— Вы не комик, — сказала Яна. — И совсем не старик. А две недели пролетят быстро.
— Как договаривала в таких случаях Фаина Раневская фразу царя Соломона, все когда-нибудь проходит, но позор останется на всю жизнь, — вздохнул Коган. — Яна, вы уже присмотрели себе пару? Выбрали себе кандидата в мужья?
— В мужья? — воскликнула она.
— Ага, понятно, девушка пришла сюда не за мужем, но за деньгами. Но если вы не будете изображать искренний интерес к какому-нибудь джентльмену, у вас нет шансов выиграть.
— Я не собираюсь выигрывать, — сказала Яна. — У меня нет для этого данных. Там ведь в конкурсах надо пироги печь, кашу варить, крестиком вышивать. А моих кулинарных способностей хватает только на то, чтобы развести сухую лапшу на кипятке. Пуговицы мне сын пришивает. Ну и вообще… Я тоже не игрок, как и вы. Привыкла надеяться на себя, а не на слепой случай.
— Зачем же подали заявку? — хитро сощурился Иосиф.
— Но ведь то, что обещают за съемки, тоже хорошие деньги, — сказала она.
— Это конечно, — кивнул Иосиф, а про себя подумал: «Про то, что за съемки будут платить неплохие деньги, говорили только на втором этапе отбора — тем, кого выбрали. Лукавит девушка. Признаться не хочет. В том, что муж ей нужен. Или выигрыш. Ай, третье еще забыл — хочет, чтобы ее, красавицу, миллионы зрителей увидели. Славы душа требует».
Но чем больше Коган общался с Яной, тем больше недоумевал. Эта женщина не была похожа ни на охотницу за мужьями, ни на охотницу за деньгами. И тщеславие, на его взгляд, было ей несвойственно…
«Но тогда почему она здесь? — спрашивал он себя. — Зачем?»
«Ну и где же малышки? — спросил у себя Носов. Он обиженно оглянулся, оторвавшись от стойки, и обнаружил в баре одних мужиков. Здесь были участники игры и телевизионщики, но среди них не было ни одной женщины. — Наряды пошли по фигуре подгонять, уют в каютах наводить? Или марафет на мордашки? Скорее всего. Не понимают, что в естественном виде они гораздо лучше. Ладно, придется досуг с конкурентами проводить. А как бы хорошо было уже сегодня с барышней подружиться. Ну, ничего. В сегодняшней программе еще, кажется, ужин праздничный намечается. Там и потанцуем».
— Вот женщины, — проговорил он вслух, ставя две кружки пива на столик, за которым в одиночестве сидел Александр Яшин. Носов сразу дал ему характеристику — неудачник. Как его в игру отобрали и за что, было Женьке непонятно. Даже после нешуточных стараний костюмеров наряд — летний костюм с серебристым отливом — на новом знакомом сидел мешком, волосы, забранные в хвост, казались немытыми, сутулая спина и взгляд исподлобья могли оттолкнуть кого угодно. Но может быть, в игре и должен был участвовать такой вот тип. Смешно будет, если он выиграет главный приз. — Так вот — женщины, — повторил Носов. — Нет чтобы перед важным делом отдохнуть, расслабиться слегка. Убежали — неотложные занятия нашлись.
— Они пошли воспитательные беседы проводить, — усмехнулся Яшин. — С отпрысками.
— Ах, да, — сморщил лоб Носов. — Про детей у меня как-то из головы вылетело. Это что же получается? В свободное от работы время и не пообщаешься с женским полом?
— Ты насчет этого? — Александр согнул локти и, присвистнув, сделал характерный жест. — Это вряд ли. Хотя у детишек здесь отдельные каюты имеются. С компьютерами. Видимо, как раз на случай, если даме захочется отдохнуть от своего малыша.
— Да тут сервис — высший класс! — восхитился Носов. — Давай знакомиться, что ли? Евгений Носов.
— Александр Яшин. — Пожатие конкурента было вяловато. — Выбрал уже себе опытный образец?
— Не-а, — протянул Носов. — Зачем? Я с каждой из них пообщаться желаю. И пообщаюсь. А с какой первой — неважно.
— Любитель, значит, — усмехнулся Александр.
— А ты — нет? — поднял брови Женька.
— Ну почему же… — лениво пожал плечами Яшин. — Очень даже. Но с возрастом крылья слабеют. Я вот думаю какую-нибудь девочку из обслуги закадрить. Эти-то — с гонором, с претензиями. Мне б попроще чего-нибудь и помоложе.
— А игра как же? — спросил Носов с недоумением.
— Игра есть игра, — снова пожал плечами Александр. — Но эти дамочки — для дела. А не для тела.
— А в игре кого выбирать будешь? — не отставал Евгений. — Я бы вот круглолицую выбрал. Которая с пацаненком рыженьким. Глазки, формы, щечки! Класс!
— А я бы самую молодую, — усмехнулся Яшин.
— Ну, тут они все не первой свежести, — задумчиво почесал подбородок Носов. — Опытные. Хотел бы я знать, кого мадам со взрослой дочкой выберет.
— Вон того, — Яшин кивнул на столик, где Клим Ворошилов, похоже, развлекал анекдотами Георгия Вартаняна и Егора Половцева. Все трое хохотали.
— Чернявого? — нахмурился Евгений, чуя в Георгии реального конкурента — не по игре, по жизни.
— Нет, другого, — ухмыльнулся Яшин. — Такие дамочки солидных папиков выбирают.
— Забьемся? — предложил Носов. — На пять баксов. Ты говоришь, она папика выберет. А я, что — меня.
— Тогда на сто, — хмыкнул Яшин. — Ты не в ее вкусе.
— Откуда ты знаешь?
— Догадываюсь.
Колька куда-то смылся. Катя не волновалась — сын был не по годам самостоятельным человеком, за которого можно не беспокоиться. Наверное, решил по палубам прогуляться, корабль посмотреть, ведь кроме как на речном трамвайчике он ни на одном плавсредстве до сих пор не бывал. А тут такая красота! Как в кино.
Екатерина окинула взглядом платья и костюмы, которые только что получила в гардеробной. Да, чтобы приобрести все этой самой, ей не один год нужно работать, включая сверхурочные и халтуры. Почему так несправедливо устроена жизнь? Она ведь квалифицированная хирургическая медсестра со стажем почти в двадцать пять лет. Без нее ни одна сложная операция в больнице не обходится. А жить практически не на что. Львиная доля заработка уходит на квартплату. Колькина школа ежемесячно нешуточные поборы устраивает. То на занавески в кабинет биологии (где они, эти занавески?), то на ремонт кабинета химии (как были там стены не крашены, так и остались). Одежда Колькина тоже стоит немало — ведь размер уже не детский, да и вырастает он из всего быстро. Хорошо еще, что на диски и всякие прочие развлечения не клянчит — сам зарабатывает. Подрядился на какой-то автостоянке машины мыть. Иногда даже на свои деньги продукты покупает, когда семейный бюджет сходит на нет. Да, с сыном Екатерине повезло. Вот повезло ли сыну с ней — большой вопрос. Иногда она спрашивала себя: может быть, не нужно было выгонять Митьку — Колькиного отца? Ну что ж такого, что пил, пьют все. И бьют… Когда Кольке было три года, Дмитрий, в очередной раз напившись до чертиков и ничего не соображая, ударил ее. Он бил ее и раньше, всякий раз, когда впадал в алкогольное беспамятство… Но в этот раз на них смотрел сын. Наутро она собрала вещи Дмитрия и вызвала ему такси. Куда он поедет, ее не интересовало. Еще года четыре он приходил домой и на работу, просил прощения, клялся, что пить бросил. Потом она узнала — и вправду бросил. Но простить ему унижения, которое испытала в присутствии малыша, не смогла. Никогда…
В дверь каюты постучали.
— Да, войдите, — проговорила она и вытерла намокшую от нежданных слез щеку.
Дверь открылась, и в каюту вошла снежная королева, как окрестила ее Екатерина. Таких дамочек она не любила — чувствуют себя хозяйками жизни, увешаны побрякушками, как новогодние елки, наряды у них от самых модных кутюрье, но ведь все это известно через какое место заработано. Порхают по жизни как стрекозы. «И под каждым им кустом был готов и стол, и дом…» И в этой игре наверняка эту стрекозку будут на первое место толкать. Потому что таким бабам ничего не стоит каждого члена жюри мужского пола обработать.
— Я прошу прощения за беспокойство, — голос у снежной королевы был низкий и властный. — Меня зовут Анна, я, как вы, наверное, поняли, одна из участниц…
Она сделала паузу, и Екатерине ничего не оставалось, как назвать свое имя.
— Очень приятно, — кивнула Незванова. — Катя, у вас не найдется иголки с черной ниткой?
— Иголки? — ошеломленно проговорила Катя. — С ниткой?
— У меня пуговица отрывается, — улыбнулась Анна.
— И вы… будете пришивать ее сами? — пробормотала Булычева.
— А вы предлагаете из-за каждой мелочи бегать к костюмерам? — Незванова покачала головой. — Думаю, я справлюсь с этим быстрее.
«Вот это фокус, — подумала Катя, извлекая из чемодана игольницу. — Королева, оказывается, умеет держать иголку в руках».
— Большое спасибо. — Анна опять улыбнулась, и Катя подумала, что если перед нею и королева, то уж никак не снежная. — Я минут через десять вам ее верну. Вас когда будут снимать?
— В половине восьмого.
— А меня в восемь. До съемок уйма времени. Что вы собираетесь делать?
