— Если вы снова о том же, то и напрягаться не стоило. Я уже все сказал. Нет. Ни за что. Почему обязательно надо такими радикальными мерами?
— Иначе не выходит, — улыбнулась бабуля, смакуя напиток.
— А вы пробовали?
— Ты уже вышел из того возраста, чтобы с тобой нянчиться, — рявкнул отец, заставляя меня вздрогнуть.
Вот он так всегда. Нет бы поговорить нормально, обязательно надо орать, чтобы в ушах звенело, чтобы щеки пылали, и обида разливалась по венам ядом. Я старался сдерживать себя, не перечить, не возмущаться, решив для начала выслушать их аргументы «за». Может, я действительно чего-то не понимал и им с высоты своего возраста виднее. Только одно терзало — почему они такие эксперименты не ставили над собственной жизнью. Зачем препарировать мою молодость?!
— Тачку я уже забрал у тебя, счета тоже заблокировал, но это, кажется, никак не повлияло.
— Во-о-от, — протянул я в ответ, — значит, надо было сделать выводы и отстать от меня с этим. Пап, такое ощущение, что ты мне мстишь просто. Если у тебя не сложилась личная жизнь, то это не дает тебе право пропускать и мою через мясорубку.
— Срок тебе три месяца на организацию. Так уж и быть я оплачу банкет и все расходы, — выдал папаша, даже не моргнув на мои слова перед этим. Он вообще не слушал меня, не старался понять, словно я разговаривал со стеной. Конечно, все можно было послать к черту, бросить универ, пойти устроиться механиком в автосервис и в ус не дуть. Первое время было бы сложно, все-таки привык жить на широкую ногу, но потом бы привык. Точно.
Только вот выходить из зоны комфорта было очень непросто. Еще и злость брала за то, что другим детям он такие ультиматумы не ставил, вот, видимо, везло лишь мне на родительскую «любовь».
— А если Юлька не согласится? — выпалил я, сморщив нос. Где-то отдаленно родилась мысль, что, черт с ней, со свадьбой. Через месяц разбежимся, сгоняем на острова, погреем бока, да и все…
— Это та истеричка, что вчера приезжала ко мне? — вклинилась бабуля, закатывая глаза.
— Юлька была у тебя? — удивился я искренне, потому как о подобном перформансе даже не догадывался.
— О да. Была и, знаешь ли, милый, — зевнула ба лениво. — Только через мой труп.
— Ну с этим проблем особых быть не должно, — съязвил я зло, — возраст и все дела…
— Рот закрыл, — строго произнес батя, мазнув по мне орлиным взглядом.
— Вам не угодишь, — пожал плечами, устав изрядно от их прессинга.
— Найди кого-то поскромнее и поумнее, что ли… а там посмотрим, — зевнула бабуля, подмигнув моему папаше.
Ну замечательно. И где мне искать?! На улице раздавать листовки с объявлением? И все ради чего? Чтобы не скончаться от недоедания? Может, стоило навести мосты с матушкой? Кто знает, возможно, та бы встала на мою сторону. Даже не из-за родственных уз, а скорее чтобы насолить отцу.
Глава 19. Катерина
Новая работа и впрямь вышла непыльной, ну или просто я была настолько привыкшая к труду, что мне все казалось в радость. Совершенно иные впечатления, эмоции, что бились в груди птицей, светящиеся глаза и такая страсть в них плескалась, что я готова была порхать от счастья.
По-моему, даже не уставала. Лишь когда голова касалась подушки, я тут же проваливалась в сон, а там, в мире грез, меня нагло преследовал один и тот же кошмар в лице Белова. Вот какого черта он проникал туда.
Вскакивая посреди ночи, я обычно плелась на кухню выпить стакан воды и прогнать этот фантом.
С того самого вечера у подъезда мы практически не пересекались, хотя прошла почти неделя, кажется.
В универе Белов тоже был нечастым гостем, а когда сталкивались в узком коридоре, делали вид, что не знаем друг друга. Я старалась придать своему выражению лица равнодушие, хотя где-то глубоко внутри становилось тепло, словно искры почти потухшего костра вновь взметались в темное небо.
Нина Яковлевна оказалась, кстати, адекватной. Зря Дашка на нее наговаривала. Я настолько привыкла к выходкам моего дедули, что вряд ли кто-то еще мог меня удивить. Хозяйка дома не придиралась без причины, не грубила, но все четко контролировала. Особенно доставалось, конечно, Даше, то пыль забудет протереть, то цветы не польет в доме. Я пыталась по мере возможности делать что-то за Дашку, не забывая, кто мне помог с работой. Та же принимала все, как нечто естественное, предпочитая ворковать с мужчинами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Катюха, ты только посмотри, какой он красавчик! — облизнув губы, пробубнила Дашка, пока я заваривала мятный чай Нине Яковлевне.
Она пялилась в окно, напротив которого стриг кусты садовник, забыв, кажется, где-то часть верхней одежды.
Солнце играло теплыми лучами на его смуглой коже, мышцы перекатывались от каждого движения, а Дашка только хлопала глазами, рисуя в голове развратные картины. Иногда мне, отправляясь вместе с ней домой, приходилось часами слушать об этом парне, о мечтах рыжей соседки и их совместном будущем. Вряд ли садовник предполагал, что вызывает такие эмоции у кого-то. Временами я думала, что он просто нарцисс и, видя себя такого красивого в зеркале, наверняка падает в обморок.
— Наверное, — пискнула я, мазнув взглядом по окошку.
— Ой, какая ты скучная, Морева, — вздохнула Дашка, — привыкла к своим прыщавым однокурсникам, раскатывающим на троллейбусе, а тут… Он будто бы вчера сошел с обложки журнала. Ммм… у меня есть один, — подмигнула мне рыжая.
— Рассматриваешь ночью под одеялом? — не сдержалась я.
— Нет, вырезала картинки и обклеила стены, — насупилась Дашка. — Эх, я бы с ним зажгла, но… он бедный как церковная мышь. Такой же, как и мы.
— И что в этом плохого?
— А что хорошего? — присела Даша на стул, подперев щеку рукой. Кажется, грустные мысли оказались притягательнее, чем красавец за окном. Она разом поникла, но зато продемонстрировала свою иную сторону, которая меня немного даже удивила. — Катька, нужно думать на перспективу. Вот что этот может дать мне, кроме постели?
Мои щеки тут же запылали, словно это не она, а я мечтала минуту назад о садовнике. Все эти разговоры всегда меня смущали, наверное, оттого что опыта не было тесного общения с мужчинами.
— Может, он ответственный, добрый, котят не топит, бабулек переводит через дорогу.
— Ага, — кивнула Дашка, — а потом возвращается в свои четыре стены и ждет очереди в душ или подписывает контейнеры с продуктами, чтобы соседи ненароком не взяли чужой. Так что все эти любови не по нашу честь, Катька. Надо выбираться из нищеты, — подытожила Даша, в момент вскочив со своего места, заслышав шаги в коридоре.
Я тут же схватила чайную пару, понимая, что, скорее всего, Игорь снова будет отчитывать за медлительность. Но он молча вошел в кухню, налил стакан воды, что-то цедя про себя.
Воспользовавшись моментом, выскочила в гостиную, радуясь в душе, что до конца рабочего дня осталось недолго.
— Можно? — постучала я в дверь кабинета.
— Заходи, Катерина, — бодрый голос хозяйки прокатился по помещению.
Я поставила чашку на стол, желая сделать ноги, раз больше поручений не было. Очень уж порой непросто было находиться с ней в четырех стенах один на один. Взгляд серых глаз пронизывал насквозь, будто бы она знала все мои секреты и для нее не было чем-то невозможным заглянуть глубже в мою душу. Я терялась от этого, сжимала ладошки и желала стать невидимкой.
— Все в порядке? — поинтересовалась хозяйка дома у меня.
Кивнула молча. Не все, конечно, но в целом было нормально, да и жаловаться я не собиралась никому, приноровилась справляться с трудностями.
— Мне кажется, тебя что-то тяготит, — выдала она, почесав подбородок.
— Нет, не стоит беспокоиться, — заверила я Нину Яковлевну, сгорая от стыда.
Неужели у меня написано все на лице? Что дела плохи, что нас вот-вот могут выселить, если мы не выплатим долг? А денег взять негде было. Дедова пенсия ушла на лекарства и благодарности врачам, моей стипендии хватало только на макароны по акции и… Впрочем, это были мои проблемы и решать я сама должна была их, не перекладывая на чьи-то плечи и не жалуясь.
