— Ерунда! — заявила Джейн. — Кое-кто из местных ничем другим не занимается, кроме как перевозит людей и товар на отдаленные острова. Сейчас у них мало работы, поэтому нам не трудно будет договориться.
Майкл бросил на нее мрачный взгляд, успев заметить, что очки у нее сильно запотели. Она сняла их и протерла пальцами в перчатках.
— Это от теплого воздуха, — подколол ее он.
Джейн сверкнула на него глазами, и он… забыл о своем дурном настроении.
— Это лучше, чем ледяной холод, которым вы меня обдували с тех пор, как мы выехали из Лондона.
— Я просто был вежлив.
— Едва ли. Но я, слава Богу, привыкла к вашим капризам.
Джейн поднесла ко рту очки, сложила губы в букву «о» и подула на стекла.
Майкл не сводил глаз с ее мягких губ, которые в этот момент приняли как раз такую форму, когда хочется…
Он поспешно отвернулся. Великий Ра! Чего бы ему ни стоило, он обязан прекратить это. Он совершил роковую ошибку, поцеловав ее.
Угрюмо глядя на серый ландшафт, он заметил:
— Собирается дождь.
— Да, облачно, но к концу дня это обычное явление. Думаю, что вечерний ветер с залива разгонит туман.
— Почему вы всегда так радостно настроены?
Джейн одарила его милой улыбкой.
— Потому что мне нравится вас злить — я ведь ради этого живу.
— Вот ведьма.
— Упрямый грубиян.
Как бы ее обозвать в ответ? Майкл потер небритую щеку. Он перешел на бритье раз в пять или шесть дней, зная, что Джейн это раздражает, а отращивать длинную бороду ему не хотелось. Видя, что она с неодобрением смотрит, как он трет щеку, он с ухмылкой произнес:
— Считаете, что мне следует побриться? Но я не собираюсь этого делать.
— Вам не идет небритость.
На холодном воздухе ее дыхание превратилось в облачко, щеки порозовели. Джейн осмотрела свои очки, нашла их недостаточно чистыми и снова протерла пальцами.
— Я уж и забыла, как сыро здесь в это время года.
— У вас озябший вид. Промерзли насквозь? Очевидно, грелка для ног в вашей карете недостаточно теплая, чтобы растопить ваше холодное сердце.
Джейн лишь улыбнулась:
— Я отдала грелку Аммону. Если во время поездок мне очень тепло, я заболеваю.
— Знаю, — сказал он.
— О, разумеется, вы знаете, — сухо ответила она, надевая очки. — Еще бы вам не знать: мы четыре года путешествовали вместе, и обычно в одной карете.
Майкл решил никак это не комментировать.
— Я пошлю лакея узнать насчет лодки. Хочу отправиться на Барру завтра же, если это возможно.
— Прекрасно. Признаюсь, что я устала. Конечно, это не так утомительно, как ехать на верблюде по пустыне, но очень похоже. Сиденья в карете оставляют желать лучшего. Боюсь, что несколько дней мне удобнее будет стоять.
— Сиденья в моей карете вполне мягкие и пружинят лучше, чем в других. Жаль, что вы не сочли для себя приемлемым ехать со мной.
Майкл развернулся и зашагал к трактиру.
Джейн догнала его.
— Уверена, что в карете Аммона мне было… намного удобнее. Но это не меняет того обстоятельства, что путешествие было очень долгим, а дороги ужасными.
— Да, дороги ужасные. Но я ничего и не жду от Шотландии. — Он открыл дверь в трактир и отступил в сторону. — После вас.
Джейн прошла впереди него. Их встречала хозяйка, полная женщина с седыми кудельками и кривым носом, который уместнее смотрелся бы на лице боксера. Басистым голосом она сообщила, что она вдова и зовут ее миссис Фаркуар.
Джейн представила себя и Майкла, затем миссис Фаркуар провела их в единственную гостиную трактира. Пока они шли, трактирщица тарахтела с таким чудовищным акцентом, что Майкл мог разобрать только каждое третье слово. К счастью, Джейн все взяла в свои руки, сказала хозяйке что-то приятное. Та заулыбалась и с поклоном пригласила их в гостиную, сама же ушла на кухню.
Джейн сняла перчатки, аккуратно сложила и сунула в карман мантильи, прежде чем подойти к тускло горевшему камину.
Майкл заметил дрова на подставке у окна и, положив сумку на диванчик, взял несколько поленьев и добавил в огонь. Пламя разгорелось ярче. Отряхнув руки, он выпрямился.
— Вот так. Теперь будет теплее. Я правильно понял — вы заказали обед у нашей хозяйки? Я кое-что разобрал в ее тарабарщине.
— Ее речь не тарабарщина — она просто говорит с акцентом.
— Понять ее я не мог.
— Потому что не старались. — Джейн сняла мантилью и шляпу и повесила на крючок у двери, потом поправила на носу очки и уселась в кресло около камина. — Клянусь, что хотя уже не трясусь в этой несчастной карете, у меня такое ощущение, что я все еще там. Лучше уж ехать на верблюдах.
— На них также трясет.
— Да, но их походка более плавная, и они не подбрасывают вас, словно вы камешки в коробке.
Майкл скинул плащ и бросил его на диван, затем опустился в кресло напротив Джейн.
— И карета пахнет лучше, чем верблюд.
Джейн поморщилась:
— Я уж забыла об этом. — Поленья приятно потрескивали. Джейн наклонилась и протянула руки к огню. В стеклах ее очков отражались оранжевые язычки. — Не важно, карета или верблюд, но я рада, что мы наконец-то добрались до места назначения.
Майкл фыркнул:
— Я уже начал скучать по теплу и удобству дворца султана. Видно, это из-за холода и тяжелого переезда.
Джейн засмеялась.
— Вот уж никогда не думала, что услышу от вас такие слова о нашей тюрьме, пусть и шикарной.
— Я успел почти полюбить это место — моим братьям пришлось потратить много времени для моего освобождения. Даже не один месяц.
— Будь у меня хотя бы еще неделя, я бы отыскала способ, как нам освободиться. Султан уже начал внимать голосу разума.
Майкл уставился на нее.
— Вы совсем сошли с ума. Он не начал внимать голосу разума. Вы были заняты тем, что кокетничали с ним и ничего не замечали, чем поставили нас в очень трудное положение, когда пришло время убираться оттуда.
Джейн хмыкнула:
— Я не кокетничала.
— Вы танцевали перед ним в весьма откровенном платье с глубоким вырезом…
— Ерунда. Я исполнила абсолютно приличный местный танец, и на мне был абсолютно приличный наряд, принятый при дворе султана. Вы бы это знали, если бы потрудились поднять голову от книги хотя бы ненадолго.
— Абсолютно приличный? Вы крутили бедрами, как… как… Я даже произнести этого не могу. А платье, которое вы выбрали? Лучше его не описывать!
— Мне помогли его выбрать жены султана.
— Я поверить не мог, что вы по собственной воле решили выставить себя подобным образом. Все выглядело непристойно, а ваш танец… Не хочу казаться жестоким, но у вас совершенно отсутствует хоть намек на грациозность. Медведи танцуют лучше.
