— Я полагаю, нам не стоит торопить события. Пусть все идет, как идет.
В ее тоне прозвучало предостережение, и снова Маурицио ничем не возразил на это. Когда пауза явно затянулась, Арабелла взглянула на него, и ее сердце растаяло. Маурицио пребывал в замешательстве, как ребенок, который не знает, в чем провинился. Это обезоружило молодую женщину.
— Да, это действительно было здорово, — улыбнулась она.
— Мне только хотелось быть уверенным в этом.
— С тобой я испытала невероятные ощущения…
— Прости, — перебил ее Маурицио, — а не со мной какие ощущения ты испытывала?
— Намекаешь на других мужчин? — спросила Арабелла. — Но у меня нет желания говорить о них. Однако мой муж существовал, ведь я не жила в монастыре все эти годы. Да и ты — тоже…
— Достаточно! — воскликнул он. — Не хочу ничего слышать об этом!
Арабелла, обиженная его тоном, отвернулась. Тогда Маурицио поспешно вскочил, накинул халат и бросился к ней.
— Не уходи, Абби. Мне так не хочется оставаться одному!
— Но мне пора, — произнесла она.
Он взял ее за руку, словно пытаясь удержать.
— Ну пожалуйста, Абби. Я все буду делать так, как ты хочешь. Только останься, прошу тебя!
Слова Маурицио опять растопили ее сердце. Внезапно они словно вернулись на много лет назад, когда он был мягким как воск в ее руках, но только в ее.
Арабелла обняла его за плечи. И он стал осторожно гладить ее по спине.
— Мне кажется, что если ты уйдешь, то уже не вернешься, — прошептал Маурицио.
— Вернусь, — пообещала она. — Только не надо спешить.
— Не могу, — признался он. — Я опять хочу тебя. Останься со мной. Давай вернемся в кровать.
— Нет, весь отель скоро проснется, а я не хочу, чтобы кто-то видел, как я выхожу их твоего номера.
— Проведи этот день со мной.
Арабелла вспомнила о том, что ей нужно сделать сегодня, о важных встречах, которые нельзя отменить, и сказала:
— Хорошо. Я только сделаю несколько звонков.
— Мы поедем куда-нибудь, где нас никто не знает. Ты найдешь такое место? — спросил Маурицио — Потому что я плохо знаком с Лондоном.
— Ты никогда не был здесь прежде? — удивилась Арабелла.
— Был. Но всегда по делам, на пару дней, и город видел из окна машины или гостиничного номера. Так что для меня Лондон мало чем отличается от Нью-Йорка или Милана.
— Звучит ужасно, — поморщилась Арабелла.
— Твой мир такой же, Абби.
— Да, но я иногда вырываюсь из серых будней.
— На выходные с Роном? — не без иронии спросил Маурицио.
— Рон — запретная тема, — тут же сказала Арабелла.
— Но я должен знать, что у тебя с ним! — заявил Маурицио, вновь становясь жестким и властным.
— Только минуту назад ты сказал, что не желаешь слышать о других мужчинах в моей жизни, — заметила молодая женщина.
— Я готов сделать исключение для твоего Рона.
Но Арабелла и не думала уступать ему.
— Решив, что нам лучше не касаться прошлого, ты поставил мне определенное условие. Я согласилась. А теперь ты вдруг отказываешься от него. Но меня это не устраивает.
— Хорошо-хорошо, — быстро сказал Маурицио, — сдаюсь.
Арабелла коснулась губами его щеки и улыбнулась с нежностью.
— Вот и замечательно.
Оба испытали облегчение, поскольку им удалось обойти острый угол и не поссориться.
— Итак, — спросила Арабелла, — что бы ты хотел увидеть в Лондоне?
Маурицио на минуту задумался.
— Знаешь, в Нью-Йорке я как-то был в Центральном парке. Мне там очень понравилось. Однажды я видел похожее место в Лондоне и даже хотел попросить шофера остановиться. Но тогда я опаздывал на встречу, так что пришлось ехать дальше.
— Где это было?
Маурицио принялся вспоминать:
— Мы как раз проезжали мимо огромного здания. Водитель сказал, что это концертный зал.
— Альберт-Холл. А место это называется Гайд-парк. Давай туда и поедем.
— Прекрасно! — Маурицио взял телефон.
— Что ты делаешь? — спросила Арабелла.
— Звоню моему водителю.
Она накрыла его руку своей ладонью, останавливая.
— Лучше вызови такси, тогда никто не узнает, где мы.
Они превратили это в маленький заговор, и внезапно все стало забавным. Проделав часть пути на лифте, Маурицио прошел один этаж пешком. Все, кто находились в этот момент в холле отеля, видели, что он вышел один. Арабелла, которая знала здесь все закоулки, прошла через кухню и воспользовалась служебным ходом…
— Деревья! — произнес Маурицио радостно. — Трава! Как давно я не видел всего этого!
Он взял Арабеллу за руку, и они зашагали по ухоженному газону. Она едва поспевала за ним. Это было так трогательно — наблюдать, как Маурицио по-детски восхищается окружающей его природой.
— Что это? — спросил он, резко остановившись при виде большого водоема, извивающегося, насколько хватало глаз. — Река?
Арабелла засмеялась.
— Нет, озеро. За форму его прозвали Змеиным.
— Давай возьмем лодку и покатаемся, — предложил Маурицио.
— Чудесно! Я не плавала по Змеиному лет сто! — воскликнула его спутница.
Маурицио сел на весла, а Арабелла, откинувшись назад, наслаждалась возможностью расслабиться и просто понаблюдать за ним. После суматохи прошедших дней было так хорошо здесь, среди деревьев, в этой лодке. Она смотрела на Маурицио, и ее мысли текли плавно, как вода в озере.
Погруженная в себя, она взглянула на его руки и вспомнила прошлую ночь. Маурицио был нежным, был властным, был неистовым. И Арабелла с восторгом реагировала на каждое его движение. Она наслаждалась его ответными ласками, требуя большего. Кто бы мог подумать, что она окажется такой ненасытной в любви!
Ее мысли невольно перешли на бывшего мужа, которого она мысленно называла не иначе как «бедный Джон». Действительно, Арабелла не смогла дать ему ни тихого семейного счастья, ни бурной страсти. Джон был увлечен ею, но она не оправдала его ожиданий. Разочарованный муж с горечью назвал ее «айсбергом». Лучшее, что Арабелла могла сделать для него, — это согласиться на развод…
Она вернулась в реальность и увидела Маурицио, который нежно улыбался ей.
— Почему ты так смотришь на меня? — спросила она.
— Я пробую вести себя как джентльмен, но безуспешно. Потому что, единственное, о чем могу думать, — это как сильно я хочу заняться любовью с тобой.
Слова «заняться любовью» прозвучали как сигнал, который немедленно воспламенил все ее чувства. Прошло всего несколько часов с тех пор как они встали с кровати, а Арабелла вновь была готова отдаться ему. Это было бесстыдно, но так волнующее, возбуждающе и глубоко, обжигающе приятно.
