А вот плохая…Одна я Егора Сергеевича не затащу в квартиру, даже если учитывать, что в небоскребе, где он жил, был лифт. Во мне веса то живого, как в мешке с цементом, в то время, как масса шефского тела явно превышала мою вдвое. Придется опять Федю подключать. Лишь бы наш герой не вырубился на половине дороги. С двумя боровами я точно не управлюсь.
Вялое, но еще относительно живое тело великого начальства, мы транспортировали без происшествий. Улыбчивая женщина-консьерж, услужливо проводила нас до квартиры Бероева. Запасными ключами открыла входную дверь, ни разу не бросив в сторону нашего столь колоритного трио осуждающего взгляда. Стойкая дама.
Я бы на её месте точно бы усомнилась в нашей адекватности. Ну просто представьте: девушка в шелковом розовом халате, растрёпанная, на ногах тапочки в виде ушастых зайцев. Следом бородатый громила, который тащит на себе бурчащего что-то мужика, сам то и дело шатается, врезается в стены и громко матерится.
Любая другая бы при таком раскладе уже полицию вызвала или психушку, а она лишь улыбается, качает головой и придерживает дверное полотно, которое так неосторожно уже врезалось в лоб Феди. Дважды. Ладно уж, это Федя в него врезался.
- Фух! – выдохнула от облегчения, когда мы, наконец, сгрузили Егора Сергеевича на кровать размер кинг-сайз. – Ого. Впервые вижу зеркальный потолок.
Пока тащили его как-то не особо было много времени рассматривать убранство квартиры, но оставив великое начальство отсыпаться и, разогнувшись, волей-неволей пришлось оглядеться.
А посмотреть было на что. Огромная кровать, размером с футбольное поле, зеркальный потолок, картина весьма фривольного содержания над изголовьем, на которой изображена полуголая девица.
- Миленько, - поджала губы, рассматривая барышню.
- Какая пошлость, - прокомментировал бородач, пустым взглядом гипнотизируя дверь.
Что конкретно я уточнять не стала. Спать хотелось уже с невероятной силой, а мне еще этого героя домой отваживать.
Кое-как заставив умостившегося на краю кровати Федю подняться, я невольно представила сколько придется отдать таксисту за простой и поморщилась. Остается только давить на совесть господина Бероева и требовать свои кровные обратно. Ни с Федьки же брать, право слово. Бородач явно беден, аки церковная мышь.
Да и я, конечно, не обеднею с этих нескольких тысяч, но сам факт! Мы его высочество тащили на своих горбах, довезли в целости и сохранности, ни разу нигде головой не приложив. Долг платежом красен.
Пока размышляла, мы благополучно успели вернуться к моему дому. И Федька задрых, положив голову мне на плече. Натурально так, пугая раскатами своего храпа водителя, родом откуда-то с центральной Азии.
Таксист дрожал как осиновый лист на ветру, то и дело косился на спящего медведя и, видимо, молился, чтобы эти суровые русские не устроили ему разборки.
- Федь, - попыталась растолкать, но какой-там. Дрых, словно сурок . – Федя!
Промычал что-то, но категорически отказался открывать глаза. Если он блефует так, я его убью. С особой жестокостью!
- Поможете? Одна не утащу, - вздохнула тяжело и на водителя бросила глубоко печальный взгляд.
Ну, давай же! Не разочаруешь же ты меня и не бросишь даму в беде?!
- Заплачу, - фыркнула, когда реакции не последовало.
Волшебное, однако, слово. Восточного мужчину с водительского сиденья, как корова языком слизала. Я оглянуться не успела, как Федю вытащили из авто, и потянули к подъезду. Пришлось выползать, как можно быстрее, бежать наперерез, чтобы быть на шаг впереди и открывать двери.
Матильда, увидав незваных гостей, зашкерилась за шкаф, включая на всю мощность кошачью сирену. Благо, зная о такой её особенности, я еще на стадии ремонта сделала звукоизоляцию. Иначе, меня бы точно четвертовали соседи.
- Хозяйка, - подал голос мужичек с ноготок. – Куда?
- Сюда, - пальцем ткнула в сторону дивана и, дождавшись пока второго за сегодня готового «клиента» сгрузят на мягкую мебель, вытащила кошелек.
- Сколько?
- Пять, - растопырил ладошку мужчина.
- Ууу, - протянула. – Грабеж!
- Ууу, - повторил за мной яркий представитель восточного народа. – Спина!
- Черт с тобой, вымогатель! – расплатилась по счетам и, проводив водителя такси, закрыла за ним двери, обходя стороной шипящий шкаф.
Стянув с Фёдора обувь и подложив под голову подушку, провела тыльной стороной ладони по лбу и прошипела:
- А с тобой я завтра разберусь, паршивец!
11
Господи, почему так невероятно жарко?! Словно кто-то подключил батарею к электросети и прислонил к моей спине. А если учесть, что на улице вовсю лютует южное лето, то масштабы катастрофы становятся более ощутимы.
Вдобавок еще и тяжело. Приходится прикладывать недюжинные усилия, чтобы сделать малейший вздох.
Первой мыслю после пробуждения было, что мне поперек груди положили гирю, но стоило приоткрыть веки, как все само собой встало на свои места. Нет, это была не гиря и не батарея. Всего-то рука бородатого гада.
- Какого х…! .
- Луковка, не ори. Башка трещит, - морщится наглая рожа, но руку убирать не спешит. Скорее даже наоборот.
Фёдор подгребает меня ближе к себе и зарывшись носом в волосы, без каких-либо угрызений совести начинает сопеть. И хоть бы хны ему!
Как он вообще умудрился оказаться в моей постели?! Я же с мельчайшей точностью помню, как таксист сгрузил его на диван в гостиной. Вот именно, что в гостиной. Но никак не в мою кровать. Еще и в одних боксерах.
- Ты охамел в край?! – пытаюсь вырваться из крепкого мужского захвата, лягаясь похлеще взбрыкнувшей кобылы. – Отпусти меня немедленно. Я на тебя Матильду натравлю.
- Твоё исчадие ада, я закрыл в туалете, - зевает громила, почесывая подбородок.
- Что ты сделал с моей кошкой? – подозрительно тихо уточняю я.
Федя насторожился. И правильно сделал. Ибо ситуацию с тем, как он материализовался в моей кровати, я еще могу спустить на тормоза, но не Матильду. За эти пушистые штаны - покалечу любого. В том числе такого бугая.
- Без рук, - бородач шустро отполз на самый край кровати. – Я проснулся, а она сидит у меня на груди и смотрит своими глазищами. Попытался встать, но она прохода мне не давала! Это была самооборона!
- Расскажешь врачам в реанимации. Если сможешь разговаривать!
Услышав голос своей преданной рабыни, Матильда заголосила из санузла, выводя тоскливые рулады, в которых было вложено столько боли и обиды, что не передать словами.
Я схватила подушку и, перекатившись, оседлала бородача, поднимая будущее оружие убийства над его головой.
- О, прекрасная дива, - патетически воскликнул он. – С Ваших прекрасных рук, хоть яд…
- Издеваешься?
- Немного, - хохочет гад.
А затем я совершенно теряюсь, так как мир переворачивается с ног на голову, и я оказываюсь под сильным поджарым мужским телом.
- Твоей кошке полезно немного посидеть и подумать над своим поведением, - шепчет Фёдор, носом вырисовывая линии на моей щеке.
- А тебе? – голосовые связки предательски хрипят, а по телу уже расползаются миллионы мурашек, предвкушая продолжение банкета.
Это я еще руки держу в узде. Хотя кончики пальцев так и зудят потрогать эти крепкие плечи и руки. Не врали ученые, когда гудели из каждого утюга о мышечной памяти человека.
- Что мне? – его горящий взгляд давно и прочно прилип к моим губам, так что вопрос действительно не донес до сознания адресата нужный контекст.
- Не нужно подумать над своим поведением? – шепчу я, сопротивляясь со всех сил его притяжению. – Зачем залез в мою кровать?
- А зачем еще мужчина и женщина, могут оказаться в одной кровати? – заламывает бровь этот гаденыш.
И только потом я понимаю, что вопрос риторический. Когда Федя таки жалит мои губы огненным поцелуем, а я позволяю это непотребство, растекаясь лужицей перед этим просто невыносимым мужланом, который вопреки всему, безумно нравится мне.
