Бранд. Путь к Цитадели
Пролог
Над землёй воцарилась ночь. Она широко раскинула свои чёрные крылья, будто пытаясь охватить весь мир и поглотить само пространство. Мрак, густой, плотный и вязкий, обступал со всех сторон, давил своей пугающей однородностью. На этом тёмном полотне можно было различить лишь одну неясную фигуру. По дороге брёл человек… Его плащ, оборванный от уровня колен и ниже, был грязен и покрыт дырами. Штаны и рубаха также пребывали не в лучшем состоянии, но руны укрепления не давали им окончательно превратиться в рубище. Внешний слой кожи на доспехе сиял прорехами, обнажая ряды пластин, а шлем был украшен бесконечными вмятинами и царапинами. На поясе воина висел меч, а в правой руке было зажато копьё с длинным, в две ладони, наконечником. Из груди путника вырывались хрип и тихое клокотание, левая рука висела плетью. Человек остановился, чтобы перевести дыхание. Он поднял глаза к небу, надеясь увидеть луну, звёзды, да хоть что-нибудь! Тщетно. Лишь новые и новые участки тёмного полотна открывались его взору. Ноги воина подогнулись, и он рухнул на колени, копьё со стуком упало рядом.
-“Нужно… дойти”, - чуть слышно прошептал он и разразился болезненным хриплым кашлем.
В горле встал ком.
-“Эх, братушки, что ж вы…”, - выдавил он, и слеза скатилась по его молодому, ещё не успевшему загрубеть лицу, оставляя за собой узкую извилистую полоску чистой кожи.
Юноша, с трудом преодолевая притяжение поверхности, встал. Его глаза на миг вспыхнули зелёным, он сплюнул в дорожную пыль и, подобрав копьё, похромал дальше. На том месте, где он лежал, остался пергаментный свиток, выпавший из тубуса на поясе. Внезапно налетевший порыв ветра слегка шевельнул рукопись, приоткрывая её нижний край, где виднелся фрагмент текста:
“…Сим нарекаю подателя сего проводником воли моей.”
Под ровными строчками красовалась чудом сохранившаяся печать — меч, увитый колосьями пшеницы…
Глава 1. История одного мальчика
Бранд родился в среднего размера городе под названием Рехен. Его отец служил там десятником стражи, а мать следила за домом, занимаясь на досуге зельями (занятия эти не только разгоняли скуку, но и, в немалой степени, поддерживали благополучие семьи). Крамхолдов любили и уважали за исключительную порядочность и добросердие. Отец семейства, стараясь подавать подчинённым и прочим горожанам достойный пример, не злоупотреблял хмельным, но, при случае, не отказывался пропустить чарку-другую для, по его словам, поддержания знакомства и добрососедских отношений. Супруги любили читать, не гнушаясь тратить крайне солидные суммы на книги, в особенности полезные — по алхимии, истории, этикету, праву, колдовскому искусству и воинским премудростям. Для развлечения приобретались, преимущественно, записки путешественников. Всё книжное собрание включало более полусотни экземпляров! В один из долгих и тёмных осенних вечеров тишина уютного дома была разорвана криком новорождённых — в мир пришли наследники семьи. Вы, я думаю, уже догадались каково было имя старшего из малышей — его нарекли Брандом. Младшему дали имя Харальд. Близнецы получили прозвания по одному из северных обычаев — знахарка, принимавшая роды, бросила рунные кости и сложила выпавшие знаки особым образом, получая имена, что имели двоякое значение. Обычно, в них отражались качества характера новорожденного, которые будут приобретены на жизненном пути, однако им случалось становиться и указанием судьбы младенца. Впрочем, мало кто так уж сильно раздумывает над выпавшими предзнаменованиями, не беспокоились о них и молодые родители. Они проводили знахарку с дарами, а затем вернулись к прежней жизни, разве что с двумя маленькими дополнениями. Прошли годы, чада возмужали. Родители их, впрочем, тоже не стояли на месте — отец дорос до полусотника, а затем и вовсе возглавил стражу, мать же переняла знания знахарки и после смерти старушки заняла её место. Бранд и Харальд под чутким отцовским надзором осваивали копейный бой, премудрости владения топором, молотом, строевой бой, закаляли тело в воинских упражнениях. Труды дали законные плоды — все мальчишки города оказались под железной пятой близнецов, впрочем вполне добровольно. С той поры началась нескончаемая канитель. Маленькие сорвиголовы носились по улицам города и его окрестностям, дрались на палках, должных изображать оружие, и воображали себя то княжьей ратью, то дворфийской пехотой, то ещё кем. Это мельтешение быстро надоело отцу зачинателей беспорядков, и мальчишки прочно обосновались на городском плацу. Ряды “доблестных воинов” быстро поуменьшились, осталось лишь полтора десятка самых стойких, зато они получили настоящее тренировочное снаряжение — лёгкие щиты, деревянные копья и дубинки (по сути, обычные прямые палки, изображающие любое оружие, ложащееся в одну руку). Увеличившиеся нагрузки чудесным образом побудили братьев к дополнительным занятиям. Старший ударился в право, теорию магии, алхимию и фортификацию, младшему больше пришлись по вкусу боевая алхимия и записки путешественников. Родительские книги исчезли в маленьких головах в мгновение ока, но не погасили исследовательского пыла, которым всегда так отличаются мальчишки. Именно этот неугасимый костёр, разожжённый силами отца и матери, определил судьбу двух отроков. Многое произошло за тринадцать лет…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 2. Шалость удалась
Над Рехеном разгоралась заря. Время было раннее, и утро только-только отвоевывало свои права у ночи. Робкие солнечные лучи медленно взбирались по крышам и стенам домов, несмело окрашивая здания в благородный багр. Ах, как тих и прекрасен город в этот сонный час, когда лавки и мастерские ещё закрыты, а припозднившиеся гуляки уже храпят по кроватям, забывшись глубоким пьяным сном. Вряд ли на улице можно было найти хоть одну живую душу кроме стражников, отправленных вон из караулки в зябкое утро, в собачью смену. Большинство рехенцев предпочитали, из практических соображений, покемарить лишний час или два, вместо того, чтобы любоваться рассветом, но те, кто выходил, могли наблюдать в это утро довольно-таки необычную картину. На крыше, что само по себе уже не слишком правильно, сидели две фигуры и явно что-то замышляли. Ночью, конечно, можно и не такое увидеть, но утром, когда немногочисленные неблагочестивые граждане уже улеглись отдыхать перед очередной “ночной сменой”, такое явление казалось весьма странным. Впрочем, я думаю вы уже догадались, как звались эти две фигуры. Это Бранд и его меньшой братец замышляли маленькую шалость, которая определила дальнейший ход нашей истории.
— Итак, засыпаем муку…
— Хар, тебе не кажется, что это чересчур?
— Не, в самый раз! Будет знать, как с сотником панибратничать!
— Тебе мало грязной воды и дыма от шутихи?
— Ой, не нуди. Ты хочешь его проучить или как?
— Если бы ты, возлюбленный брат мой, обладал достаточным количеством здравого смысла…
— Бранд, прошу! Я знаю, что ты невысокого мнения о моих способностях тактика.
— Хм, и тому есть достаточно веские причины…
— Да, я помню, чем закончилась прошлая наша затея, но в этот раз всё будет не так! Я всё предусмотрел!
-”Эх ты, предусмотрительный”, - протянул Бранд, задумчиво отвешивая брату подзатыльник: “Во перву строку, будучи сынами мужа оружного во государственном чине, нам надлежит держать имя его чистыми, яко возможно, ибо имя и лицо его есть имя и лицо города и всего княжества нашего.”
Скулы Харальда свело в болезненном спазме.
— Брат, умоляю, хватит! Я понял, обойдёмся без муки!
— Вот, так то лучше. Ну, давай, скоро этот паладин(1) встанет.
Мальчишки вскочили, подхватили свёртки и двинулись на дело.
***
Четверть часа спустя
На улице странников, в стене одного из постоялых дворов открылась дверь. В проёме появился человек с вполне обычной для этой местности внешностью: серо-стальными глазами, тёмно-русыми волосами, в меру крепкими руками и торсом, широкими плечами и крупными кулаками. Он прикрыл глаза, приподнял лицо навстречу неяркому утреннему солнцу и вдохнул аромат просыпающегося города. Вдруг он, будто почувствовав что-то, резко раскрыл глаза, подобрался и осмотрел косяки и порог цепким, присущим только воинам, взором. Обнаружив искомое, зрачки расширились, фиксируя находку. Тонкая нить блеснула в лучах рассветного солнца. Человек встал на одно колено и внимательно осмотрел землю возле порога. Шутиха, запрятанная близнецами десятком частей(2) ранее, была раскопана и изучена. Наконец, воин хмыкнул, снял нить и вышел на улицу, покинув защищённое пространство под притолокой. Его тут же встретил поток грязной и холодной болотной воды (это были, конечно, не помои, предложенные Харальдом изначально, но приятного в содержимом болота тоже, согласитесь, немного). Спустя вздох, ведро, из которого вода и выливалась, также встретилось с макушкой бедняги, оседлав её на манер шлема. Человек стянул ведро с головы и дико заозирался. Не заметив никого, он сплюнул и хотел уже идти дальше, но подленькое хихиканье, изменило его намерения. Сверху, с уровня второго этажа, на жертву проказы ехидно взирали две мальчишеские физиономии. Вдруг, случилось странное. “Паладин”, ещё мгновение назад просто смотревший на засранцев, вдруг взметнулся, ухватился за край крыши, перекинул своё тело на ровную поверхность и встал в полный рост уже наверху. Обладатель первой физиономии с клацаньем прикрыл пальцем отпавшую челюсть сообщника и, выдавив: “Бежим!”, - бросился наутёк. Сообщник не замедлил последовать за ним. Впрочем, далеко они не ушли. Не пройдя и десятка шагов, мальчишки оказались подвешенными за уши в руках незнакомца, который не иначе, как из человеколюбия, продержал их в этом положении лишь несколько вздохов. По прошествии этого времени злоумышленники были отпущены. Они только и смогли, что похлопать глазами и выдохнуть в один голос
