– Что это?
– Сон, который Айюми видит уже на протяжении нескольких лет. Во всех подробностях!
Филлс взглядом, ищущим родительского разрешения, посмотрел на Вела. Тот одобрительно кивнул ему.
– Почему я?
– Потому что вы познали всю силу разочарования, но встали на ноги!
ГЛАВА 3
Океан свирепствовал: громадные волны разбивались друг о друга. Они властвовали над всей его обозримой поверхностью, заставляя воображение наблюдателя искать ассоциации, которые бы дополнили природное зрелище мистической составляющей. Всё видимое водное пространство пребывало в постоянном движении, смешивая тёмно-синие воды с белыми островами столкновений, которые столь же стремительно исчезали, как и возникали.
Волосы на голове безжалостно нагревались двумя светилами, поделившими между собой жёлтый небосвод. Его разнообразили спиральные облака, которые медленно закручивались вокруг своей оси. Их насчитывалось около семи. Ближайшие из них позволяли рассмотреть свой центр: подсвеченный красным цветом, он планомерно затягивал в себя белоснежные рукава.
– Местные жители мне рассказывали, что они – предвестники бури.
Мужчина вежливо спросил:
– Нет ли желания немного подышать морским воздухом?
– Только не у тебя, – рассмеялась Юва.
Алон усилил энергетическое значение своих эвотонов и решился:
– Нет, я очень хочу. Приоткройте, пожалуйста, корпус.
Проникшие в огромных размеров антиграв порывы свежего ветра заставили израильтянина закашляться. Но, несмотря на это, он всё же сделал несколько глубоких вдохов. Юва оглянулась через прозрачные стены на секции других пассажиров: многие из них сделали то же самое.
– Но, насколько я знаю, здесь никто пассажиров и посетителей не обслуживает. Не принято.
– Я попросила, – с довольным видом ответила она. – Чтобы как-то напомнить тебе о доме. Об общепринятых в вашем обществе нормах поведения.
– Тебе это полностью удалось, – Алон широко улыбнулся, – я даже сперва не обратил внимания.
– Тсс… – патрийка приставила палец к губам. – Послушай!
Плотность стен их секции уменьшилась, и в неё проник ангельский высокий голос.
– Как красиво, – сказал землянин с закрытыми глазами.
Успокоение сменялось в припеве тревогой, от которой по всему телу пробегала дрожь и холод. Затем тревога плавно переходила в умиротворение, хотя темп песни не был слишком медленным.
– Это из нашего древнего фольклора. Ещё до Великой Унификации и Принципов, когда на планете властвовали смутные времена.
– О чём эта песня?
– В песне мы просим Бога о помощи и защите от бед, которые охватили нашу некогда процветающую планету. Помощь, – по её лицу покатились слёзы, – нашим детям, родителям, близким, всем патрийцам и планете…
Внезапно раздался второй ангельский голос: Юва начала петь в унисон. Волнующие нотки, которые она с лёгкостью вытягивала, наверное, задели за живое многих пассажиров, потому что уже к третьему припеву пели почти все секции! А Алон не решался на малейшее движение, настолько его вдохновило происходящее.
Когда песня закончилась, землянин нежно прикоснулся к патрийке и поцеловал её. Она прикоснулась щекой к его носу и посмотрела в сторону океана.
– Алон, помнишь, как я тебе рассказывала о строениях над водой? Но я умолчала о нечто большем, – самодовольно проговорила Юва.
Перед ними находилась антигравитационная платформа невероятных размеров, на территории которой разместились около двадцати высочайших строений, утопающие в садах. Здания не имели острых углов и вытягивались к небу, основательно сужаясь кверху. Некоторые из них имели прозрачную поверхность, а некоторые – синюю, под цвет океана, который почти всегда бушевал на Патрии всего в нескольких десятках метров под основанием каждого из них. Весь комплекс сооружений пребывал в куполе, состоящим из того самого прозрачного материала, который дал возможность пассажирам насладиться морским патрийским воздухом.
Но больше всего меня впечатлило иное: в центре платформы был проем, под которым находилась самая настоящая пропасть в воде.
– Как такое возможно?
– Это округлый купол, размещённый непосредственно в океане, который немного опущен относительно уровня воды. Таким образом, создаётся колоссальный по всем параметрам водопад. А в центре купола находится такой же комплекс зданий, но в два раза меньше.
– Но если это – гигантская прозрачная коробка, то как работает система водоотвода?
– Используется та же технология, которая лежит в основе функционирования Этонов.
Одна из двух звёзд уже успела спрятаться за медленно надвигающимися с горизонта грозовыми тучами. Я обратил внимание, что у всех строений в надводном куполе, между этажами, имеются небольшие плоскости, ширина которых достигала примерно двух метров от поверхности зданий, а толщина – где-то полметра. Я присмотрелся и обомлел: каждая из таких платформ имела зелёные насаждения с двух сторон! Да! С двух сторон! Причём кустарники и деревья, растущие в нижней её части, не испытывали никаких трудностей с гравитацией. Словом, они ничем не отличались от растущих сверху.
– Как такое возможно? – удивился я.
– А вот так! – весело ответила мне Юва и что-то переключила на панели в голограмме.
Не прошло и секунды, как я очутился на потолке. На чрезвычайно мягком потолке! Который стал похожим на какой-то резиновый материал. Но это обстоятельство не вызвало у меня должного уровня внимания к себе из-за другого факта, который больше всего меня потряс за весь день. Мы стояли на потолке! Вернее, уже на полу! Потому что потолком он оставался лишь для моего разума и памяти.
– Нехитрые приёмы с гравитацией! – доложила возлюбленная, испытывавшая, видимо, удовлетворение от моих широко раскрытых глаз и поднятых бровей.
– Ого! – вырвалось у меня. – Боже! Ты только глянь! – я показал пальцем на небесную пустоту под нашими ногами и невероятное скопление воды над головой, способное порвать на мелкие кусочки любое воображение!
Тем временем потолок под ногами полностью затвердел. «Хорошо, что в смотровых секциях нет мебели», – на моём лице возникло некое подобие улыбки.
* * *
– Забавная картина! – сказала патрийка землянину, который лежал с закрытыми глазами на подвисшем в воздухе диване и наговаривал текст, который заносился в голограмму его Помощником.
– Юва, милая, ты снова сбила меня, – без особых претензий ответил Алон, – когда мне только удалось настроиться на творчество!
– Дорогой, придётся тебе настраиваться ещё раз, позднее, – заметила она, хихикнув. – Мы опоздаем в Институт! Да уж, пунктуальностью ты явно не страдаешь.
Израильтянин встрепенулся и взглянул на только что возникшую голограмму у своего запястья.
– Никак не могу привыкнуть к вашему быстротечному времени! Где мой пиджак?! – он заметался по квартире, пропадая и возникая из сплошных стен без каких бы то ни было проемов. – Иногда мне кажется, – землянин остановился перед ней, жестикулируя руками, – что зря вы отказались от арок, проходов и дверей… Где какая комната?!
Юва рассмеялась над растерянностью мужчины, параллельно активировав из возникшего перечня режим прозрачности. Моментально все боковые поверхности исчезли.
– А, точно! Всё забываю… Ах, вот он где! – Алон зашёл на кухню и забрал пиджак со спинки стула. – Теперь я готов!
– Замечательно! – подавляя смех, девушка поправила золотистые волосы, спадающие на сплошной обтягивающий костюм, который был очень популярен среди патрийцев прежде всего из-за удобства и неприхотливости: он с лёгкостью принимал любую форму и следил за всеми функциями организма, координируя его показатели с Помощником.
Они зашли в лифт и начали настолько быстро спускаться со своего триста пятидесятого этажа, насколько позволяли возможности организма: антигравитационная платформа могла разгоняться до неимоверных скоростей. Но в целом для патрийцев разнообразие во всём являлось обязательным элементом их жизни. И поэтому на Патрии можно было с лёгкостью встретить и стулья с обыкновенными ножками, и лифт, предусматривающий обычные двери вместо сплошной поверхности. Но, в силу понятных причин, такие проявления ностальгии были чрезвычайно редки.
Усевшись в антиграв, Юва спросила:
– Так что же за книгу ты пишешь?
– Мои впечатления о пребывании на вашей планете. В частности, сегодня описывал ту самую морскую прогулку.
Патрийка улыбнулась и положила голову на его плечо. Перед ними возвышались строения Фидеса – города, где находился отдел сближения Института науки. В отличие от Кордиса, в этом городе было вдвое меньше растительности, большую половину пространства занимали всевозможные здания различной формы. Здесь присутствовала и классическая для Патрии вытянутость синего цвета с сужением к вершине, и прозрачные шаровидные структуры, и красные сооружения в виде огромного моста… Патрийское разнообразие и безграничная фантазия в действии.
