– Анечка, что вы хотите? – проворковал он. – Чай, кофе, сок?
– Воду! – раздался голос его жены. – У нас имеется газированная вода!
Она указала на бутылку, стоявшую на подоконнике.
Борис Борисович скривился и произнес:
– Фимочка, милая моя, наша гостья наверняка хочет кофе! Ведь так?
Еще до того, как Анна ответила, он хлопнул в ладоши и произнес:
– Фимочка, ты ведь приготовишь нам кофе? Нам всем, разумеется? Спасибо, дорогая, спасибо огромное!
Он благодарил ее, хотя Серафима Ниловна не дала согласие приготовить кофе. Однако, видимо, таково было у них распределение их семейных обязанностей, или обязанностей служебных. Горянская с явно недовольной миной отправилась из кабинета готовить кофе, оставив мужа и Анну наедине.
– Анечка, дорогая моя, вы ведь не против, что я вас так называю? – щебетал директор.
Анна была против, но ведь не конфликтовать с Горянским, в музей которого она прибыла, чтобы шпионить?!
– Вот и отлично, что не против! – произнес он, и вдруг его рука, словно случайно, легла ей на коленку. Анна – тоже словно случайно! – смахнула ее и повернула ноги в другую сторону, подальше от жадных ручек Бориса Борисовича.
Тот же извергал из себя водопад цветистых фраз, и Анне не требовалось даже поддерживать беседу – Горянский мог, кажется, вести разговоры сам с собой на протяжении многих дней, если не недель.
– Так что же привело вас в наш скромный провинциальный музей? – спросил он вдруг и уставился на нее своими выпуклыми темными глазами. Вдруг Анна поняла – не таким сексуально озабоченным простачком был этот коротышка, а весьма хитрым и продуманным субъектом. Как и его жена.
Анна принялась излагать заготовленную легенду о диссертации, тема которой, как она поняла, директора не очень интересовала, и с нее ловко перевела разговор на коллекцию княжеских драгоценностей.
– Исчезла, бесследно исчезла! – заявил директор и даже, казалось, всхлипнул, словно переживал потерю драгоценностей самолично.
– Говорят, что князь спрятал ее где-то во дворце… – начала Анна, и позади нее раздался голос:
– Чушь! Борис Борисович директорствует здесь уже тринадцатый год, я работаю искусствоведом двадцать два. И никто не знает «Чертяково» лучше меня. Это не бахвальство, а констатация факта. И если бы сокровища были спрятаны здесь, то мы бы их нашли!
Серафима Ниловна, держа в руках поднос, на котором возвышались чашки, чайничек и сахарница, явилась, как привидение, из ниоткуда. Анна ведь сидела вполоборота к двери и должна была видеть, как Горянская появилась, но этого не произошло. Та выскочила, как чертик из табакерки!
– Вы же хотели кофе, не так ли? – произнесла вошедшая, опуская поднос на журнальный столик. – Все говорят, что я варю очень крепкий. А мне кажется – вполне обычный!
Анна отпила глоток и закашлялась. Кофе в самом деле был ужасно крепкий. Директор засуетился, выговаривая жене за то, что она «сварила свою ведьмину бурду», Анна же только натужно улыбнулась.
Горянская смотрела на нее, наклонив голову набок. И в ее взгляде читалась то ли ненависть, то ли презрение. Но отчего? Ведь она сама сказала, что они отлично сработаются!
– И куда они могли в таком случае деться? – спросила Анна, поставив чашку на блюдце. Она решила к кофе больше не прикасаться. А вот сама Серафима Ниловна прихлебывала этот адский напиток, как будто это был жиденький чаек. Причем она не положила в него сахара и не разбавила кофе молоком.
– Кто знает, кто знает! – произнесла Горянская, и Анна заметила, как она и ее супруг быстро переглянулись. Ей показалось – или они действительно что-то знают? Но если бы они нашли драгоценности, то точно бы не остались сидеть в этой пыльной комнатке!
– Говорят, что не так давно в одном из антикварных салонов Питера обнаружили предметы, некогда принадлежавшие князю Святополк-Донскому… – забросила пробный шар Анна.
Реакция нулевая. Директор хватал с тарелочки овсяные печенья и засовывал себе в рот, его супруга наслаждалась кофе.
– Ну что же, такие предметы время от времени всплывают, – заметила Горянская, – потому что и во время революции, и во время Гражданской и Отечественной войн масса предметов исчезла.
– Вас не интересует? – продолжила Анна. – Может быть, для расширения коллекции музея?
Прожевав печенья и смахнув с бороды крошки, директор энергично заявил:
– Анечка, милая моя, откуда у нас деньги на приобретение всех этих дорогущих вещиц! Мы же находимся на балансе государства, то есть, иными словами, средств катастрофически не хватает! Вот сделали бы из нашего музея центр для встреч на высшем уровне, тогда бы сразу нас деньгами засыпали. А так…
– Да, и что это за вещицы? – усмехнулась его супруга. – Очередной поддельный бюст Нерона или фаянсовый ночной горшок с изображением Терпсихоры?
– Часы со слоном и магараджей, – сказала Анна, и тут послышался хрип. Директор, жевавший новое печенье, вдруг подавился. Горянский выпучил глаза и бил себя по груди. Анна вскочила, метнулась к нему, встала за спину, обхватила его грудную клетку руками и надавила на нее.
При этом ее взгляд упал на сидевшую подле Серафиму Ниловну. Лицо у нее было окаменевшее, а по руке лился ручеек черного кофе. Но этого Горянская не замечала, смотря куда-то перед собой.
Директор заходился кашлем, Анна поддала ему коленкой в спину, и крошка, застрявшая в горле Бориса Борисовича, вылетела. Он, жадно дыша, повалился на стул.
– Анечка, вы моя спасительница! Я обязан вам жизнью! Господи, я думал, что сейчас помру! Фима, Фима, что ты сидишь, как языческое изваяние?
Его жена вдруг очнулась от транса, поставила чашку на стол и отчеканила:
– Боря, извини, я задумалась.
– Задумалась? – воскликнул он злобно. – Я, можно сказать, кончался, а ты задумалась? Если бы не Анечка, то здесь бы лежал мой хладный труп!
– С учетом, что температура трупа падает в среднем на градус каждый час, здесь лежал бы твой далеко не хладный труп, а труп очень даже теплый! – заявила с циничной улыбкой Серафима Ниловна. – Анна Игоревна, я премного вам благодарна! Но лучше расскажите, что вам известно об этих часах?
Так и есть, именно упоминание о часах со слоном и магараджей ввело Горянскую в ступор! Анна отделалась общими фразами, заявив, что толком ничего не знает и слышала это от одной знакомой аспирантки, которая, в свою очередь, – от знакомого искусствоведа.
– А о других часах, точно таких же, ничего слышно не было? – спросил вдруг Борис Борисович, и Анна догадалась: он ведь подавился тоже по причине того, что услышал о часах.
– А что, существуют другие часы? – спросила живо Анна. – Они находятся в «Чертяково»? Можно на них взглянуть?
Раздалось звяканье посуды. Это Горянская снова взяла чашку с блюдечка.
– Нет, таких часов в экспозиции музей нет и никогда не было! – заявила она, и Анна поняла, что та элементарно лжет.
– Очень интересно, откуда… – начал Борис Борисович, но жена прервала его:
– Кажется, мы утомили Анну Игоревну своей болтовней ни о чем. Она, в конце концов, молодой ученый, человек занятой. Давайте я покажу вам кабинет, в котором вы сможете работать, и объясню, как у нас все функционирует!
Борис Борисович все порывался что-то спросить, но жена явно не давала ему сделать это.
– Говорят, что у вас недавно убили человека… – произнесла Анна и, придав своему лицу смущенное выражение, продолжила: – Понимаю, что вам и так надоедают с этой темой, но все же… У вас ведь в музее экспозиция имеется… Чертяковский монстр… Какое он имеет ко всему этому отношение?
Горянская усмехнулась и сказала:
– Мы же свои люди, ученые. Конечно, никакого монстра не существует. Так же, как его нет и в шотландском озере Лох-Несс. Но кто бы хотел посетить это озеро, если бы не легенда о чудище? Верно, может, пара туристов в сезон, не более. На этом они делают бешеные деньги!
При упоминании о бешеных деньгах губы Горянской слегка дернулись.
– Примерно то же самое и у нас происходит, конечно, в гораздо более скромных масштабах. Ведь наш музей, конечно, уникальный, но если бы не эта история о Чертяковском монстре, то туристов было бы раз в десять меньше.
– Значит, монстра не существует? – спросила Анна, и Горянская заметила:
– А вы сами как думаете?
Отвечать вопросом на вопрос было, конечно, не очень-то вежливо, но Анна смолчала. В разговор вступил Борис Борисович:
– Анечка, мы же взрослые люди! Все эти монстры – ерунда на постном масле! Тут у нас толкутся все эти уфологи, исследователи паранормального, просто любопытные, естественно, чокнутые и, конечно же, журналисты из желтых изданий. И не только из желтых. Все это – бесплатное паблисити, реклама для нашего музея-усадьбы. Ведь я уже сказал, что нас финансируют из бюджета, поэтому на подобные пиар-акции у нас элементарно нет средств. А так – народ валит, хотя и не шибко. Тем и держимся!
