на первую парту, заправив руки в карманы джинс, и перевел взгляд на меня.
Мое тело охватила сильная дрожь, такая как при высокой температуре.
Все смотрели, все пялились в мою сторону. Я слегка прикрыла глаза и вспомнила сказку про оловянного солдатика. Бабушка… Бабушка мне ее читала перед сном. Если честно в голове крутилась всякая ерунда, здравый смысл в таких экстремальных для меня ситуациях отключался.
— Завтра в восемь, — прозвучал его голос, как приговор. — В «Два рояля». Кто круче сыграет — того и тапки.
Оловянный солдатик улетучился, перед глазами теперь была кафешка «Два рояля» и как я со всех ног бежала из нее. Мимо меня проносился скрипучий трамвай, ворковали возле мусорного бака голуби, а я бежала, волосы назад, пальто нараспашку.
Мне предстоял батл с Левицкой и это в лучшем случае. Ну почему просто нельзя оставить все как есть? Почему я просто не могу играть в группе Джексона, как можно больше репетировать и готовится к конкурсу. У меня нет дорогущего пианино и таких подруг, как Лебедева — тоже нет. Но если бы я делала ставки, я бы точно поставила на Левицкую.
Глава 18
На счет батла даже думать не хотела. Не хотела и не могла. Задачу осложняло еще то, что не знала, ее сильные и слабые стороны, не слышала, как она играла. Я перелистала всю инсту, но нигде не нашла фоток или видяшек ее выступлений. Почему-то заходить на страницу Лебедевой было страшно. Но это единственная страница, где я нашла небольшой фрагмент выступления Левицкой. С замиранием сердца нажала на плей.
Это было день рождение Лебедевой. Шикарный торт, лица моих довольных одноклассниц. Левицкая в белом платье сидит у рояля, берет несколько нот… Она играла виртуозно, играла профессионально, и да ее хотелось слушать. А еще ей аплодировали, кричали: «Браво!». Я отбросила телефон в сторону, легла на кровати, уткнувшись в потолок и скрестила руки на груди.
Итак, что мы имеем? По сути ничего хорошего. Из-за этого очень волнуюсь, а ведь как все хорошо начиналось. Даже верилось с трудом, что так бывает. Оказывается бывает, но недолго музыка играла. Закончился срок бесплатной подписки. Теперь у меня есть достойная соперница, совсем нет друзей, а еще пустой холодильник, что меня в принципе устраивало, это я на счет холодильника, но не совсем устраивало голодного папу. Я обещала приготовить постный борщ. Нужна свекла, фасоль, грибы, побольше зелени и для отца обязательно майонез. Оказывается, если в доме нет майонеза — это целая катастрофа. С майонезом отец ест абсолютно все, первое, второе и даже маринует в нем шашлык. Так что в магазин придется идти обязательно. Хоть снег, хоть дождь, хоть конец света. Если с борщом прокатило — с майонезом не получится.
Я уже натянула ботинки и собралась идти в магазин за продуктами, как в дверь постучали. Вытянула шею, прислушалась и на мгновение замерла. Подумала, кто это может быть? Отец допоздна на работе. Больше никого не ждала.
Сначала осторожно посмотрела в глазок, затем медленно приоткрыла дверь и высунула голову. Передо мной стояла Катя. Она мило улыбалась и держала в руке бумажный пакет.
Я удивленно посмотрела на нее и до конца не понимала, что происходило. Почему она здесь? Почему улыбается, как майская роза.
— Тут моя мамуля печеньки испекла, — она смущенно опустила голову. — Без яиц, глютена и сливочного масла. Только оливковое масло, мука и сухие травы. Тараллини называется. На самом деле, я обожаю нутеллу с маленьким ломтиком белого хлеба, хотя можно и так ложкой есть, но вот хотела принести попробовать… Ты извини, что так получилось. С Лебедевой, — говорила она, все также не поднимая головы.
— А я за продуктами собралась, — я открыла шире дверь и пожала плечами.
— Зачем за продуктами? — в один миг она перевела встревоженный взгляд на меня.
— Борщ варить буду. Отцу обещала. Ему сложно обходиться без двух вещей: майонеза и первого. Хотя наверное уже без трех — у нас еще машина сломалась.
— Нет, ходить никуда не надо. Мы сейчас доставку оформим, — она быстро перешагнула порог и теперь уже стояла на смятом коврике, который было бы неплохо потрусить от пыли до прихода гостей. Но я никого не ждала, даже не готовилась к Катиному визиту.
— Мы сейчас оформим «Велокат», все нужные продукты привезут через пятнадцать минут. Идти никуда не надо. Можно даже пока картошку почистить.
— Это ты классно придумала, — я протянула ей свои домашние плюшевые тапочки, после чего указала рукой на дверь, ведущую в кухню.
Мы пили чай. С сахаром, медом и тараллини — маленькие сушки с прованскими травами, которые мне очень пришлись по душе. Катя рассказывала, что сегодня обещали заморозки и она решила, что лучше сегодня провести этот день с подругой, с которой ей больше всего интересно.
— Мне все равно, что скажет Лебедева, — она махнула рукой и снова потянулась к кружке с чаем. — А на счет Левицкой не парься. Она просто выше тебя ростом и все. Я если честно первый раз слышу, что она музыкой занимается. В баскетбол играет — да, по шахматам у нее тоже какой-то там разряд, а вот чтобы музыкой… Хотя она такая ушлая, везде успевает.
— Спасибо, — я поджала губы. Подбодрила называется.
— Давай я тебе еще с борщом помогу?
— Было бы не плохо.
— А ты мне с физикой, я если честно ни фига не понимаю… Твердые тела, законы замкнутой цепи. И зачем эта физика нужна? Кто ее придумал… Хотя физик у нас прикольный. У него даже волосы торчат, будто его ударило током. А однажды он решил нас загипнотизировать, уверяя, после этого мы все напишем контрольную на пятерки. Хотя я не против, я за любой кипишь. Может, так даже лучше шпоры будет прятать.
— Шпоры… Шпоргалки…, — пробормотала я.
— Ага. Они самые. Ленка Власова прячет их в носки, говорит так удобней.
— А Лебедева? — я повернулась к ней. — Куда она прячет?
— А ей они не нужны. Даже по физике. Она сидит за одной партой с Макаровой. А Макарова отличница, на золотую медаль тянет. Сначала Лебедевой решит, а потом если успеет себе. Эх, мне бы такие возможности! — восторженно рассказывала Катя, размахивая половником. — Ну что, будем пробовать борщ?
— Будем, — я улыбнулась.
Когда борщ был готов, а в комнате витал запах жаренных томатов, Катя спросила:
— Твои родаки спят вместе? Мои давно разошлись по разным комнатам…
— Мои родители, — я снова запнулась. Оказывается, как сложно говорить, о том, что
