Финли рассказал об идее клуба и ресторана.
— Он знает, что здание принадлежит мне, — добавил он, — и думал, что его легко будет приобрести. Он просил меня назвать свою цену. — Финли посмотрел на своих собеседников. — Возможно, так и надо было сделать.
Невилл с издевкой покачал головой.
— Нет-нет-нет, — сказал он. — Ты и сам понимаешь, что это было бы ошибкой. Тебе лучше держаться нас. — Он усмехнулся и отбросил с шеи хвост волос. — Я ведь прав, не так ли?
Катон показал Финли дипломат, положил его на кровать и открыл крышку.
Финли подошел поближе.
Дипломат был полон денег. Большие толстые пачки пятидесятифунтовых банкнот были перетянуты эластичными лентами.
— Мы принесли тебе подарок, — сказал Катон. — Твоя доля. — Он пододвинул деньги к Финли. Тот только взглянул на обоих и закрыл дипломат.
— Ты не хочешь пересчитать? — спросил Невилл.
— Он нам доверяет, — сказал Катон, и оба захохотали.
Финли почувствовал, как капля пота ползет по его виску.
— Двадцать процентов? — спросил он.
Невилл кивнул:
— Как договорились. А тебе лучше быть поосторожнее.
— Черт возьми, что ты имеешь в виду?
— Не учи нас, как нам делать свое дело, Финли, — вскипел Невилл. — Мы знаем, что делаем. Кроме того, если мы закроем наш бизнес, твой доход тоже сократится. — Он кивнул на дипломат. — Я что-то не слышал, чтобы ты возражал против этого.
— Мы предоставляем товар, — добавил Катон, — и на наш товар есть большой спрос. Он увеличивается с каждым днем.
— Но если ты хочешь выйти из дела, тогда скажи, — предложил Невилл. — Мы можем найти другое место, чтобы делать фильмы.
— Вы должны быть мне благодарны, что я разрешил вам пользоваться этим местом бесплатно. Любой другой взял бы с вас...
— Рента в этом кейсе, — раздраженно прервал его Невилл, указывая на дипломат. — Ты позволяешь нам делать здесь фильмы, потому что получаешь от нас приличную долю. Давай говорить об этом прямо. И запомни, Финли, если нас схватят, ты не останешься в стороне. Тебе известно, что здесь происходит. Если мы провалимся, потянем за собой и тебя.
Финли взял дипломат и направился к двери.
— Уже уходишь? — спросил Невилл, улыбаясь. — А я думал, тебе будет интересно узнать, что наш бизнес процветает, особенно фильмы для любителей с континента. Наши «специальные» фильмы пользуются там большим спросом.
— Какие «специальные» фильмы? — удивился Финли. — О чем?
— Не строй из себя дурачка. Ты прекрасно знаешь, о чем они, — настаивал Катон.
— Вы убиваете людей?! — В его голосе прозвучал ужас. — Вы это имеете в виду?
— Эти фильмы, как я уже сказал, — самое доходное дело, — продолжал Невилл. — И пока там будет спрос, мы будем их делать.
У Финли в горле застрял комок, на лице выступил пот.
— Я не хочу ничего знать об этом, — произнес он дрожащим голосом. — Это грязные дела. Убийства меня не касаются. Вы меня в это не впутывайте.
— Поздно, — сказал Невилл, — ты уже впутался, — и кивнул, в сторону дипломата.
— Я требую, чтобы вы это прекратили! Убирайтесь из моего здания! — вскричал Финли.
Катон громко отхаркнулся и сплюнул на пол. Комок слизи упал всего в нескольких футах от Финли.
— Итак, ты нас выгоняешь? — с вызовом спросил Невилл.
Финли еще минуту колебался, потом повернулся и направился к двери.
— Приятно было поговорить с тобой, Джо, — бросил ему вслед Невилл. — Мы будем держать тебя в курсе.
— Он слишком вспыльчив, — резюмировал Катон. — Если он вдруг потеряет над собой контроль, мы полетим к черту. Мне кажется, он нас может подвести.
— Не беспокойся, он слишком глубоко увяз и знает об этом. Он не доставит нам неприятностей. — Невилл откинул хвост волос с шеи и вытер рукой пот. — К тому же мы позаботимся, чтобы он не доставил нам лишних хлопот. Нам надо подстраховаться.
Глава 32
Дверь в Брюэр-стрит-Баттери была приоткрыта, но это не облегчало положения посетителей, находящихся здесь в эту жару. В углу мужчина в рубашке с галстуком обмахивался газетой «Файненшел таймс», пот тек по его лицу. За соседним столиком трое японцев оживленно переговаривались, рассматривая фотографии.
Винс Кирнан сел за ближайший к двери столик и начал просматривать газету, то и дело поглядывая на улицу. Он сделал несколько глотков кофе и вновь вернулся к первой странице, к заголовку: «Шестая жертва найдена в Белгревии». Там была фотография тротуара перед домом на Белгрейв-сквер, где было найдено тело Марии Дженкинс. Два детектива производили осмотр.
Кирнан прочитал эту историю три раза и удостоверился, что имя жертвы так и не было названо. Все, о чем сообщала газета, заключалось в том, что жертва была женского пола, около шестнадцати лет, и что она была изуродована, так же как и предыдущие пять. Как и эти пятеро, она некоторое время перед смертью жила на улице.
Как Джо?
Кирнан вынул из кармана сигарету и закурил, выпустив длинную струю дыма.
Он раздумывал, как могло получиться, что эта девушка оказалась на улице, что заставило ее уйти из дома.
Что вообще заставляет молодых предпочитать домашней жизни вот такое существование?
Наверное, у каждого свои причины, подумал Кирнан.
Как у Джо?
Он полез в задний карман джинсов и достал проездной билет Джо, посмотрел на фотографию. Она выглядела на ней такой счастливой. Никаких проблем. Какая она теперь? — думал он. Такая же улыбчивая? И беззаботная?
Он убрал проездной и сделал еще глоток кофе.
И вдруг его захлестнула волна гнева. Он уже привык к этому чувству, с тех пор как она покинула Дублин, и особенно после того, как он узнал, что она очутилась в этом лондонском аду. Много было причин для его гнева. Он злился на родителей за то, что они не остановили ее, что были недостаточно внимательны к ней. А они оправдывались, что она вела себя слишком своенравно.
Какое архаичное слово.
Они просто не знали, как с ней обращаться.
Она говорила, что не хочет провести всю свою жизнь в Дублине. Для нее там нет подходящей цели. Все, что ее ждало там впереди, это бесперспективная работа, замужество и уже к двадцати годам связывающая по рукам и ногам семья. Это было не для Джо.
Она много раз говорила ему, что уедет из Ирландии, и каждый раз он пытался убедить ее, что этого не стоит делать. Он говорил, что надо подождать, пока она станет старше. И теперь он часто думал, что это было не его дело — уговаривать Джо. Он был ее старшим братом, он нежно любил ее. Ну а где же были мать и отец? Почему они не уделяли ей достаточного внимания?
Его родители.
Она ушла, и они умыли руки. Кирнану казалось, что они эгоистически бросили ее на произвол судьбы.
Он снова посмотрел на газету.
Неужели это лишь дело времени, и однажды он увидит имя Джо под таким вот заголовком?
Он содрогнулся от этой мысли. Он допил кофе и встал. Заплатив, он вышел на улицу в эту жуткую жару.
Он оставил газету на столе. Забыл.
Как Мария Дженкинс?
Кирнан вынул из кармана темные очки и надел их, чтобы защитить глаза от яркого солнечного света. И отправился продолжать свои каждодневные поиски.
Ему казалось, что времени у него остается в обрез.
Глава 33
Машина застряла. Райан выглянул из окна на вереницу остановившихся машин, чтобы определить причину уличной пробки. Облако выхлопных газов окутало улицу, невозможно было дышать в этой жаре. Детектив включил все вентиляторы, но они лишь нагнали в салон прогорклый теплый воздух, превращая «сапфир» в движущуюся парилку.
Наконец он разглядел впереди застрявшую машину «метро». Растерявшийся водитель пытался что-то объяснить тем, кто на него орал, высунувшись из окон своих машин.
Из-за этого растяпы и возникла пробка на перекрестке Холланд-парк-авеню и Ройял-Кресент, и никакие раздраженные крики не могли исправить положения.
Райан постукивал одной рукой по рулю, другой вынул изо рта сигарету и выбросил ее за окно.
Он глубоко вздохнул, содрогаясь от боли.
Черт возьми. Как больно...
Он сдержал кашель, зная, что это лишь усилит боль, мучившую его всю ночь. Она неотступно нарастала с тех пор, как он сегодня встал в семь утра. Он плохо спал эту ночь. Парацетамол с бренди обеспечили лишь три часа беспрерывного сна. Боль постоянно будила его среди ночи. Наконец, устав от попыток заснуть, он встал с кровати, выпил еще бренди и уснул на диване.
Он чувствовал себя очень плохо, когда проснулся.
Райан посмотрел на себя в зеркало. Волосы взлохмачены, лицо бледное, под глазами круги. Он был похож на белый лист, разрисованный черным карандашом, причем неумелой детской рукой. Он плохо себя чувствовал и еще хуже выглядел.
Он кашлянул, сморщившись от нарастающей боли.
Впереди незадачливый водитель пытался исправить машину. Она никак не хотела заводиться. Кто-то нажал на гудок. К нему присоединились другие, и теперь множество гудков ревело во всю глотку. Водитель озирался по сторонам с самым глупым видом.
