Тяжелая жизнь в приюте не прошла бесследно, и я обладала многими умениями — совершенно не магическими — которые ни при каких обстоятельствах не попали бы на страницы учебника по светским манерам. Вскрытие замков было из их числа. Как и… многое другое, чем я не гордилась и рада была бы забыть.
Глухой щелчок — и дверь отворилась. Я невесело усмехнулась. Да, узнав о моих «талантах», Лорри пытала бы меня до конца сезона, лишь бы я научила ее хоть одному фокусу из тех, что мы с Мэрион регулярно проворачивали в приюте, что бы добыть лишнюю тарелку похлебки или пару зимних ботинок. А потом лорд Хенсли оторвал бы мне руки за то, что я порчу благовоспитанную девицу.
Нет, не время думать об этом.
Πолутемная комната оказалась невелика. Разделенная пополам высокой портьерой, она представляла собой вытянутый прямоугольник десять на двадцать пять шагов. Большей ее части отводилась роль гостиной — вдоль стен выстроились стол и пять стульев, обтянутых сиреневым бархатом. Два комода — судя по орнаменту и цвету дерева, принадлежавшие к разным гарнитурам — служили импровизированными стенами, отделяя парадную зону от личных покоев. Шторы были задернуты, но через узкую щелку я различила очертания окна и деревянной кровати с балдахином. Где-то за ширмой должна была располагаться ванна и уборная, и я искренне понадеялась, что Мэрион предпочла не использовать для тайного хранилища ночной горшок.
Личных вещей мисс Фаулер в комнате почти не было. На диванчике лежала незаконченная вышивка, четкая и аккуратная, не в пример моей. За стеклянными дверцами шкафа стоял небольшой чайный сервиз, ниже — десяток разномастных книг. И аккуратно расправленный лист бумаги, вставленный в рамку, предмет гордости и главная ценность хозяйки — рекомендательное письмо директрисы пансиона Вест-холл. Не удержавшись, я подошла ближе, вгляделась в красивые каллиграфические строчки. Поморщилась, подмечая аккуратные завитки почерка, очертания стилизованного особняка на оттиске печати и изящную подпись миссис Корнелии Уолтерс.
— «Никто никогда не узнает, Эв, — пробурчала я, копируя интонации Мэрион. — Πосмотри, все выглядит идеально, Эв. К тому же, Вест-холл далеко в горах и по полгода бывает отрезан от остального мира. Никому в голову не придет проверять, сколько девочек выпустила в мир строгая миссис Уотерс…» Уолтерс, Мэрион! — я всплеснула руками. — Уолтерс! Не Уотерс! О чем ты только думала?
Да если бы лорд Хенсли-старший хоть на секунду увидел письмо мисс Селии и сравнил с моими бумагами, лежавшими в его столе, простым увольнением я бы не отделалась. Уолтерс! Кто бы мог предположить, что буква «л» в фамилии директрисы Вест-холла придется ровно по сгибу чужого рекомендательного письма, чудом попавшего в руки Мэрион? Сестра была виртуозной обманщицей, но даже ей подчас не удавалось продумать все до мельчайших деталей. И вот куда завела ее эта ложь…
Отвернувшись от шкафа, я обвела комнату долгим изучающим взглядом. Казалось бы, устроить тайник в крохотной комнате было совершенно негде. Пол от угла дo угла был застелен темно-синим ковром, прибитым плинтусами к стенам, что отсекало всякую возможность добраться до половиц. Шкафы оказались слишком тяжелыми, что бы попытаться их передвинуть, и слишком низкими, что бы просунуть под них даже ладонь. Я выдвинула и простучала один за другим все ящики, стараясь не касаться чужого белья, но так и не обнаружила двойного дна. Лавандовые обои за картинами были нетронутыми, а под стульями нашлась только пыль и закатившийся к самой стене огрызок карандаша.
Ни-че-го.
Если искать дальше, пришлось бы рыться в сундуках и переворачивать кровать, и тогда скрыть следы моего пребывания в покоях Селии было бы невозможно. А этого я категорически не хотела. Оставалось признать вылазку неудачной и тихо уйти…
И тут я заметила его.
Едва различимый отпечаток ладони на дверном косяке неуловимо светился знакомой огненной силой. Как будто Мэрион, окунув пальцы в невидимые чернила, прикоснулась к стене, оставив для меня тайный след. Сердце забилось быстрее, окрыленное надеждой. Точно такие же метки Мэр оставляла в приюте во время наших вылазок и игр.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мэрион хорошо умела прятаться. И прятать. А я научилась находить ее всегда и везде, потому что единственная знала, как прочитать наши тайные знаки.
Вернувшись к двери, я обвела пальцем отпечаток ладони Мэр, чувствуя, как откликается родственная магия, меняя цвет камня силы, скрытого воротничком платья горничной. Закрыла глаза — и одними губами проговорила заученные с детства слова. Πростенькая считалочка, которую ребятня использовала, чтобы выбрать ведущего в салках или прятках, не содержала в себе ничего необычного.
На первый взгляд.
«Раз, два, три, четыре, пять, –
Маги начали считать.
Семь стихий и семь основ,
Семь великих мастеров.
Πервый пламя взвил горой…»
Первый — значит, один шаг вправо против часовой стрелки. Мы с Мэрион договорились, что направление всегда будет одинаковое, откуда бы ни начиналась игра.
Πальцы скользнули по прохладному шелку обоев и остановили движение у пустого настенного подсвечника. Возможно, это означало, что следующий шаг снова будет огнем, но основание, отлитое в форме львиной головы, подсказывало иное.
«Зверя подчинил второй…»
Два шага влево привели к пустоте.
Я наклонилась, провела рукой по вытертому ковру. И точно — круглая вмятина на ворсе давала понять, что раньше тут стоял стол или стул. Иначе говоря, дерево. Земля.
«Третий ведал каждый сплав,
Знал четвертый тайны трав…»
Еще четыре шага. Огненный след — еще один, почти вернувший меня к стене. Взгляд уткнулся в напольную вазу и стоявший рядом кувшин. Я невольно улыбнулась — конечно, как же иначе. Ни одна загадка Мэрион не обходилась без воды, ее родной стихии. Водная магия проявилась в сестре ярче всего — наверное, дала о себе знать кровь отца. Εще был огонь, наследство матери, и совсем немного стали. Πоследнее, впрочем, даже я доподлинно не знала — Мэр, как и я, скрывала способности, используя самую слабую магию тайно ото всех прочих.
«Пятый ветер укротил,
Реку вспять шестой пустил…»
Следующей подсказкой был лавандовый цвет обоев — не совсем то, что надо, но все же.
«Разумом седьмой силен…»
Последние семь шагов дались мне с трудом — пришлось протиснуться между столом и стулом, что бы поближе рассмотреть стену. Новых огненных отпечатков на ней не было — равно как и других признаков стихий. Можно было бы с натяжкой посчитать стол за ещё одно дерево, но я уже выяснила, что во времена Мэрион он стоял у другой стены. Картина, изображавшая водопад, висела слишком далеко, а орнамент на ковре представлял собой простое переплетение ромбов.
Что же тогда?
Я сделала последний поворот. Напротив оказался камин, между ним и мной — пустое пространство. Либо тайник все же был в полу — вопрос только, где именно — либо слуги передвинули мебель перед приездом Селии, и я упустила что — то в подсказках Мэрион. Но прежде чем начать с начала, я решила ещё раз все проверить.
Шаг, второй, третий — огонь, звери, сталь. Нет, ни единого символа под ногами. Четыре, пять, шесть. На всякий случай я опустилась на пол и тщательно осмотрела ковер. Вода — главная стихия Мэрион — сама по себе могла быть частью загадки, раз я искала тайник сестры. Нет. Может быть, Лавандовая комната — это семь? Нет.
Я заглянула в мрачный темный зев камина. До него оставался всего шаг — логичный, осмысленный… восьмой. Но… почему? Никогда за все время наших игр Мэрион не использовала число восемь. Для него не было подходящего символа, подходящей стихии. Тем не менее, именно этот вывод напрашивался сам собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— «А восьмой… выходит вон», — закончила я последней строчкой считалки.
И, отодвинув защитный экран, полезла в камин.
ГЛАВА 8
— Апчхи!
Звук эхом прокатился по дымоходу. Облачко сажи, поднятое громким чихом, серыми хлопьями осело на руках и юбке. Запоздало сообразив, что мне еще нужно будет возвращаться обратно — желательно, не привлекая внимания — я, морщась от досады, отстегнула манжеты и белый воротничок, пока не перепачкала ещё и их. Нащупала в кармашке платок, закрыла нос и рот от мелкой пыли. И, засучив рукав свободной руки, принялась ощупывать стену в поисках новых знаков.
