* * *
Очнувшись, Ким обнаружил, что находится в довольно большом помещении с обшарпанными бетонными стенами, пыльным полом и потолком в серых разводах плесени. С потолка свешивалась тусклая лампа на грязном шнуре, окон здесь не было, а металлическая дверь, с которой осыпалась краска, казалась, однако, неодолимым препятствием. Тем более что сам он лежал на полу, под ржавой батареей, прикованный к трубе, тоже покрытой ржавчиной, но, несомненно, прочной. Поза была крайне неудобная – его прицепили за правое запястье, и он всем телом навалился на левую загипсованную руку. Впечатление было таким, словно под боком, впиваясь в ребра, бугрился камень.
Со свистом втянув затхлый пыльный воздух, Кононов пошевелился и сел, оглядывая свою темницу. Воспоминаний, как он тут очутился, не сохранилось, и то же самое он мог сказать о поводе. Вроде согласились подвезти… вроде влез в машину к рыбакам… после – вонючая тряпка на лице, а далее – сплошная Хайбория! Но даже там, в каком-нибудь Аргосе, Шеме или Зингаре, людей не хватают без веского повода! Значит, повод был… Вот только какой?
– Куда меня запихнули? – пробормотал Ким, с удивлением чувствуя, что в голове полная ясность и никаких следов эфирного дурмана.
«В подвал», – любезно пояснил Трикси.
– Это я и сам вижу, что в подвал! А почему?
«Определенно ответить не могу. Мало информации», – отозвался пришелец.
– Но ты хотя бы видел, куда меня везут?
«Нет, к сожалению. Я вижу твоими глазами и слышу твоими ушами. Когда эти органы заблокированы, я глух и слеп, если не считать телепатического чувства. Но этика не позволяет лезть в чужие головы, и по этой причине…»
– Этика! – рявкнул Ким. – Какая, к черту, этика! Там, в больнице, ты о ней не думал? Ты…
«… совершил неэтичный поступок, но умножать грехи не стоит, – перебил его Трикси с ноткой смущения. – Однако не беспокойся, мы справимся с ситуацией. Я уже очистил твой организм от действия снотворного. Мерзкий препарат! Зачем он вам?»
– Как раз для таких случаев, – мрачно пояснил Кононов. – А ты не мог меня очистить раньше? Прямо в машине?
«Мог. Но ты подумай, к чему бы это привело? С высокой долей вероятности – к членовредительству! Тебя бы стукнули по голове либо слегка придушили… А это не так уж приятно, согласен?»
Неохотно кивнув, Ким осмотрел наручники, потом подергал батарею. Она была чугунной, ребристой, старинной конструкции и держалась прочно, на толстых, в палец, штырях, забитых в стену. Такой же несокрушимой выглядела и труба, не говоря уж о железной двери.
«Чего от тебя хотят?» – спросил пришелец.
«Не знаю. – Почти автоматически Ким перешел на мысленную речь. – Я не банкир, не журналист и не чиновник КУГИ…[2] Что с меня возьмешь? – Подумав, он добавил: – Может быть, это связано с Дашей? Возможно, ее разыскивают? И супруг решил, что мне известно, где она?»
«Предположение, не лишенное оснований… Однако хочу спросить: всегда ли у вас банкиров и журналистов приковывают к батареям? В вашем регионе я лишь пару месяцев, а в Финляндии это как-то не принято… Местная традиция, я полагаю?»
«Батареи еще ничего, – отозвался Ким, – это надежда на выкуп, а вот когда горячим утюжком прогладят или сунут бомбу под седалище!.. Тогда вот запоешь!»
«Но в Финляндии…» – в ужасе пискнул Трикси.
«А что Финляндия? Гиперборея, темная страна! Там просто не знают, как обходиться с банкирами и журналистами!»
Он еще раз дернул батарею, потом со злобой вцепился в трубу, уперся ногами в стену, напрягся изо всех сил, но проклятая труба не шелохнулась. Ким тоскливо вздохнул.
– Ну и что мы будем делать? А ведь собирались домой… Еще я хотел найти Дашу… И роман дописывать надо! К двадцатому! А лучше к пятнадцатому!
«Из-за романа не тревожься, ты и сейчас его пишешь, только в подсознании, – успокоил Кима Трикси. – Я это чувствую. И я помогу извлечь написанное и, так сказать, овеществить, используя привычные для вас технические средства, бумагу с ручкой или компьютер. Это подождет, а вот чем я могу помочь сейчас? Например, если сделать твою руку гибкой, как змея, это кольцо с нее соскользнет. Потом ты превратишься в плоскую структуру, пролезешь под дверью и…»
– Не надо! – выкрикнул Ким в полном отчаянии. – Не надо в гибкое и плоское! Не хочу превращаться в змею или блин! Лучше бы ты мне силенок добавил!
«Это не проблема, – молвил дух. – Я ведь предупреждал – возможны любые телесные трансформации, любые метаморфозы, какие тебе угодны. Кстати, не только телесного плана, но и психического. А потому…»
Но Ким уже не слушал его, с восторгом и ужасом уставившись на свои руки и запястья. Они становились все толще и толще, наливались богатырской мощью, пальцы удлинялись, ногти желтели и грубели, тыльная сторона ладони быстро зарастала рыже-бурым волосом. Он напряг мускулы, что-то скрипнуло, на пол посыпались обломки гипса, затем раздался жалобный звон – лопнувшее кольцо наручников ударилось о батарею. Кононов вскочил – как оказалось, вовремя, чтобы расстегнуть и сбросить джинсы, а следом и кроссовки. Тело его стремительно менялось, под бурой шкурой выпячивались чудовищные мышцы, ноги были похожи на столбы, невероятного размера ступни попирали пол, рубашка трещала по швам. Он сбросил ее тоже, попытался выпрямиться и въехал макушкой в потолок.
– Эй, полегче, приятель! – в панике выкрикнул Ким. – Ты кого из меня лепишь?
«Гигантопитека, разумеется, – пояснил Трикси. – Самое сильное двуногое в семействе гоминидов. Теперь тебе не надо проползать под дверью. Вышиби ее, и дело с концом!»
– Теперь я не пролезу в дверь, – резонно заметил Ким, опускаясь на корточки. – А если пролезу и выйду на улицу, то попаду в зоопарк. Похоже, ты перестарался, Трикси!
Минуту-другую дух размышлял, а Кононов, шаря по полу огромной ладонью, пытался найти свои часы с порвавшимся браслетом. Обнаружив их в левой кроссовке, он убедился, что время раннее, что-то около восьми.
«Нужен эталон, – сообщил Трикси. – Если не желаешь быть гигантопитеком, скажи, в кого ты хочешь превратиться. С эталоном мне гораздо удобнее работать. Вот, например, герой твоей истории… Он подойдет?»
– Конан? Но это же вымышленный персонаж!
«Неважно. Ты знаешь о нем больше, чем о реальной личности».
– Еще бы не знать! Вышло девяносто восемь книг, четыре я сам написал, а с остальными ознакомился во всех деталях. Я, как писатель, должен…
«Эти подробности нам ни к чему, – прервал его Трикси. – Ясно, что ты обладаешь большим объемом информации, и, если мне будет позволено, я просканирую эти массивы. А заодно все книги, которые ты прочитал».
– Все… – протянул Ким, задумчиво почесывая свою необъятную пятку. – Все я в точности не помню.
«Однако ты их прочитал, и, значит, они хранятся в памяти. Где-то в дальних ее уголках, куда тебе самому не проникнуть, а я, получив разрешение, сумею добраться. Очень быстро и без особого труда».
Кононов кивнул с протяжным вздохом, напоминавшим вой ветра в каминной трубе.
– Ну так в чем дело? Сканируй на здоровье.
На секунду у него стукнуло в висках и бледный свет лампочки померк перед глазами, но мгновением позже зрение восстановилось, и Ким с замиранием сердца увидел, что кожа его лишена волос, упруга и приобрела тот бронзовый оттенок, какой считают признаком несокрушимого здоровья. Под кожей перекатывались мышцы, уже не столь гигантские, как в прежнем облике, но очень солидных размеров, как раз таких, чтоб посрамить Сталлоне и Шварценеггера. Живот стал плоским, плечи – широкими, грудь – выпуклой и мощной, руки и ноги – мускулистыми, ладони и ступни приобрели нормальный человеческий вид. Поднявшись, Ким обнаружил, что можеть достать до потолка, однако не макушкой, а кончиками пальцев.
«Превосходный эталон, гораздо лучше гигантопитека, – заметил Трикси. – Надо признаться, книги мне очень помогли. Я, разумеется, не изменил твое лицо, но в остальном… – Он излучил волну горделивого довольства. – Что скажешь? Так годится?»
