Когда к нему подошел Лев, капитан отвернулся от черных дождливых горизонтов и отдал честь.
— Вижу, вы направили в Шейтансвар еще больше сил легиона, владыка Джонсон, — сказал он. — Мне следует беспокоиться? — Офицер улыбнулся, но в выражении его лица таилось нечто неуловимое, что было скрыто от глаз Льва холодным электрическим освещением сторожевой башенки и большой разницей в росте между смертным и примархом. — Знаете, мои командиры начинают нервничать.
— Их чувства не в моей власти.
Капитан вновь повернулся к проему в стене, обратив пристальный взгляд на неяркие огоньки и дождь.
— Вы что-то знаете о том, что приближается к этому миру? — спросил он. — Вот почему вы так непоколебимо укрепляете этот остров?
— Как вас зовут, капитан?
— Манев. Ластой Манев.
— А что вам известно о том, что грядет?
Капитан пожал плечами.
— Смотрите, — произнес он и надавил пальцем на панель из бронестекла. — Транспортный летательный аппарат «Громовой ястреб». Модель «Девять», если я не ошибаюсь. Судя по виду, в нижних захватных устройствах он держит какой-то тип «Лэндрейдера».
— Это «Спартанец».
— Ах. Манев никогда не видел «Спартанца». — Капитан вздохнул, когда внезапно возникший огненный шар поглотил «Громового ястреба» вместе с сопровождающими его истребителями и пролил свет на бледное лицо офицера, покрытое безобразными черными венами. — Жаль, что никогда и не увидит.
III
Аравейн бросился в освещенный пламенем переход и побежал по коварному лабиринту коридоров, который был создан для того, чтобы не дать непосвященным найти расположенное в самом его центре святилище Крыла Ужаса.
— Редлосс!
Он мчался изо всех сил, дополнительное сердце билось в идеальном контрапункте с ритмом основного, а третье легкое растягивалось, обеспечивая кислородом энергопрожорливый организм бегущего во весь дух Легионес Астартес.
— Редлосс!
Там, где коридор поворачивал вправо под прямым углом, Аравейн не замедлил движения, а просто врезался в стену, после чего продолжил бежать.
— Редлосс!
И тут путь ему заблокировало отделение ауксилии легиона в темно-красной униформе Кларистанских гренадеров. Солдаты держали лазружья на плечах и шагали походным порядком в противоположную от Аравейна сторону двумя колоннами по пять человек.
— Освободите дорогу! — крикнул кодиций. — Освободите дорогу по приказу!..
Дрожь от дурного предчувствия заставила его замолкнуть.
Кларистанцы развернулись, подняли лазружья и открыли огонь.
Пространство коридора прошили индуцированные лучи сверхгорячих алых лазеров, оставляющих черные отметины на стенах и дымящиеся рубцы на панцире доспеха Аравейна. Подняв предплечье к лицу на манер бронированного визора, кодиций бросился к солдатам, а свободной рукой отключил магнитный захват болт-пистолета и потянул оружие вверх. Благодаря пси-интуиции Аравейн мог чувствовать присутствие людей, не открывая глаз и не подвергая их риску оставить незащищенными во время боя. Его разум съеживался от отвращения, когда касался окутавшего солдат пустотного холода. Сознание смертных не исчезло, но было насильственно ослаблено и взято под контроль чужацким интеллектом. Аравейн сразу же вспомнил принудительные меры по отношению к обитателям Индра-сула, тронутым кравами: теперь смерть станет для кларистанцев милосердием.
— За Императора! — крикнул один из людей, стреляя длинными очередями.
— За Льва! — проревел другой.
Аравейн, которого направлял свет огней человеческих душ, убил их выстрелами навскидку, и после серии детонаций, сопровождаемых влажными звуками разрываемого мяса, духовное пламя обоих бойцов исчезло.
В нагрудник кодиция врезался выпущенный на полной мощности визжащий заряд, что обдавал жаром, будто само солнце. Энергорассеивающие слои керамита взяли поражающую силу попадания на себя, и на доспехе остался черный шрам площадью в два соединенных вместе кулака, однако луч смог пробить пластину лишь на миллиметр или около того. Тем не менее мощь заряда заставила Аравейна отшатнуться, и легионер с треском ударился виском о переборку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Брань кодиция утонула в сердитом ворчании боевого доспеха, пытающегося поставить владельца на ноги. Кларистанцы бросились прямо на Темного Ангела.
Аравейн поднял пистолет.
Предупреждающее покалывание удержало его от того, чтобы нажать на спусковой крючок. Мгновение спустя смертных солдат разорвал на части залп огня. Узкий коридор локализовывал и усиливал третичные взрывы от града болтерных снарядов, из-за чего легкобронированные кларистанцы разлетались мелкими кусочками.
По коридору шагал Фарит Редлосс. К тяжелым керамитовым пластинам Вестника Ужаса цеплялись влажные кровавые ошметки. Он протянул Аравейну багровую перчатку:
— Я услышал твои крики, брат.
Кодиций принял руку и позволил другому рыцарю помочь ему встать.
— Протоколы Крыла Ужаса были активированы, — задыхаясь, произнес Аравейн.
— Думаешь, я не в курсе? — Редлосс оглядел свои руки, после чего перевел взгляд на останки смертных солдат, которых он просто-напросто вырезал. — Они служили нам. Что происходит, брат?
На экране, встроенном в выступающий обод горжета Аравейна, размеренно мигала длинная строчка символов, складывающихся в тайную идиому ордена Сандала. Судя по всему, эта информация, помеченная печатью верховного настоятеля, появилась в системах доспеха кодиция всего несколько мгновений назад.
— Сандалы убьют лес за одну ночь, — произнес он, вслух переводя сообщение, — одновременно атаковав тысячью лоз.
Редлосс, чье незакрытое шлемом лицо было покрыто пленкой крови смертных, нахмурился и чуть погодя ответил:
— Однако корень лишь один.
— Корень, который можно уничтожить огнем и ядом. Вестник Ужаса сотворил символ сандалов.
— Сюда, брат.
IV
Предупредительные сирены залили командную палубу красным светом, а противовзрывные двери автоматически закрылись из-за возможной опасности абордажа, и помешать этому не могли даже напряженные усилия экипажа. Закованные в доспехи легионеры заняли огневые позиции на верхних платформах многоярусных палуб. Их линзы ярко засветились зеленым под глубоко надвинутыми капюшонами, когда рыцари включили тактическое наложение из-за резко образовавшихся красноватых сумерек. В консольных углублениях и на субпалубах под Темными Ангелами собрались несколько смертных офицеров. Они достали личное оружие, однако по сравнению с огневой мощью боевого отделения легионеров вклад горстки вооруженных сервов был в лучшем случае ничтожным.
— Доклад! — прокричал Стений. — Кто скомандовал активировать режим изоляции?!
— Я не знаю, повелитель, — отозвалась женщина со знаками различия капитана третьего ранга на рукавах кителя. Офицер бешено стучала пальцами по гаптическому дисплею.
— Отключи его.
— Прошу прощения. Я пытаюсь.
— Определи, откуда идет сигнал, и обруби его.
— Так точно, сэр!
Женщина проскочила под перилами командной платформы и спрыгнула в когитационное углубление внизу. Двое младших офицеров тут же приостановили свою работу и бросилась вниз по ступеням мостков, чтобы помочь ей.
— Дайте мне телепортационный захват на Льва.
— Сэр! — рявкнула самый старший из оставшихся на командной платформе офицеров. И покачала головой. — Ауспик не работает, а телепортариум докладывает о нехватке достаточного количества энергии.
— Что?
— Владыка Стений… — Младший офицер, сидящий в кресле с высокой спинкой среди проводных линий связи и вокс-установок, повернулся к Темному Ангелу. — Мы потеряли контакт с «Лесной гробницей», «Дубовым троном» и «Саром Амадисом». Они безмолвно дрейфуют в пустоте.
— Что там происходит? Свяжитесь со Львом!
— Так точно, повелитель!
Вокс-офицер повернул кресло обратно к своему посту.
— Владыка Стений! Думаю, я знаю, что происходит.
Доспех Стения зарычал, когда механизмы силовой поддержки повернули Темного Ангела к еще одной женщине, взбежавшей по ступеням на противоположной стороне платформы. В офицере, носившей скромную униформу помощника капитана, Стений узнал Энит Форсаулт — многообещающего новичка из недавнего набора. Темный Ангел уже мысленно готовился при первом удобном случае дать ей пост ауспектория в командном составе корабля. Стений заметил пустое выражение лица женщины, но спустя мгновение она направила на легионера уже вытащенный из кобуры лазпистолет и выстрелила ему прямо в горло.
