номер и вышли из квартиры. Когда они поднимались по лестнице на пятый этаж, Тейлор повернулся к своему партнёру.
— Ты не заметил ничего странного в квартире Портера?
— Кроме этого опасного ножа и сумасшедшего взгляда в глазах пехотинца? — ответил Лоури. — Нет. А ты?
Тейлор кивнул.
— Эти фотографии на доске объявлений. На одной из них на Портере был надет не жетон, а что-то другое.
— И что это было?
— Ожерелье… сделанное из человеческих ушей.
— Интересно, — сказал Лоури, вспоминая увечья двух жертв. — Очень интересно.
— Что вы все хотите? — свирепо посмотрела на них жительница квартиры 5-С.
Худощавая рыжеволосая женщина с татуировками балансировала на бедре с плачущим ребёнком и смотрела на двух детективов, стоящих в коридоре.
— Мы хотели бы поговорить с вами о недавних убийствах здесь, в здании, мэм, — сказал Лоури. — Мы можем зайти на минутку?
— Да, наверное, — сказала она. — Просто смотрите, чтобы не наступить на того мелкого.
Лоури и Тейлор вошли и были удивлены, увидев ещё четырёх детей в возрасте от полутора до пяти лет, играющих на грязном ковре в гостиной. Когда они спросили Флоренс Армстронг о домовладельце, она презрительно нахмурилась.
— Джаретт получил именно то, что заслужил, если вы спросите меня. Он был белым мусором, вот кем он был. Не собирался брать на себя ответственность за вещи, которые по праву принадлежали ему.
— Простите? — спросил Тейлор, пытаясь прояснить, о чём она говорит.
— Тот, что рядом с телевизором — этот маленький ублюдок с кривой головой — это его. Пару лет назад мне не хватило арендной платы, и Джаретт разрешил расплатиться по-другому. Я пыталась заставить его надеть резинку, но он был пьян и возбуждён.
Лицо Лоури слегка покраснело от смущения.
— Э-э-э, не нужно вдаваться в вашу личную жизнь, мэм. Всё, что нам нужно знать, это заметили ли вы что-нибудь странное, происходящее в здании в последнее время? Незнакомцы в коридоре или ссоры, которые вы, возможно, случайно услышали?
— Господи милостивый! — воскликнула женщина. — Если бы я обращала внимание на все неприятности, происходящие в этом здании, я бы уже сошла с ума. Половина людей в этом месте — наркоманы и пьяницы, а другая половина — неудачники и сумасшедшие. Вот и приходится выбирать среди этого мусора. Любой в этом здании мог убить обоих этих мужчин.
— Включая вас? — спросил Тейлор.
— Не смейте обвинять меня! — предупредила Флоренс Армстронг, грозя ему костлявым пальцем. — Правда, я была обижена больше, чем большинство. Но я слишком занята попытками накормить своих детей, чтобы расквитаться с каждым мужчиной, который плохо со мной обращался. Я просто собираю свои обиды и надеюсь, что они больше не постучатся в мою дверь.
После того, как двое детективов ушли, они задержались у двери, слушая, как женщина кричит на своих непослушных детей.
— Обратил внимание на её руки?
Тейлор кивнул.
— Тюремные тату. Женский изолятор. Наверное, округ Фултон или Ирвин.
— Кто знает? Она могла бы неплохо обращаться с заточкой, — сказал Лоури.
Они опросили остальных жильцов, которые были там в это время дня, а затем направились вниз. Было почти половина двенадцатого, когда они сели в машину и направились в забегаловку на Пичтри-стрит.
— Так что ты думаешь? — спросил Тейлор. — У нас есть подозреваемый где-нибудь в этой группе?
— Возможно, — сказал Лоури. — Или наш убийца может быть соседским парнем. Продавец или сутенёр, которого Джаретт и Киллиан могли обидеть в прошлом. Или мы могли бы иметь что-то более зловещее в наших руках. Может, серийный убийца? Это как раз то, что нам нужно… розыск и обязательная сверхурочная работа прямо перед Рождеством.
— Давай пока не будем делать поспешных выводов, — сказал Лоури своему партнёру. — Это всего лишь пара убийств в захудалом многоквартирном доме в Южной Атланте, а не какой-то роман Томаса Харриса. Перекусим, а потом вернёмся в офис и посмотрим фотографии с места преступления и отчёт о вскрытии Уолша. Позже этим вечером мы вернёмся и опросим арендаторов, которых мы пропустили в первый раз.
— Звучит достаточно хорошо, — сказал Тейлор. — Я просто надеюсь, что мы довольно скоро придумаем что-то конкретное. У меня плохое предчувствие, что это может превратиться в полномасштабную бойню, прежде чем всё закончится.
— Да, — согласился Лоури. — Боюсь, в этом ты можешь быть прав.
Тепло ушло, и холод зимних сумерек снова вторгается в меня, замораживая безумие в моём мозгу. Мои руки вздрагивают и трясутся. Они сжимаются и разжимаются, жаждая струи горячей крови и мягкой податливости влажной ткани между кончиками пальцев. Проклятые ветры должны быть остановлены! Их надо прогнать. И только смерть может дать это благословенное облегчение. Но я должен быть осторожен. Первое было достаточно легко, как и второе, но только потому, что никто не ожидал, что это повторится так скоро. Следующий раз вполне может оказаться последним. Но это просто необходимо сделать. Этого нельзя отрицать. Даже если в здании есть подозрительные глаза и настороженные уши, я должен позволить своим рукам делать работу, в которой они так искусны. Я должен позволить им выследить тепло, необходимое, чтобы разморозить мой замёрзший рассудок. О, этот адский вой! Вой этих холодных и ледяных ветров!
Лоури и Тейлор просматривали отчёт коронера и снимки 8x10 двух жертв, когда позвонил доктор Уолш. Лоури ответил и некоторое время слушал судмедэксперта. Затем он повесил трубку и схватил пальто со спинки стула.
— У тебя всё ещё есть бинокль в ящике стола, Эд? — поспешно спросил он.
Тейлор увидел блеск волнения в глазах своего партнёра.
— Конечно, — сказал он. — Как дела? Уолш нашёл что-то важное?
— Ага. На обоих телах он нашёл компрометирующие улики.
— Что он нашёл? — настаивал Тейлор.
Он взял бинокль из стола и схватил своё пальто.
— Я расскажу тебе по дороге, — сказал Лоури с мрачной улыбкой. — Скажем так, я думаю, что наш убийца снова нанесёт удар раньше, чем мы думаем. И я довольно хорошо представляю, кто это.
Закутанная в одеяло фигура так крепко спала, что не слышала металлических постукиваний лёгких шагов по пожарной лестнице. Она также не слышала скрипа окна спальни, скользнувшего вверх, открывая вход тёмной фигуре с блеском отточенной стали в руке.
Храпящая жительница этого дома ничего не знала о злоумышленнике, пока не почувствовала тяжесть тела, прижимающегося к её груди, и острие лезвия ножа, приставленного к горлу. Она лежала совершенно неподвижно, боясь пошевелиться, ожидая смертельного удара. Но действие затянулось. Вместо этого она почувствовала, как рука скользит по её телу, пальцы сжимаются и разжимаются, исследуя темноту. Внезапно она вспомнила слухи, ходившие по зданию в тот день. Слухи об органах,
