Прошло совсем немного времени, и, как сообщал немец Кальбургер, он мог уже свободно покупать чай в Москве по 30 копеек за фунт. Это было в 1674 году. Что происходило дальше, вряд ли требует разъяснений. Популярность чая в России, пожалуй, достаточно хорошо выражена в пословице, записанной в начале XIX века в бывшей Новгородской губернии: «Барин пьет, пока хочет; поп пьет, пока чай красный; купец пьет, пока пот прошибет; а мужицкий аппетит — сколько воды хозяйка накипятит».
Кофе попал в Россию позже чая — где-то на рубеже XVII и XVIII столетий. В 1702 году монаршим повелением Петра I в Санкт-Петербурге был открыт первый «кофейный дом» — прообраз современных кафе, а с середины XVIII века кофе уже пили во многих дворянских семьях и богатых домах.
Но кофе и чай — напитки заморские, а исконно русским горячим питьем был тогда, и еще долгое время оставался популярным, сбитень — дальнейшая вариация на тему взвара (перевара), для приготовления которого использовались растения как отечественные, так и привозные. Само его название происходит от старинного «събити» — собрать воедино, что говорит о большом числе исходных компонентов. Напиток часто изготовляли в специальной сбитенной лавке или сбитенном курене, а продавали его прямо на улицах голосистые разносчики — сбитенщики. «Сбитень горячий, пьют подъячи! Сбитень-сбитенек пьет щеголек!»- кричали они, указывая на большие, обернутые холстом медные чайники саклы. И как не поддаться уговорам и не хлебнуть горячего сбитня промерзшему на зимнем ветру прохожему!
Однако иноземные «пития» постепенно вытеснили к началу нашего века этот народный напиток. Сбитень забыт, но сохранились записи о составных частях и способах его приготовления. Как знать, может быть, он еще возродится!
Способов варки сбитня было много, и они существенно менялись со временем. В.В. Похлебкин в книге «Национальные кухни наших народов» дает, например, следующий рецепт: «150 граммов меда, разведенного стаканом воды, нужно прокипятить в сотейнике, постоянно снимая образующуюся пену. Отдельно вскипятить разведенные в стакане воды 100 граммов сахара. Соединив затем обе части, проварить на медленном огне в однородную массу так, чтобы выпарить побольше воды. В 1–1,5 литрах воды сварить 2–3 чайные ложки зверобоя, 2 бутона гвоздики, 5–6 зерен черного перца, четверть чайной ложки порошка имбиря, чайную ложку корицы, 2 чайные ложки мяты в течение 20 минут в кастрюле с закрытой крышкой. Затем дать 10 минут отстояться, процедить, добавить сладкую смесь и подогреть, но не до кипения и пить только в горячем виде».
В пособиях конца XVIII века рецепт сбитня звучал попроще: «Взять по хорошей щепоти шалфея, зверобоя и буквицы, горсть клюквы, фунт меду, перцу и инбирю по изволению; наливши на всё то кружку воды, поставить на огонь и дать кипеть, снимая при том пену, потом, словя клюкву, передавить в чашке и, процедя туда же, вскипятить опять».
Приведем в заключение пропись еще одного позабытого русского напитка — березовицы, своего рода березового кваса, как его готовили во второй половине XVIII века. «На четыре кружки березового сока положить один фунт меду и прибавить туда немного лимонной корки и гвоздики; варить целый час, снимая во все сие время пену; остудив, заквасить тремя ложками дрожжей, потом, давши побродить, слить бережно и раскласть по бутылкам, в которые положить по две ягоды изюму и, наливши наверх немного деревянного (оливкового. Авт.) масла, закупорить и завязать мокрым пузырем и, засмоля, поставить в погреб в песок».
Березовица была не только вкусна, но и очень полезна в долгую зимнюю пору. «От неминуемой цинги … предохраняет … наших крестьян хрен, режуха, сосновая и других дерев весенняя мезга, березовица, и введенная прародителями нашими в употребление квашеная капуста», — писал в 1783 году известный русский естествоиспытатель академик И.И. Лепехин в своих «Размышлениях о нужде испытывать лекарственную силу собственных произрастаний».
Перечень напитков русской кухни был бы неполным, если не упомянуть здесь меды. Изготовленные на основе меда и различных плодов, они считались наравне с брагой и пивом хмельными напитками. При описи царских подвалов-погребов XVII века упоминаются меды яблочный, вишневый, малиновый, смородиновый, можжевеловый, черемуховый, ежевичный. Но не все меды делались хмельными. Существовали, например, кислые меды и меды вареные, которые почти не содержали алкоголя. Кроме того, и отношение к употреблению напитков-медов далеко не всегда было однозначным. Еще в «Изборнике» князя Святослава (1073 год) сказано вполне определенно: «В медоу не мужайся, многы бо погоубил мед». А почтенный «Домострой» еще более категоричен: «Срам и укор, и тщета имению во мнози пьянстве».
ОДЕЖДА ДЛЯ ПРИНЦЕВ-ЛЕБЕДЕЙ
Есть у знаменитого датского писателя Ханса Кристиана Андерсена сказка «Дикие лебеди». В ней злая королева-мачеха превратила одиннадцать принцев-пасынков в диких лебедей, чтобы король их больше никогда не видел. Долго бы летали по свету лебеди в золотых коронах, если бы не их родная сестра Элиза. Добрая фея однажды подсказала ей: «Видишь, у меня в руках крапива? Такая крапива растет здесь, возле пещеры, и только она, да еще та крапива, которая растет на кладбище, может тебе пригодиться. Ты нарвешь ее, хотя руки твои покроются волдырями от ожогов; потом разомнешь ее ногами, ссучишь из полученного волокна длинные нити, затем сплетешь из них одиннадцать кольчуг с длинными рукавами и набросишь их на лебедей: тогда колдовство исчезнет».
Что произошло дальше, многим из нас хорошо известно: трудолюбивая и терпеливая Элиза связала-таки крапивные кольчуги и спасла братьев. Вот уже более ста лет маленькие читатели в разных уголках мира, затаив дыхание, ждут счастливого конца этой сказки, жалея самоотверженную девушку и удивляясь тому неожиданному материалу, с каким ей пришлось иметь дело. А удивляться, по сути дела, особенно нечему. Крапива издавна числилась в разряде прядильных растений. Сравнительно длинные и прочные сосудисто-волокнистые пучки стеблей ее, конечно, грубее волокон льна, но для прядения вполне пригодны.
Можно вспомнить также, что на Востоке — в Китае, Японии, Индокитае — тысячелетиями выращивали родственника нашей обыкновенной крапивы — бемерию снежную, или рами. Волокна рами одни из самых длинных и очень крепкие — в несколько раз крепче хлопковых и шелковых, хорошо вычесываются и легко окрашиваются. Однако из-за трудности скручивания и невысокой эластичности область использования волокна рами очень ограничена.
Те же недостатки присущи и нашей крапиве, поэтому она была мало популярна как прядильное растение. Только в летописях 860, 861 и 862 годов можно найти упоминание о «кропивных» парусах, которые шили в Киевской Руси. Лишь с середины XVIII века в России снова просыпается интерес к этому волокнистому растению. Вольное экономическое общество даже наградило П. Рычкова и В. Клебена серебряными медалями за большую работу по пропаганде использования крапивы в текстильном производстве. Было выпущено написанное ими пособие, где излагались основы изготовления крапивного холста. При обсуждении этой работы авторам указывали, что широкое распространение культуры крапивы будет затруднено: во-первых, она требует очень тучной, хорошо удобренной почвы, а во-вторых, как сорняк, будет захватывать соседние поля. В то же время отмечалось, что по сравнению со льном и коноплей посадки крапивы не нуждаются в ежегодном возобновлении и в трудоемкой прополке.
Даже в XIX веке на Петербургской сельскохозяйственной выставке 1850 года в разделе прядильных растений наряду со льном и пенькой были выставлены и образцы крапивного волокна — из Прибалтики и… с Камчатки. Незадолго до выставки Вольное экономическое общество послало двум камчатским мастерицам золотые ожерелья и серьги»за старательное изготовление пряжи и ткани из дикорастущей крапивы».
А теперь, хотя бы отчасти выведя крапиву из разряда лишь злостных и жгучих сорняков, перейдем к другим, на сей раз традиционным прядильным культурам: и к исконно русским, и к успешно прижившимся в нашем отечестве, и к тем, что возделываются в дальних странах.
По современной классификации волокнистых растений ботаники и технологи выделяют три их основные группы. У первой волокна или волоски образуются на семенах или на частях плодов как выросты клеток наружного слоя их покрова (кожицы). Сюда входят всем известный хлопок, а также тропическое хлопковое дерево сейба, дающее так называемый капок. Попадает в эту группу и кокосовая пальма, точнее — грубые волокна, окружающие снаружи твердую часть кокосового ореха.
Вторая группа объединяет растения, из стеблей которых получают волокна. Ботаники называют их лубяными волокнами. Под микроскопом отчетливо видно, что они состоят из большого числа удлиненных клеток (элементарных волокон), формирующих своего рода длинный цилиндр — техническое волокно. Качество его зависит от прочности сцепления элементарных волокон, их длины, степени извитости и химического состава стенок (если это чистая целлюлоза, то всю «конструкцию» отличает повышенная эластичность). А числятся здесь уже знакомые нам рами, джут индийский, южноазиатский кенаф, китайский канатник и, наконец, посевная конопля и знаменитый русский лен.
