— К сожалению, не все так просто, друг, — Джен говорит как можно спокойнее и миролюбивее. Чувствует, как подобрался, замер на вдохе сидящий по левую руку Джа. Ловит встревоженный взгляд Алекс.
— Чего непростого-то? — глухо спрашивает Макс. Насторожился, заметив реакцию остальных, ждет объяснений. И шарит глазами по столу, отмечая координаты приборов.
Джен кладет руки на стол перед собой, показывая, что открыт. Джа делает то же самое.
— Мы с Алекс были знакомы до того, как ты привез ее сюда, — говорит Джен. Он не делает пауз, чтоб не дать возможность задать лишние вопросы. — Мы встретились с ней так же, как и с тобой. При схожих обстоятельствах. Алекс, расскажи ему, пожалуйста, что случилось, а я объясню, почему.
Макс молчит, поворачивается к будущей жене и требует объяснений, не проронив ни слова. Девчонка бледнеет до мела, рыжие кудри на контрасте пылают огнем. Но, как и при первой встрече, она быстро берет себя в руки.
— Он говорит вот об этом, — Алекс закатывает рукав рубашки и демонстрирует следы почти заживших ссадин на запястьях. — Это они меня вытащили, Макс. Никакой мимо проходившей гопоты не было. Джен вырубил того урода и вместе с Джа вывез меня со стройки. Они просили никому себя не описывать. На Джене ножей было больше, чем в оружейном магазине, — Алекс оборачивается к Джену, оправдывается: — Я старалась крепко держаться, чтобы с мотоцикла не слететь, а через куртку твой арсенал прекрасно чувствуется.
Джен мотает головой, мол, не зацикливайся.
— Максим, родной, разве я могла рассказать тебе? Ты ведь стал бы их искать. А вдруг ты навел бы на них полицию?
— У вас проблемы с ментами? — Макс откинулся на спинку стула, вроде расслаблен, но Джен знает, что это лишь видимость. Солдат собран, он следит за каждым движением Джена.
Не смотря на причастность всех, сидящих за столом, к разговору, ведут его двое. Джен готов к тому, что Макс не захочет верить, поддавшись более простому объяснению, которое не нарушает и не противоречит его положению вещей. Джен только надеется, что в критический момент Джа уведет с линии огня девчонку, а не бросится сам грудью на амбразуру. Инстинкт пророка — защищать правду любыми способами. Даже подставляя собственную шею под топор. И как Джен ни старается все эти годы, искоренить его полностью не удается.
— Не совсем, — отвечает инквизитор Cолдату. — Если бы нас хоть раз застали на месте преступления, проблемы были бы. Но менты всегда очень сильно опаздывают.
— Значит, ты не можешь объяснить им, как оказываешься «в нужном месте в нужное время»?
— Им не смогу. Тебе — попытаюсь.
— Стоп! — в разговор резко вклинилась Алекс. — Макс, так на тебя тоже напали? Когда? Кто?
Похоже, мир Алекс пошатнулся первым, причем без помощи Джа и Джена. В ее вселенной не существовало людей, которые рискнут напасть на Макса, будучи в своем уме и при инстинкте самосохранения. Да и сам Cолдат не придавал ночному инциденту подобного колорита.
— Ерунда, — отмахивается он, хватается за бутылку промочить горло. — Какой-то отморозок с арматурой. Наверное, ограбить собирался.
— Он собирался тебя убить, — произносит Джа, и все оборачиваются к пророку. У Джа такой вид, будто все, чем дорожил, уже потеряно, а за оставшееся цепляться нет резона. Он не смотрит на собравшихся. В его пальцах лист салата, и Джа крошит его в свою тарелку поверх недоеденной пиццы, отрывая маленькими кусочками. — Сначала оглушить. Потом забить арматурой до смерти. Он нанес четырнадцать ударов, хотя твой череп раскроил третьим. Он перестал бить, только потому что устал.
— Ты что несешь? — Макс нервничает и теперь не скрывает этого.
— Я знаю, так и было бы, если бы Джен не успел. Я это видел. Не могу объяснить почему, но иногда я вижу, как убивают людей. В голове. Что-то вроде галлюцинаций.
— Хочешь сказать… — подает голос Алекс.
— Да. Я вижу то, что должно случиться, за несколько минут до этого. И если вам нужны доказательства… — Джа замолкает, замирает, как проигрыватель дисков от переключения дорожки. — Тот подонок на стройке, он тебя пытался подвесить за веревку, которой руки связал, на штырь, торчащий из стены. Вывернул руки. Алекс, как я могу это знать, если внутрь заходил только Джен и гораздо позже?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Алекс мнет в ладони салфетку, похоже, не замечая этого. Включился холодильник, в магазине наврали, что он бесшумный. С улицы доносится громкий хлопок и дородный мат соседки — похоже, кто-то из внуков нашел оставшиеся с нового года бомбочки.
Этот пиротехнический взрыв отрезвляет Макса.
— Ладно, парни, поржали и хватит. Неудачная тема для стеба, правда.
— Макс, это не стеб, — встревает Алекс. Отбрасывает салфетку, прижимает ладони к теперь уже пылающим щекам. — Все так и было! Джа, как? Как ты это делаешь?
У Джа лицо помечено усталостью, но он отвечает на вопрос. Джен слушает рассказ и может вторить другу суфлером, потому что еще с первой встречи запомнил «покаянную речь пророка» (как он ее называет) слово в слово.
— Не могу поверить, — Алекс мотает головой. Макс вперился взглядом в скатерть и часто прикладывается к бутылке.
— Никто и не верит, — соглашается Джа. — Если б я мог щелкнуть пальцами и впасть в транс для доказательства, но простите, — он разводит руками. — Гадалка живет улицей дальше. Вот у нее и будущее в любой момент показывается, и духи по команде арии Христа воют.
— Мы — хорошие парни, брат, — Джен обращается к Максу, но тот и глазом не ведет, будто не слышит, будто крепко задумался и выпал из просторной обыденной кухни в иное захватывающее измерение. Так можно подумать, но на деле — только прикоснись. Одно неосторожное движение, и осядешь тут же к лакированной ножке стула, без лишнего шума, с вывернутым за спину подбородком или китайскими палочками в ухе.
Говорил ведь Джа — суши к столу будут лишними.
— Нам нужна ваша помощь, — Джен переходит к делу, и Макс подает признаки внимания — садится на стуле так, чтобы пнул его из-под себя ногой, и уже в боевой стойке. Джену не нравится его настрой, хотя сам себе признается, что вел бы себя так же. — Мы гоняемся по пророческим наводкам не первый год, и впервые встретили жертв, знакомых друг с другом, знающих друг друга. Подумайте, что у вас общего?
— Родинки, татуировки, шрамы, — Джа загибает пальцы, — диагнозы, аномалии, травмы…
— Послушайте, — Джен прерывает словесный поток, сжимает пальцы Джа в кулак и опускает на скатерть. Хватит. Пусть пророк обижается, что его перебили, с этим можно разобраться позже. — Макс, мне нужен список всех ваших знакомых, кого сможете вспомнить, и недругов, если такие есть. Еще места, в которых вы часто бываете, где с вами можно столкнуться вместе или порознь — не важно. Все нападения связаны, мы в этом уверены. Нужно понять — как.
— Нет, — заявляет солдат, поднимаясь. — Мы в этом участвовать не будем.
Алекс вскакивает следом.
— Макс.
— Я сказал — нет! Я не собираюсь вываливать все о себе перед кем-то. И ты не вздумай.
— Мы спасли вам жизни, — напоминает Джа. — Ты это знаешь, и никаких доказательств не надо.
От сдерживаемого негодования его бьет мелкая дрожь, вот-вот молекулы разгонятся до критической скорости, и тело воспламенится. Он порывается вскочить, но Джен удерживает его за плечо и сам не встает — позволяет Максу возвышаться над ними.
Солдат цедит слова сквозь зубы.
— Надо. Мне они нужны. Доказательства. Того, что ее жизни угрожал не ты!
— Зачем мне это?
— Затем, что ты — чокнутый псих. — Макс хватает Алекс за руку, выволакивает из-за стола, понижает голос. — Чтобы я вас больше не видел. Никогда. Если засеку поблизости… Джен, пеняй на себя. Пришибу. Ты это знаешь.
Джен знает. И не останавливает. Он позволяет гостям уйти и, только заслышав рев Фаера, отпускает Джа. Тот передергивает плечами, будто стряхивает частицы, оставшиеся после ладони на рукаве. Обхватив руками голову, утыкается лбом в клеенчатую скатерть.
— Ты представляешь, в каком мы теперь дерьме? — гундит в столешницу Джа. — Он знает, кто мы и где мы. Он может сдать нас ментам, Джен.
