из носа кровь.
Витхольц дал ему ватку, смоченную спиртом, довольно ухмыльнулся (Валерке показалась – будто через обычно мрачное лицо его хозяина прошла трещина). Выглядел фриц крайне удовлетворенным. Даже попытался втолковать Валерке, что для «человека второго сорта» у него очень близкие к «правильным» показатели. Почти правильных размеров череп, почти голубые глаза и волосы почти белокурые.
Хотя здесь, в Крыму, вообще, как ни странно, много голубоглазых и белокурых. И они будут идеальными слугами идеальным господам, настоящим рыцарям, таким как он. За верную службу рейх наградит Витхольца здешними землями и поместьем… Полуостров будет назван Готенгау, готский округ. Сюда специально привезут и высадят священные деревья, дубы и буки и еще травы из мистической страны – Тибета! И синие маки! А вот Валерьяна он, Витхольц, себе сохранит, потому что у него наверняка правильная – почти правильная – кровь. И он должен сдать анализ…
Так Валерка впервые попал в лабораторию доктора Хейзенги. Она располагалась в задней, самой удаленной от посторонних глаз части дома. И пока веселый кругленький доктор колол исхудавшую руку мальчика иголкой в поисках «хорошей» вены, тот во все глаза смотрел за стеклянную перегородку. Там, на кушетке, по шею укрытый простыней лежал мужчина, темная кровь которого сочилась по стеклянной трубочке в какое-то подобие банки. Землистое лицо человека на кушетке напоминало лица тех, кто выносил из тюрьмы хоронить тела своих сокамерников. А кровь все стекала и стекала в банку, Валерка смотрел на нее как завороженный.
В мозгу неотвязно билась мысль: Витхольц с Хейзенги поступят с ним так же, если его, Валеркина, кровь окажется «правильной». Они высосут ее, как пауки высасывают кровь из мух. И ему вспомнился огромный паук с крестами, которого мальчик увидел у себя дома ночью на веранде перед самой войной. «Послушай, – перебила его здесь Маргарита, – мне снился такой же». Валерка только грустно улыбнулся.
После анализа его в лабораторию больше не водили. Зато он стал замечать, как через задние ворота время от времени рано утром приходят грузовики, из которых высаживают по два-три человека в арестантских робах. Их заводят в пристройку к лаборатории, после чего они бесследно исчезают. Один раз мальчик видел Хейзенги, курящего на крыльце в забрызганном кровью халате. Один раз Витхольц, видимо приняв лишний кубок, украшенный сценкой из жизни рыцарей (Валерке приходилось время от времени чистить этот кубок толченым мелом), презрительно назвал своего коллегу «мясником».
«Хейзенги пытается раскрыть великие тайны вселенной с помощью хирургического скальпеля, – скривился он, – но есть другой путь – техномагический! Это то, чем занимаюсь я! Для того, кто соединит новейшие научные разработки и древние знания, которые непосвященные называют магией, – откроется безграничная власть над миром! И как только ты, Валерьян, окрепнешь, я кое-что тебе покажу!» Мальчик стал беспокоиться еще больше. Во-первых, кто же знает их техномагию? А во-вторых, анализы, видимо, Витхольца удовлетворили, и порции еды Валерке значительно увеличили. И пойди догадайся, к какому чудовищному эксперименту его готовили.
Беспокоился мальчик не зря. И не зря побаивался Витхольца. Как-то днем тот пригласил Валерку в свой кабинет в противоположном от лаборатории Хейзенги крыле дома. Усадил за стол в совершенно белой и почти пустой комнате, где, кроме стола со стулом, ничего не было. Достал камеру, на боку которой синим блеснула гравировка цветка. Положил на противоположный от мальчика край стола спичечный коробок с орлом, растопырившим крылья, и приказал: «Treiben! Двигай!» Валерка вперил взгляд в коробок, но тот не шелохнулся. «Двигай, кому я сказал!» – с угрозой повторил Витхольц, Валерка напрягся изо всех сил, но результата не последовало. В напрасных потугах прошло бесконечных десять минут, и тут спину мальчика как огнем обожгло.
Это проклятый фриц, подкравшись, ударил его непонятно откуда появившейся плеткой. Слезы брызнули из глаз, но Валерка даже не вскрикнул, только сцепил зубы и со всем зарядом высвободившейся вдруг злобы вперился в коробок. Витхольц ударил еще два раза, Валерка не кричал, коробок сдвинулся. Потом поднялся в воздух и провисел несколько минут, прежде чем шлепнуться на стол.
«Видишь, Валерьян, – глаза Витхольца горели угрюмым торжеством, – боль полезна! Тебя перевяжут, потом отправляйся к себе, ты свободен до конца дня. Но постарайся, чтобы впредь это происходило без моего вмешательства!» К вечеру у Валерки начался жар, хотя рубцы, оставшиеся после ударов плетью, ему обработали и перевязали. Спина ныла, мальчик погрузился в какое-то подобие бреда. Так что Витхольца у своего топчана запомнил как сквозь туман.
Тот присел на табурет, поставил в склянке на стол только что сорванный в теплице синий цветок мака и сказал одновременно странное и страшное (потому и запомнилось): «Хейзенги считает, что сверхсолдата можно сделать удалив у человека чувство страха. Чик-чик скальпелем в мозгу – и готово! Тебе, юноша, страх помог сконцентрироваться и включил твои сверхспособности. Wo ist der Schlüssel? Где же ключ? – перевел он сам себя. – Смотри внимательно на синий мак! Пришло время познакомиться с Вlau-Mohn вплотную!»
– Но как ты снова оказался здесь – в подземельях Шампан? – осторожно спросила замолчавшего Валерку Маргарита.
– Как он тут оказался? Я расскажу! – услышала она в ответ незнакомый голос. Нечеловеческий, с механическими дребезжащими нотками.
И одновременно с первыми звуками этого голоса в комнатку-пещеру и без того скудно освещенную, начала вползать тьма. Такая плотная и густая, будто сама гора выдохнула всю кромешную мглу своих подземных коридоров, напичканных ржавым оружием и мертвецами. Запахло сыростью, землей, плесенью и чем-то еще, очень неприятным. Говорившего по-прежнему видно не было, тьма наползала, Валерка загородил девочку собой.
– Я расскажу, – продолжал голос, – вот только ты уверен, что история понравится твоей новой подружке, Валерьян? Она куда лучше прежней, верно? А ты не ждал меня так скоро? Или все помнишь и специально заманил девчонку в гору? Решил все исправить?
Тьма продолжала неуклонно наползать. Валерка молчал и только сильнее теснил, не оборачиваясь, Марго в угол кровати. Наконец она уперлась в железную спинку и случайно толкнула рукой свой рюкзак. Оттуда выскользнул и свалился на пол планшет. Маргарита зажмурилась, представив, как прибор разлетается вдребезги, но не тут-то было. Даже стекло не треснуло на мониторе. Напротив, из него ударил в потолок поток синего света, будто включили мощный прожектор, и планшет вдруг забулькал, засветился, забубнил глумливым голоском:
Первый – печальный,Второй – смешной,Третий – девчачий,Четвертый – мальчачий,Пятый – серебряный,Шестой – золотой,Седьмой – секретный и потайной…Засорился унитаз,Крот поможет на два-раз.
А затем из экрана планшета, как из взбесившегося телевизора (только, понятно, очень маленького), начали выскакивать одна за другой причудливые тени. И тут же на глазах удивленных зрителей (в данном случае Марго и Валерки) разрастаться. Монах в капюшоне, всадник на коне, что-то бесформенное и большое, что-то маленькое и юркое. Образовав плотную стену тумана, подсвеченного голубым, тени двинулись в сторону наползающей тьмы. С ужасом ждала Маргарита, когда их границы соприкоснуться…
– Валерка, – окликнула она друга.
Тот обернулся, и девочку поразила гримаса страдания и усталости на его лице.
– Валерка! – позвала она еще раз.
Лицо мальчика исказила судорога. Тут тени из планшета и тьма, выползшая из горы, встретились. На линии, где они сошлись, в разные стороны брызнули колючие, холодные искры, какие сопровождают газосварку. Маргарита зажмурила глаза, но и сквозь плотно сжатые веки ее ослепила яркая вспышка… Девочке показалось, что ее ударила молния. Потом она очнулась здесь – одна.
Странно, что еще горит лампа. И сколько времени вообще прошло? Видимо, морок, гипноз или наваждение (девочка затруднилась найти определение своему состоянию) оставил Марго окончательно. Она в первый раз с тех пор, как увидела синий цветок на крышке люка и начала спуск под землю, вспомнила о Назаренко, бабушке, Георгии и Че. Планшет так и валялся на полу, но его экранчик уже не светился. Девочка начала нашаривать рюкзак, в кармане которого еще утром в пансионате дальновидно припрятала леденцового петушка на палочке и мячик на резинке.
