— В самом начале курсов они проводили ролевую игру: испытуемому предлагалось купить сильнодействующий наркотик, обменять фальшивые деньги, напиться, после чего его подвергали допросу, проверяя психологическую устойчивость в условиях стресса.
Переднюю дверь открыл Григорий. Кэррика оглядели, словно он был куском мяса на сковородке. Ни привета, ни приглашения войти. Может быть, Григорий почувствовал в нем конкурента, потенциального претендента на его место? Кэррик радушно улыбнулся, но и этот жест остался без ответа. Выглядело это несколько странно: трудно поверить в опасность, когда с лестницы доносятся веселые детские крики, а из кухни тянет свежесваренным кофе. Он спустился в дежурку.
— Ты считаешь, что справишься и с изоляцией, и с необходимостью постоянно лгать и все время быть начеку, но никакой гарантии никто из нас дать не может, — говорил инструктор. — Ролевые игры — дело хорошее, но реальную ситуацию они заменить не могут. Если почувствуешь, что срываешься, что вот-вот можешь расколоться, бросай все и уходи. Не разыгрывай из себя героя, мачо. Не считай, что это провал. Если ты не выдержал под прессом, это не значит, что ты слабак.
Его лишали сна и допрашивали с применением особой техники избиения, когда на теле почти не остается следов. Его учили ставить маячки и «жучки». Семь его товарищей осилили весь курс, но двое провалились и ушли. Больше о них не вспоминали. Кэррик зарекомендовал себя хорошо, подтвердив все то, что сказал на собеседовании и после, когда дал обещание себе самому, что не дрогнет ни под прессом, ни под стрессом.
Зазвонил телефон.
Виктор вызывал наверх. Григорий проводил его непроницаемым взглядом до самой двери. На инструктаже говорили, что эти двое, Григорий и Виктор, из какой-то Перми, что оба бывшие офицеры какой-то спецслужбы и уже давно связаны с семьей Гольдманов, при которой выполняют обязанности телохранителей.
Виктор встретил его на втором этаже. Жесткий взгляд в упор. И ни слова. Впрочем, Кэррику хватило и взгляда, который ясно передал мысленный посыл: что бы ты ни делал в этом доме раньше, доверия к тебе пока нет. Интересно, подумал вдруг Джонни, какое у Виктора любимое оружие? Пистолет? Вряд ли, слишком чисто. Скорее кирка. Или дрель. Или кусачки. Вот это его бы порадовало. Он снова улыбнулся, изображая из себя открытого, прямодушного, но не глупого парня, незаметного, как стул или диван. Виктору, конечно, жутко не нравилось присутствие в доме чужака, но сам он говорил на английском плохо, а Григорий и того хуже. Семье же требовался человек не только надежный, но и разбирающийся в обстановке: знаках, картах, правилах и…
Виктор не среагировал на улыбку.
— Вызывали?
Русский ткнул пальцем в дверь.
— Мистер Гольдман ждет тебя.
Джонни прошел в гостиную. Сверху все еще доносились крики детей, но кричали они на русском, и в них не было ничего настораживающего. Будь он настоящим телохранителем и шофером русского эмигранта, чистого с точки зрения закона, семья ему, наверно, даже нравилась бы. По крайней мере жаловаться было не на что. Но Джонни видел документы, читал материалы и потому жил в доме под маской.
В гостиной никого не было, но едва Джонни сделал пару шагов, как дверь, за которой помещался небольшой кабинет, распахнулась, и Босс вышел ему навстречу с двумя билетами — кажется, на самолет — в руке.
— А, Джонни…
— Вы меня спрашивали, сэр? — Кэррик взял тон капрала, обращающегося к офицеру среднего звания — уважительный, без дерзости и подобострастия. Позу он тоже принял соответствующую — ноги слегка разведены, спина прямая, руки за спиной.
— Никак не могу поверить в то, что вчера случилось.
— Да, сэр, понять трудно.
— Как я уже сказал вечером, тебе придется занять место Саймона.
— Да, сэр. Если вы так хотите.
Краем глаза он уже заметил на билете логотип агентства на Кенсингтон-Хай-стрит.
— Отвезешь детей в школу.
— Да, сэр.
— Потом подбросишь меня в Сити. Виктор там не справится.
— Да, сэр.
— Заберешь сначала меня, потом детей.
— Конечно, сэр. Прошу извинить, но, как я уже упоминал, у меня сегодня неотложная встреча. Семейные дела, сэр.
— Да, ты говорил.
— Мне нужно быть на месте к шести. В будущем, сэр, я никаких встреч назначать не стану, не известив предварительно вас.
— Хорошо.
Джонни подумал, что Босс выглядит не лучшим образом: усталый, бледный, словно не выспался или обременен какими-то тяжелыми раздумьями. Пальцы нервно мяли билеты. Инструктор предупреждал: выкачивать из объекта информацию только в крайнем случае. «Вижу, у вас билеты, сэр. Куда-то собрались?» — такой вопрос в данных обстоятельствах прозвучал бы совершенно неуместно.
— Тогда я пойду, сэр. Отвезу детей.
— Да, Джонни, спасибо. А потом мы поедем в Сити.
— Хорошо, сэр.
* * *
— У меня нет времени заниматься ерундой. Либо у вас есть человек в этом доме, либо его нет. Так что?
Часы показывали начало девятого. Лоусон получил дело и теперь упивался своей властью. Часом раньше в дверь его офиса, кабинет семьдесят один на третьем этаже, осторожно постучали, и он сам — Люси еще не пришла — впустил молодого человека по фамилии Дэвис. На вопрос, выяснил ли он, что такое Саров, молодой человек полусонно кивнул. Познакомился ли он с историей Арзамаса-16? Еще один кивок. Проверять познания Дэвиса каким-нибудь хитрым вопросом Лоусон не стал. Узнав, что теста не будет, молодой человек, похоже, огорчился. Лоусон заметил, что он опоздал на целую минуту. Дэвис угрюмо извинился. День начинался неплохо. Познакомить напарника с деталями операции можно будет потом, если позволит время.
Лоусон вышел из кабинета. Дэвис последовал за ним. Они прошли по мосту Воксхолл, но повернули не к Скотланд-Ярду, а в сторону Пимлико. Остановившись у невзрачного, замызганного офисного здания, Лоусон поднес руку к кнопке звонка и, отвечая на вопрос невидимого портье, назвал фамилию человека, к которому они пришли. Их направили на второй этаж.
— Я задал простой вопрос, требующий простого ответа: да или нет. Итак, повторяю: у вас есть там свой человек?
Комната выглядела так, словно здесь давно ничего не менялось, а на железной оконной раме, видневшейся в просветах жалюзи, отчетливо проступали пятна ржавчины. Из мебели наличествовали два каталожных ящика, письменный стол и книжный шкаф, содержимое которого пряталось за дверцей из матового стекла. На столе две фотографии — с высшими полицейскими чинами и семейная. Ему даже показалось, что за мгновение до того, как он явился сюда с Дэвисом на буксире, помещение продезинфицировали. Он представился и назвал Дэвиса. Двое других оказались Робом и Джорджем.
— Садитесь, Крис, и расскажите, чем я могу вам помочь.
— Кристофер, с вашего позволения, — отрезал он, давая понять, что пришел сюда вовсе не за тем, чтобы вести переговоры или выслушивать туманные объяснения. — Итак, да или нет?
Джордж занервничал, заворочался, сцепил и расцепил пальцы. Его партнер, Роб, с отсутствующим видом смотрел в щелочку между полосками жалюзи. Джордж с шумом втянул воздух и медленно выдохнул.
— Я жду.
Джордж закусил нижнюю губу.
— Разве дело затрагивает вопросы национальной безопасности?
— Я встал сегодня в три часа ночи. Полагаю — иначе меня бы здесь не было, — вы уже получили указание или прямой приказ представить мне всю информацию по делу и оказать полное содействие. Вы намерены чинить мне препятствия? Если так, то гарантирую, в ближайшее время у вас появится возможность проводить больше времени с семьей. Да или нет?
Джордж бросил взгляд на коллегу, словно ожидая от того помощи и поддержки, но Роб даже не повернулся. И тогда заместитель комиссара полиции (именно эту должность занимал Джордж) прогнулся. Как цинично говаривал Клипер Рид, прогибаются все — надо только врезать покрепче. «Государственные чиновники, — проповедовал Клипер, — неизбежно идут на попятную, стоит только пригрозить досрочным уходом на пенсию». За минувшие тридцать лет Лоусон так и не обнаружил в его поучениях и наставлениях сколь-либо серьезных изъянов.
— Да, — тихонько пискнул Джордж, словно потеряв вдруг выработанный за годы службы командный голос.
— Спасибо. Не понимаю, почему мы шли к этому так долго.
— Я подтверждаю — с большим нежеланием, — что наш сотрудник действительно работает в доме Иосифа Гольдмана, где выполняет оперативное задание в рамках расследования, начатого отделом тяжких преступлений. Иосиф Гольдман подозревается в отмывании денежных средств, полученных преступным путем. Никаких данных, указывающих на то, что расследование каким-либо образом затрагивает интересы национальной безопасности, у меня нет.
— В доме есть «жучки»?
— Этот вопрос тоже относится к национальной безопасности?
