Прежде всего, политическая борьба в демократическом обществе носит существенный отпечаток тоталитаризма, не такого, разумеется, какой царит в тоталитарных странах, но достаточного, чтобы вызвать раздражение. В самом деле, трудно представить, чтобы все многообразие мировоззрений укладывалось в программы двух-трех главных партий.
Однако политическая деятельность вне этих партий, представляющих собой крупные бюрократические организации, практически бесцельна, ибо на нее необходимы большие средства.
Огромное большинство избирателей и политических деятелей примыкает к партиям из конформизма, вырабатываемого огромными пропагандистскими машинами, или же из стремления сделать карьеру. Тирания большинства может быть весьма тягостной, тем более, если оно превышает меньшинство лишь незначительно. Насколько тяжелой и тлетворной может быть такая тирания, хорошо известно еще со времен Афинской республики.
Парламентская система гарантирует многие личные свободы инакомыслящим, но она совершенно не защищает общество от массовой пропаганды конформизма, существенно воздействующего на людей, и от которого крайне трудно защититься. Предположим, что имеется некое религиозное меньшинство, по своим убеждениям не желающее читать порнографическую литературу, а тем более видеть ее у своих детей. В современном демократическом обществе подобное меньшинство не будет в состоянии жить согласно своим убеждениям, ибо неограниченная свобода предпринимателя, извлекающего выгоду из порнографической литературы, использовать для ее популяризации любые средства массовой информации, непременно окажет воздействие, если не на взрослых в данном меньшинстве, то во всяком случае на их детей.
Одним из важнейших недостатков демократического общества является отсутствие контроля массовой информации. С одной стороны, это представляет собой хорошую гарантию элементарных свобод, но за него приходится расплачиваться весьма дорого.
Средства массовой информации в современном демократическом обществе имеют коммерческий характер, что определяет их объем и тиражи, поистине астрономические. Индустрия информации занимает очень важное место в стимулировании потребления. Она стремится захватить как можно большую часть человеческих восприятий, все более обращаясь к сексуальным ощущениям, превращая их в разрушительную для общества силу.
Помимо этого те, в чьем распоряжении находятся средства массовой информации, а также журналисты обретают роль, по своему влиянию иногда превышающую роль любого государственного деятеля. Поскольку свобода средств массовой информации в демократическом обществе не имеет никаких ограничений, никто не может воздействовать на издателя или на журналиста и сместить их. Но эти лица никем не избираются в отличие от государственных деятелей или судей, а их реальная власть необъятна.
Обращаются в противоположность и многие другие демократические свободы. Свобода приобретения оружия, имеющая цель сделать жизнь более безопасной, напротив, может сделать проживание в такой стране, как США, небезопасным, поскольку оружие могут приобретать лица, использующие его во вред другим.
Свобода забастовок, столь необходимая рабочим для защиты своих прав, может быть использована гангстерами, как уголовными, так и политическими, для шантажа предпринимателей и для других темных целей. Она же стала в настоящее время одним из главных источников инфляции.
Свобода перемещения внутри страны, въезда в страну и выезда из нее может быть легко использована преступниками или же враждебным тоталитарным государством для шпионажа и т. п.
Жизнь в современном демократическом обществе тревожна, и это одна из причин неудовлетворенности ею. Именно эта тревога заставляет многих, выросших в демократическом обществе, с завистью смотреть на тоталитарные страны, где жизнь намного спокойнее и размереннее, где нет многих тревог, волнующих жителей демократических стран.
Как это ни странно, но жизнь в тоталитарных странах на первый взгляд имеет какие-то привлекательные стороны, как, впрочем, всякая жизнь в условиях принуждения. Крепостная Россия и еврейские гетто средневековья отличались размеренным ритмом жизни; каждый точно знал свое место, свои возможности, не бунтовал и, по-видимому, психологически был более удовлетворен, чем современный человек — житель демократической страны.
Отсутствие свобод не требует от человека участия в политической борьбе. Человек, живущий в тоталитарном обществе, обязан следовать определенной политической линии, и если он ей следует, что обычно и делает большая часть населения этих стран, по крайней мере, спустя некоторое время после воцарения тоталитаризма, то ощущает гораздо большее спокойствие, чем если бы ему пришлось выбирать между конформизмом и сопротивлением.
Вообще число ситуаций, в которых житель тоталитарного общества должен принимать решения, резко сокращается по сравнению с условиями жизни в демократическом обществе. Если, например, в тоталитарной стране нет свободы передвижения, никто не станет размышлять о выборе места жительства. Если нет свободы выбора места работы, нет еще одного мучительного выбора. Если в тоталитарной стране нет свободной конкуренции и инициативы, нет необходимости принимать участие в этом мучительном для многих соревновании. При этом житель такой страны может быть обеспечен намного хуже, чем житель демократической страны, но поскольку стандарт жизненного уровня в его стране иной, он вполне удовлетворяется своим положением, будучи уверен в своем скромном будущем.
Житель тоталитарного общества не имеет многих беспокойных соблазнов демократического общества, способных лишить его покоя. Это относится, например, к пропаганде секса, если только на нее накладываются ограничения. То же относится и к контролю семьи и брака.
Житель тоталитарной страны (при условии своей лояльности) чувствует себя гораздо безопаснее, чем житель демократической страны, поскольку там, где он живет, нет свободы ношения или же приобретения оружия, строже полицейские порядки и т. п.
Тоталитарные режимы ограничивают поступление тревожной и беспокоящей информации. Средствам массовой информации этих стран запрещено, как правило, сообщать о преступлениях, катастрофах, стихийных бедствиях в своих странах (но не во враждебных). Им же предписано поддерживать оптимизм фильтрацией всего, что могло бы создать предчувствие грядущей катастрофы всемирного масштаба и т. п.
Поэтому очень многие жители тоталитарных стран, выжившие после террора и обработанные пропагандой, не только искренне удовлетворены своим положением, но едва ли не почитают себя самыми счастливыми людьми. Но это порождает комплекс неполноценности по отношению к демократическим странам, так что жители тоталитарных стран часто превращаются в опасных врагов свободы, готовых охотно уничтожить все, что напоминает им об утраченной воле. Это во многом относится и к интеллигенции этих стран, часто проявляющей такой комплекс страха перед свободой.
Выше говорилось о пороках современного демократического общества, но пороки тоталитаризма не идут с ними ни в какое сравнение. Главным является то, что тоталитаризм порождает беззакония, в сравнении с которыми любые недостатки демократических обществ бледнеют. Гибель десятков миллионов людей в советских и немецких лагерях смерти и тюрьмах показывает это. Пока существует тоталитаризм, он органически несет в себе источник беззакония, хотя, разумеется, преступления, совершенные в эпоху национал-социализма в Германии или с 1918 по 1956 г. в СССР, часто повторяться не могут.
Но тоталитарные общества не вечны и не незыблемы. Они стареют и разлагаются под действием многих факторов.
Прежде всего, стремясь захватить как можно больше под свой контроль, они теряют способность к эффективному управлению, особенно в случае такой огромной страны, как СССР или Китай.
Тоталитарные страны раздираемы различными конфликтами: национальными, социальными, политическими. Наконец, важным фактором, подрывающим устойчивость тоталитаризма, является возрождение религиозного сознания антагониста тоталитаризма, претендующего на полный контроль над человеческим духом. Все это делает тоталитарные общества недолговечными.
Но и демократические общества современного типа становятся менее и менее устойчивыми, а внутри них также растут и укрепляются силы, грозящие и вовсе похоронить их. Причиной является утрата этими обществами ценностной основы принципа демократии. Демократические страны возникли и сложились в конкретных исторических условиях при высокой самодисциплине населения, основанной на религиозной этике. По мере падения влияния религиозных ценностей дисциплинированность стала уменьшаться, что создало растущую угрозу демократическому обществу.
