– Эй, Наташ, ты спишь?
– Не-а, – моментально отозвалась та, – заснуть вообще не могу! От мыслей голова гудит!
– И у меня... Пойдем к океану?
– Пойдем, – обрадовалась Наташа.
– И я с вами,– раздался шепот с кровати напротив.
– Салма, а ты почему не спишь?
– Угадайте! – ехидно ответила Салма.
– Ну да, – вздохнула Маша, – глупый вопрос...
Втроем они побрели к берегу. Терпко пахли какие-то ночные цветы, оглушительно стрекотали цикады, темное небо сверкало алмазной россыпью звезд, земля наслаждалась свежестью ночного ветра...
– Как вы думаете, Антон спит?
– Судя по тому, что костер не горит, думаю – да, – сказала Салма, вглядываясь в темноту, – или нет. Или – да. Или нет...
– Ты чего? – одновременно спросили Маша с Натой. – Что с тобой?
– Со мной ничего, – протянула она, – с костром что-то непонятное.
Посмотрите сами.
Девочки посмотрели. Очертания палатки все ещё невозможно было разглядеть, но уже был виден свет костра. Вдруг он исчез. Через две секунды появился. Потом опять исчез. Потом опять появился...
– Пошли быстрее, – сказала Машка, – что там происходит?
Когда они подошли, то увидели нечто невообразимое. Антон пристально смотрел прямо в центр костра. Костер горел. Антон чуть сощурил глаза – костер погас. Через мгновенье опять зажегся. Как елочная гирлянда: вспыхнула – погасла, вспыхнула – погасла...
– Ой! – пискнула Натка.
– Ай! – Антон схватился за сердце и обернулся к «пришелицам».
– Чего ты айкаешь?! – воскликнула Наташа.
– А ты чего ойкаешь?! Вы что это так подкрались?!
– Мы не подкрались, мы пришли, – сказала Маша. – Как это у тебя с костром получается?
– Сам не знаю!.. Понимаете, у меня тут такая задачка интересная... Я задумался, забыл веток подбросить, очнулся уже совсем в темноте. Стал спички искать, не могу найти – хоть убей! Искал, искал, разозлился, в сторону костра глянул и как рявкну со злости: «А ну, гори давай!». Он и загорелся... Я смеха ради говорю: «теперь не гори». А он взял – и погас. Раз десять я его словами позажигал, а потом думаю: чего это я разговорился? И вот теперь зажигаю и гашу мысленно – уже в сотый, наверное, раз.
– Врешь! – выдохнула Салма.
– Ага, – ответил Антон, – вру.
Посмотрел на костер – тот погас. Прошла секунда, минута, вторая...
– Зажигай, – попросила Салма, – верю.
Костер загорелся. Девчонки изумленно смотрели на Антона.
– Сам поражен!
– У тебя так раньше получалось? – осторожно спросила Маша.
– Я не пробовал никогда.
– А-а-а...
Не в силах осознать только что увиденное, Салма решила пока об этом не думать и задала вопрос, который никому не давал спать.
– Почему к нам никто не приплыл, не прилетел? Почему о нас никто не волнуется?
– Да... Удивительная история... По сравнению с этим моё поджигательство – просто мелочь.
– Антон, ну ты же умный, ну найди какой-то ответ, – взмолилась Маша.
Антон пожал плечами:
– Слишком много неизвестных...
***
Мудрица, Красинда и Форчунья тоже не спали. Мудрица думала о том, что делать, если сидеть на острове придется долго. Еды не хватит, на здешних апельсинах дети не протянут. Если бы можно было предупредить их, что продукты нужно экономить! Но хрангелам строго-настрого запрещено вступать с детьми в прямой контакт: мало ли как это отразится на детской психике! «Может, записку подбросить?.. Нет, это не вариант – не поймут, откуда взялась... Навеять сон? Могут не отреагировать... Тогда – что?»
Красинда не спала совсем по другой причине.
– Где моя кровать? Где моя подушка, на которой я сплю уже сто лет и ни разу – ни разу! – у меня не болела голова. Где мое одеяло, моё верное одеяло – теплое в холод и прохладное в жару? Где всё это? – бурчала она, ворочаясь уже второй час. – Ужас! Я уже половину перьев потеряла на этом пыточном ложе! Еще немного – и меня придется переименовать в Лысинду!
Она с завистью посмотрела на Толчунью, безмятежно спавшую в той же комнате.
– Хорошо ей! С таким весом – сам себе и подушка, и перина, и даже одеяло.
Отчаявшись уснуть, она пошла в соседнюю комнату: может,
Мудрица и Форчунья тоже не спят и хоть как-то развлекут несчастную, лишенную привычного комфорта подругу. Красинда тихонечко поскреблась в дверь и услышала:
– Открыто!
Форчунья с Мудрицей пытались найти выход из создавшегося положения. Красинда как раз попала на обсуждение различных вариантов, и сразу же уловив суть дела, спросила:
– С чего вы взяли, что это надолго?
– Лучше быть готовым к тому, что надолго, чем вдруг обнаружить, что нечего есть, разве нет? – сказала Форчунья.
– Ладно, раз так, чего вы так долго обсуждаете? Совершенно ясно, что нужно делать.
Мудрица и Форчунья переглянулись.
– Ты знаешь, как их предупредить?
– Да зачем их предупреждать-то? Просто часть продуктов нужно спрятать. В надежное место. Потом понемногу возвращать, – Красинда пожала плечами: мол, что тут сложного?
– Ты знаешь, это мысль, – сказала Мудрица. – Красинда – ты молодец.
– А то! Если бы мою проблему было так же легко решить, как эту!
– А какая у тебя проблема?
– Ужасная! Просто кошмарная! У меня неудобная подушка!
– Красинда, в этом – вся ты! – рассмеялась Форчунья. – Две-три ночи, и ты привыкнешь.
– Тебе всё легко! Я к своей подушке год привыкала, а ты – «две-три ночи».
– Придется потерпеть, выбора-то нет.
Красинда только вздохнула.
– Жалеешь, что ты здесь? – спросила Мудрица. – Хотела бы дома быть?
– Нет, что ты! Слава богу, что я здесь! Я бы дома с ума сошла, не зная, что с детьми. Ладно, пойду попробую договориться с этими, так сказать, постельными принадлежностями.
«И правда, чего это я расстрадалась, – думала она, возвращаясь в свою кровать, – счастье, что я с детьми, а не умираю от беспокойства на своей удобной подушке».
***
Пошли вторые сутки изоляции. Техника по-прежнему не работала. Никакие звуки – ни летящего, ни плывущего – не доносились со стороны океана. В палатке на берегу сменился уже четвертый дежурный, сейчас это был Дино. Итальянский темперамент не давал ему просто так стоять на посту. За первый час дежурства он переделал кучу дел! Переставил палатку ( считая, что её плохо видно с воды). Сложил новый костер (он, конечно, верил, что до вечера к ним кто-нибудь прибудет, но надо же чем-то заниматься!). Попытался починить камеру и, кажется, окончательно её угробил. Пятьдесят раз отжался. Восемьдесят раз присел... Дежурить оставалось еще три часа, а Дино уже никак не мог придумать, чем бы ещё себя занять.
Улегшись в тень палатки, он уставился на небо и стал рассматривать облака. Как подлинно художественная натура, тут же углядел в проплывающих облаках очертания животных, птиц, предметов. Некоторые полностью соответствовали образу, который выбрал для них Дино. Некоторые никак не соглашались стать слонами, носорогами, дельфинами... «Вот если бы к большому облаку прямо надо мной приделать во-он то маленькое, получился бы настоящий двугорбый верблюд», – подумал Дино, прищурился и мысленно притянул маленькое облачко к большому. Оно притянулось, причем, по-настоящему.
«Бр-р-р, вот это насмотрелся, уже галлюцинации начинаются!» – Дино надавил пальцами на глаза – он где-то читал, что так избавляются от зрительных галлюцинаций. Верблюд не исчез. Облака словно приклеились друг к другу. «Ну-ка, на место», – приказал маленькому облаку Дино. То послушно переместилось на значительное расстояние, и верблюд остался с одним горбом.
«Может, я перегрелся? Надо пойти окунуться».
Солнце было уже довольно высоко и порядочно припекало. Ступив на песок за границей тени, Дино тут же отдернул ногу – горячо! Поискал глазами свои шлепанцы – поблизости нет. И тут он вспомнил, что оставил шлепки там, где палатка стояла раньше. Точно, они виднелись метрах в тридцати отстоящего на одной ноге Дино.
«Лучше бы они, а не облака, двигались по моему желанию – больше пользы было бы».
Он с тоской посмотрел на свою недосягаемую обувь и тихонечко сказал: «ну-ка, идите к хозяину, а?». Через секунду Дино изумленно опустился на песок, уже не обращая внимание на его температуру. Шлепки оказались прямо у его ног. Как это произошло, было совершенно непонятно, но это было именно так!
– В воду, срочно в воду! – приказал себе Дино и помчался в телепортировавшихся шлепанцах к спасительной прохладе океана.
В лагере между тем заканчивался завтрак. Ник громко объявил:
– Пожалуйста, не расходитесь.
Он поднялся на импровизированную сцену, с которой всего лишь три дня назад директор приветствовал их и знакомил друг с другом. Так непривычно стоять перед ребятами, а не сидеть с ними в зале. «С чего же лучше начать?», – думал он.
Ник не очень (мягко говоря) любил выступать перед аудиторией, но так уж сложилось, что со вчерашнего дня он оказался в роли лидера: к нему шли за помощью и за советом.
