из России, прекрасно владеющий языком будущего военного противника, недолго находился в отставке. Конечно, его поведение, взгляды, окружение тщательно изучали спецслужбы. Руководитель МИД Германии с 1932 по 1938 год Константин фон Нейрат дал кадровому аппарату абвера и гестапо положительную профессиональную и политическую характеристику на этого военного дипломата.
1 августа 1935 года генерал-майора Кестринга новые власти вернули в действующую армию. Его снова направили военным атташе в Москву, где он вскоре получил звание генерал-лейтенанта, а затем и генерала кавалерии. Служил в Москве до начала войны, одновременно находясь в резерве фюрера. Видно, Берлин заметил его активность, напористость, деловитость и главное — эффективную наступательность в работе. Внешне это был человек чуть выше среднего роста, сухощавый, горбоносый, бледнолицый, с узким лицом. А вот как охарактеризовало германского военного атташе руководство 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР:
«Кестринг в совершенстве владеет русским языком. При малейшем удобном случае старается войти в доверие к людям. Одновременно в нем проглядывается опытный и хитрый человек, приехавший со спецзаданием от разведки. Он обладает огромным запасом тактических приемов при общении. Весьма существенной особенностью в поведении Кестринга является факт использования им для получения информации случайных источников, что особенно часто практиковалось им при выездах за город, совершении больших туристических поездок и др. В каждом таком случае Кестринг путем личного наблюдения, бесед с местным населением составляет обширные обзоры, доклады и прочее о положении населения, новостройках и т. п.»
Контрразведчики знали, что он является не только кадровым военным разведчиком, но и резидентом абвера. Поэтому все передвижения и контакты генерала Кестринга и его подопечных отслеживались по оперативным сводкам наружной разведки советских органов госбезопасности. В них он проходил под кодовым названием «Кесарь». У оперативников создалось впечатление, что он боится «колпака», если начнет заниматься ведением углубленной нелегальной работы с использованием личных конспиративных встреч с агентурой и кандидатами на вербовку.
Только поэтому основные усилия абверовец сосредоточил на ведении легальной разведывательной работы. Он был любителем устраивать в своем знатном особняке приемы с приглашением различных дипломатических миссий, которые охотно делились с ним добытой информацией о Советском Союзе.
Однако надо признать, что возможностей для ведения активной разведывательной работы внутри нашей страны у немецкой разведки было не так много. Чем это объяснялось?
Во-первых, жесточайшим контрразведывательным режимом, установившимся на территории СССР в 1930-е годы.
Во-вторых, что бы кто ни говорил, вопросы соблюдения политической бдительности прививались населению начиная с пионерского возраста.
В-третьих, влиянием на советских граждан процесса репрессий в поиске «врагов народа».
С немцами, приведшими к власти нациста Гитлера, в этот период осторожничали при встречах. Вступить в контакт с чужеземцем в те годы отваживался далеко не каждый.
Только поэтому германские спецслужбы сделали основную ставку на легальную разведку с позиций дипломатических представительств своей страны в Советском Союзе. Центрами проведения шпионажа в разных формах стали посольство Германии в Москве, а также консульства в Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Харькове, Одессе, Новосибирске и Владивостоке. Под прикрытием дипломатических должностей типа атташе, советников, секретарей, экспертов вьюнами крутились в российских просторах целые стаи немецких разведчиков, знающих, что руководители фатерланда готовят народ для захвата восточных территорий. Вот они и пытались их освоить по-своему. Надо отметить, что все они, как и Кестринг, не были новичками в этом щепетильном деле.
Однако на этих вьюнов были снасти — верши у рыбаков на Лубянке. Многие устремления германских дипломатов-разведчиков и в первую очередь генерала Эрнста Кестринга перехватывались чекистами на местах его пребывания и докладывались в ГУГБ НКВД.
* * *
Вместе с военным атташе генералом Кестрингом в особняке работали старшие офицеры: авиационный атташе — полковник Ашенбреннер и морской — капитан 1-го ранга Баумбах, а также его первый помощник полковник Кребс. Последний периодически информировал своего шефа о проделанной работе. С другой стороны, наши сотрудники были нацелены на результативное противостояние сотрудникам абвера, работающим с легальных позиций, выявлять немецкую агентуру и проникать в разведывательную сеть германской разведки.
Вместе с майором Василием Степановичем Рясным в операциях по борьбе с немецкими разведчиками и их агентурой принимал участие и майор Леонид Федорович (Элизар Файтелевич) Райхман, который с 1939 года курировал среди прочего специального агента госбезопасности — Николая Ивановича Кузнецова — «Колониста», занимающегося оперативной разработкой иностранных дипломатов. Кстати, второй женой Райхмана была прима-балерина Большого театра, народная артистка СССР Ольга Лепешинская, через которую Н.И. Кузнецов находил каналы вхождения в артистический мир столицы. Немцы тоже ориентировались на знакомство с артистической богемой на разных тусовках, понимая, что среди творческой интеллигенции могут быть ее связи с секретоносителями из числа военных и чекистов.
Райхман дважды был арестовыван по обвинению в участии в репрессиях. После освобождения из заключения в 1953 году к жене не вернулся. 4 апреля 2003 года Главная военная прокуратура отказала в его реабилитации. К слову, последним мужем Ольги Лепешинской был генерал армии, член Ставки ВГК, фаворит Сталина, начальник Генерального штаба ВС СССР в 1945–1946 годах Алексей Иннокентьевич Антонов (1896–1962).
Вот как описывал в своем служебном отчете действия Кестринга, путешествующего по железной дороге, один из секретных сотрудников органов госбезопасности, ставший под видом журналиста «случайным попутчиком» военного атташе:
«Генерал Кестринг — человек умный, хитрый, чрезвычайно наблюдательный и обладающий хорошей памятью. По-видимому, он от природы общителен, но общительность и разговорчивость искусственно им усиливаются и служат особым видом прикрытия, чтобы усыпить бдительность собеседника. Он задает не один, а десятки вопросов самых разнообразных, чтобы скрыть между ними те два или три единственно существенных для него вопроса, ради которых он и затевает разговор.
Он прекрасный рассказчик, но и то, что он говорит, обычно ведет к совершенно определенной цели, причем так, что собеседник не замечает этого. В течение часа или двух он может засыпать собеседника вопросами, рассказами, замечаниями и опять вопросами. По первому впечатлению это кажется совершенно непринужденной беседой, и только потом становится ясным, что вся эта непринужденность и видимая случайность на самом деле вели к какой-то определенной цели».
Одним из наиболее ярких «туристических развлечений» матерого разведчика генерала Кестринга была продолжительная по времени и длительности пути поездка весной 1937 года по маршруту: российское Черноземье, Украина, Крым, Донбасс, Кубань и Кавказ. Специально для этой поездки Кестрингу в Германии был сконструирован и изготовлен оригинальный грузопассажирский автомобиль повышенной проходимости типа джипа или микроавтобуса. Это был своеобразный аналог тех машин, которые эксплуатировались в вооруженных силах Германии. В вермахте их использовали как разведывательно-дозорные машины.
Вскоре Вильгельм Канарис получил от своего подчиненного докладную с обоснованием цели поездки:
«Цель путешествия заключается в том, чтобы в процессе совершения поездки на автомобиле лично ознакомиться с местностями западной России, а также с областями Северного Кавказа, Кубани и промышленного Донбасса. По этим местностям еще не проезжали автомобили германских военных учреждений.
Я
