– Следовательно, теперь вы об этом знаете, – любезно произнёс шаман и, несмотря на явное неудовольствие капитана, продолжил: – Герро Луминар стар, умён, опытен, и он колдун. Очень сильный колдун, отнимающий у врагов плоть, сердца, мужество и волю.
– И кровь, – эхом добавил Венсон.
Аэрба удивлённо вскинул правую бровь.
– Да, кровь тоже, – спокойно подтвердил Бенга-Бенга. – Герро необычайно силен.
– Сильнее тебя? – тут же осведомился де Бер.
– Мы уже на «ты»?
– А чего тянуть?
Шаман помолчал, видимо, усмиряя кипящее внутри бешенство, после чего с достоинством продолжил:
– Не буду скрывать: капитан Луминар очевидно превосходит меня в колдовстве.
– Тогда почему ты до сих пор жив?
– Потому что Герро боится Белую Черепаху, – произнёс Аэрба.
– Твое судно?
– Нет, – выдержав паузу, ответил серб. – Не его.
* * *
Из приключенческих книжек, воспоминаний очевидцев и здравого смысла широкая публика делает совершенно однозначный вывод, что лучшее время для побега – раннее-раннее утро, оно же – поздняя-поздняя ночь. Когда часовые дремлют или спят, луне надоедает светить ярко, усталые коты возвращаются домой, топчутся, орут, то есть бесплатно производят отвлекающий шум, и никто не обращает внимания ни на скрежет напильника по решётке, ни на вылетающие из-под фундамента тюремной башни комья земли. Получается что-то вроде негласной договорённости: «Если вы ухитрились не уснуть до этого часа, то получаете бонус +100 к бегству».
Однако, если вас угораздило оказаться в плену посреди моря, а на борту находится хотя бы один вампир, то приключенческие расчёты отправляются к чёрту, потому что всё слишком запутывается. Бежать ночью? Когда по тёмной палубе слоняется злой, как чёрт, Герро, открыто намекающий, что соскучился по сладкой чудской крови? Не вариант. Высушить, он, наверное, и не высушит, но сведёт вероятность успеха к нулю. Бежать днём? Когда повсюду матросы, они же пираты, и в любой момент может притащиться «поболтать» чокнутый Винсент? Тоже так себе идея… Вот и получается задачка из серии «Выбери худший вариант», но Рикки старательно ломал над ней голову, прекрасно понимая, что второго шанса ему не дадут: или он уйдёт с первой попытки, или не уйдёт вообще. А уйти молодой Феллоу хотел, несмотря на торжественное обещание Шарге его отпустить, и уйти хотел по сугубо прагматической причине: как сложится у похитителей встреча с десантом боевых магов, одному Спящему известно, возможно – по плану, возможно – пираты окажутся под ударом, например начнётся абордаж, и что в этом случае произойдёт с пленником – неизвестно. Поэтому лучше добыть свободу заранее: и самому приятно, и дяде продемонстрировать, что хоть и не маг в семье растёт, но и не олух.
Да и грех не попытаться бежать, имея на руках сильный козырь.
В отличие от друзей-гвардейцев, свободно владеющих разнообразными боевыми арканами и потому таскавших с собой одну-единственную «Дырку жизни», потерявший подобные способности Рикки позаботился о дополнительный страховке: стандартный для всех жителей Тайного Города артефакт всегда лежал в его кармане и был отобран ещё в отеле, а второй, аналогичный, был аккуратно спрятан в зубную коронку и настолько хорошо замаскирован, что его пропустил и Шарге, и проведший второй обыск Луминар.
Придя в себя после похищения, Феллоу сразу же попытался активизировать «Дырку жизни», выяснил, что шхуна надёжно защищена от применения магии и, чтобы артефакт заработал, нужно её покинуть. Оставался вопрос: как это сделать?
И когда?
Днем или ночью? На глазах у команды или рискуя нарваться на взбалмошного вампира? Кто опаснее? Когда удобнее? Что делать?
Однако первая же ночёвка на борту показала, что у ночного варианта, при всех его очевидных плюсах, перспектив нет. Рикки отвели небольшую каюту без иллюминатора, вход в которую перекрывала надёжно-металлическая дверь, а в коридоре всю ночь просидел вооружённый малаец. Санузел внутри, так сказать, индивидуальный, то есть объяснимого повода выйти ночью из каюты нет, на необъяснимый малаец не среагирует, запускать артефакт внутри уже пробовал и убедился в бесполезности попытки. Другими словами, картина печальная, тут и без вампира шансов практически нет. Можно, конечно, сымитировать приступ какой-нибудь болезни, вырубить малайца – об этом пункте, учитывая превосходство чудов в силе, Рикки не беспокоился, – затем тайком выскользнуть на палубу и нырнуть в море, но, поразмыслив и припомнив о присутствии на борту вампира, Феллоу решил не рисковать и попытаться бежать днём.
Ещё и потому, что подобной наглости от пленных обычно не ждут.
С помощью «обыкновенных» вопросов Рикки узнал, что судно может развивать скорость до девятнадцати узлов, но обычно идёт на шестнадцати. То есть примерно восемь ярдов в секунду. Если незаметно прыгнуть за борт, то через двадцать пять – тридцать секунд шхуна отойдёт примерно на кабельтов, что, по прикидкам Феллоу, вполне достаточно для выхода за пределы блокирующего магию поля. Для обретения свободы и спасения жизни.
Тридцать секунд.
И нет нужды в военно-морском героизме, нет нужды никого убивать, нет нужды в шуме: хочешь бежать – просто окажись в воде. Даже плыть не требуется.
Тридцать секунд поплавком, а желательно – под водой. Что может быть проще?
К тому же днём Феллоу обретал относительную свободу: вооружённый матрос поблизости, зато вся палуба в его распоряжении, ходи куда хочешь, делай что хочешь – в открытом море деться некуда. Дозволялось рыбачить – Рикки предложили шикарный выбор спиннингов, дозволялось играться – предоставили планшет с усечёнными коммуникационными возможностями, дозволялось читать и просто валяться в гамаке. Еда и напитки за счёт заведения. Направленный в спину ствол – обязательная часть сервиса.
На второй день сформировался распорядок: завтрак – бесцельное блуждание по палубе – визит Винсента, разговор – обед – дрёма в теньке – чтение книги – визит Винсента, разговор – ужин в компании Винсента и Герро – вечерняя партия в преферанс – сон.
Скучно, зато предсказуемо.
– Я так понимаю, дядя Франц на связь не вышел? – небрежно осведомился Рикки после того, как после завтрака диалог о погоде, сне и прелести морских прогулок себя исчерпал.
– Почему ты так думаешь? – прищурился Шарге.
– Потому что вы ничего об этом не сказали.
– А если я не собирался говорить?
– Это противоречило бы вашему характеру.
Старый чуд рассмеялся, показывая, что Феллоу всё понял правильно, и кивнул:
– Да, сказал бы… И в другом ты тоже прав: великий магистр молчит, но это вовсе не означает, что он не отправил на твои поиски рыцарей.
– Не позвонив вам? – В его представлении звонок должен был последовать сразу же, и потому Горностай удивился спокойствию похитителя.
– Один из наиболее вероятных сценариев операции предусматривал такое развитие событий, – безмятежно ответил Винсент. – Де Гир знает, что ты жив. Знает, что мы готовы к общению – у него есть телефон и есть номер, – и специально молчит, затягивает время в интересах спасательной команды.
– Которую вы не боитесь… – вздохнул Рикки.
– Твой дядя не сможет найти нас даже с помощью навов, – уверенно произнёс Шарге. – Через пару дней он это поймёт и позвонит. – Пауза. Улыбка. – Заключим пари?
– То есть тишина вас не смущает?
– На тот случай, если ты забыл, напоминаю: телефонный разговор с де Гиром нас не интересует. Будет он или нет – не важно; как только великий магистр отзовёт боевую группу, ты поедешь домой.
– А группы пока нет, – протянул Феллоу. – Так?
– Так.
– Или вы её не видите.
Опытные маги – а Рикки хотелось верить, что дядя отправит за ним закалённых бойцов, – способны скрыть своё присутствие от наблюдателей. Бывало, что боевые отряды чудов даже к Цитадели подбирались незамеченными, не говоря уж о Зелёном Доме… Всякое бывало во время войн Великих Домов. Однако железобетонная уверенность старика заставляла Феллоу думать, что на этот раз даже самые лучшие маги не смогут замаскироваться должным образом.
– У меня есть способ узнать правду, – скромно произнёс Винсент.
– Не сомневаюсь в вашей предусмотрительности.
Шарге с улыбкой посмотрел на задумавшегося парня и неожиданно для себя решил его поддержать:
– О себе не беспокойся, малыш, твоей жизни ничего не грозит.
Старый чуд отчего-то решил, что очередное обещание не причинять вред успокоит Феллоу, и пропустил жёсткий удар: прозвучавший ответ больше походил на пощёчину.
– Когда-то вы были рыцарем, Винсент, и должны помнить, что страх смерти чужд нам.
– Я по-прежнему рыцарь.
И поток ледяного презрения:
– Я вижу.
Винсент пронзительно посмотрел на Рикки, дёрнул щекой, словно собираясь что-то сказать, резко повернулся и ушёл.
Ушёл, как и было запланировано – оскорблённый, а значит, вряд ли вернётся до вечера. И не помешает заполучить столь важные тридцать секунд.
