Эдипа под несколько иным углом, отличным от традиционного толкования эдипова комплекса: полиморфически извращенная сексуальность ребенка должна идти под знаком любви к матери, чтобы репродуктивные фантазии сформировали случайность влечения. Отсутствие желаемой матери равносильно нежеланию матери или отца, отсутствию желания воспроизводиться в целом. Акцент делается на необходимости позитивного желания инцеста, а не на его запрете или трагедиях, связанных с его совершением: если мы не хотим нашей матери, мы не хотим быть родителями. Однако я полагаю, что у братьев и сестер есть сексуальные чувства, но отсутствуют репродуктивные фантазии.
Две характеристики истерии иллюстрируют эти различия. Одна из них – истерические роды, фантомные беременности и «неприемлемые» или социально санкционированные симпатические беременности у мужчин – все это примеры фантазий о партеногенетическом рождении (Mitchell, 2000a). Истерик, как и ребенок, считает, что он может родить детей самостоятельно. Когда отец спросил Маленького Ганса, откуда тот возьмет детей, которых, по его словам, он собирался родить, Маленький Ганс, первый ребенок в психоанализе, ответил: «Конечно, от себя». Если это неосознанно сохраняется в дальнейшей жизни, то потому, что эдипальное вытеснение не справилось со своей задачей. Однако это не всегда связано с угрозой кастрации, которая идет от отца, если ребенок настаивает на своем инцестуозном желании матери. Напротив, эта истерическая возможность возникает из-за отказа от того, что я упоминала ранее как «закон матери», который запрещает ребенку быть матерью, пока он ребенок.
Существует также другая распространенная характеристика истерии – невозможность или нежелание иметь детей, реальная или психологическая. Это оборотная сторона фантазий о партеногенетическом рождении. Фантомные роды и бездетность являются такими же характеристиками истерии, как колебания между ярко выраженной сексуальностью и сексуальной фригидностью. Истерия – это Дон Жуан; то, что Дон Жуан станет отцом, немыслимо; если ребенок все же появляется на свет, то родитель, какого бы пола он ни был, в психологическом смысле «не знает», что это его или ее ребенок. Один из моих пациентов вспоминал, как смотрел на своих красивых сыновей, сидя на другом конце обеденного стола, и не мог понять, какое отношение они имеют к нему, хотя они ему и нравились. «Откуда взялся этот ребенок?» – обычно спрашивает малыш после рождения сиблинга. Это недоумение повторяется и в более поздней жизни, когда таким же вопросом задаются родители. Фантазии о партеногенетическом рождении и психологическая бездетность – две стороны одной медали.
Проявления сиблинговой сексуальности варьируются от сексуальных отношений человека с кем-то, кто воспринимается похожим на него, до сексуальных отношений с кем-то, чье отличия от него нужно стереть. Это может быть неотъемлемой частью распространенной детской фантазии о воображаемом близнеце или о воображаемом сиблинге. Такие фантазии становятся утешением, подобно тому как это происходит с сиблингами-близнецами в удостоенном Букеровский премии романе Арундхати Рой «Бог мелочей» (Roy, 1997, сй. 2). На другом конце полюса располагается предтеча ярости, которая выражается в изнасилованиях в военное время. В этом случае сиблинг продолжает быть угрозой существованию другого сиблинга, так что убийство и сексуальность – это способы справиться с ситуацией, причем оба ведут к тяжелым последствиям для жертвы. Психоаналитической иллюстрацией этого является случай Вольфсманна[11] из практики Фрейда. Сексуальные посягательства старшей сестры Вольфсманна сделали маленького мальчика и будущего психоаналитического пациента совершенно безумным. Но как показывает отчет Национального общества по предотвращению жестокого обращения с детьми (NSPCC) (Caw-son et al., 2000), часто игнорируется тот факт, что причиной жесткого обращения в отношениях между сиблингами может быть психическое отклонение у ребенка.
Табу на кровосмесительную связь между сиблингами не обладает такой силой, как запрет на межпоколенческий инцест. Для большинства культур половой акт с матерью или даже с отцом является чем-то немыслимым, потому что репрезентация этого первичного желания не просто вытеснена, она разрушена. Такое уничтожение фантазии не относится к кровному сиблинговому инцесту. Детские сексуальные игры являются нормальными и одобряемыми до определенного момента. Многие терапевты говорят о распространенности сексуальных отношений между сиблингами в подростковом возрасте и отмечают, что зачастую это не сопровождается чувством вины или даже ощущением, что делается что-то неправильное. Тот факт, что это не вызывает обеспокоенности у пациента или клиента, отражается и в принижении терапевтом важности этой проблемы, что, на мой взгляд, неверно. Поскольку сиблинговые отношения не получили достойного места ни в теории, ни в терапии, когда с ними происходит что-то нехорошее, это обычно игнорируется в практической деятельности. Если бы было понимание, что они являются источником специфических бессознательных процессов, то это позволило бы увидеть и их патологические последствия. Сиблинговый инцест обычно связывают с недосмотром со стороны родителей. В результате внимание уделяется этому недосмотру, а не инцесту. По-видимому, только когда у сиблинга происходит зачатие и пациента обуревает страх и ужас перед чудовищным потомством, только тогда это начинает беспокоить и клинициста.
Таким образом, к сиблинговому инцесту не относятся серьезно, если не наступает беременность. Такое отношение повторяет детскую фантазию и кажется мне неверным. То, что происходило в действительности или в фантазии в прошлом ребенка, имеет решающее значение для будущего, где сиблинговые фантазии могут разыгрываться в браке, в партнерстве и в родительстве. Я думаю, что игнорирование темы сиблингов связано с непредставленностью функции размножения в сексуальных сиблинговых фантазиях: дети занимаются сексом, но не заводят детей. Половое размножение требует двух людей разного (так называемого «противоположного») пола; у сексуальности же такого условия нет. Братья и сестры не являются сексуальными «противоположностями», даже если они принадлежат к разным гендерам. В сознании взрослого четко определено: если нет возможности забеременеть, то нет и секса. Совершенно ясно, что игнорируя таким образом секс, мы упускаем нечто еще более важное – насилие, явное или скрытое.
Таким образом, существует латеральное сексуальное влечение, как гомосексуальное, так и гетеросексуальное. Я бы сказала, что различие между этими двумя понятиями – латеральная гомосексуальность и гетеросексуальность – несущественно. Оно анально-фаллическое и на более глубинном уровне независимое от пола; гениталии, которые используются в воображении либо одинаковы (анус), либо тождественны (клитор и пенис). Латеральная сексуальность отличается от вертикальных кровосмесительных желаний тем, что размножение не является частью фантазии. Это отличает ее от эдипальных фантазий, где, как ясно показывает история Эдипа, рождение детей от матери (или от отца) является ключевым компонентом влечения. В случае с Эдипом это влечение запускается и проблема формулируется очень четко: если бы у вас были дети от вашей матери, то они приходились бы вам братьями и сестрами. Мы вытесняем это знание, потому что оно относится к табу, поэтому никто не помнит, что у Эдипа есть сестра. Ребенок, рожденный от кровосмесительного союза между братом
