день с работных окраин.
Хлопают двери конюшен в Ямской и Астраханской слободах. Здесь и города-то еще нет. Живут ямщики вольготно, отгородясь от всех лесами, что идут по берегам речки Кривуши, будущего Екатерининского, а потом, в наше уже время, канала Грибоедова. Крайние ямщицкие дворы выходят к Большой першпективной дороге, ведущей к Новгородскому тракту и в черте города — до Аничкова моста — называемой Невской першпективой. Там она обставлена изрядными строениями и обсажена деревами садов.
В слободах же избы и мазанки, одни крыты дерном, как велено, от пожара, другие — дранью, нередко и соломой, кто на что богат. В зимы особенно неприглядна новая столица. Разбросанные, отделенные друг от друга невырубленными лесными участками, слободы не создают впечатления единого города, а палисады на окраинах от волков и вовсе придают им угрюмый и захолустный вид. Даже в центре нет еще единого ансамбля. Сколько ни издавал Петр Великий указов строить град в камне, бумага — она бумага и есть. Что ни пиши, а из нее хоро́м не возведешь. Кроме Петербургской крепости с Кронверком, Адмиралтейства да нескольких церквей и вельможных дворцов — монументальных строений в столице немного. И потому вся предбудущая краса Северной Пальмиры еще впереди.
Старые люди сказывали, что ранее других начал заселяться Березовый остров — Петербургская сторона. Однако, незащищенный с севера, где нет-нет да и появлялись в ту пору шведы, остров царю не понравился. Мыслил он одно время сделать Васильевский остров центром. Вон какие палаты-то возвели... И Кунсткамера, и князя Меншикова дворец, и зимний дом царицы Прасковьи Федоровны. А всему венец — двенадцать корпусов-секций для Двенадцати сенатских коллегий. Вот уж поистине — всем палатам палаты! Еще в апреле 1722 года подписал светлейший князь Александр Данилович Меншиков указ: «С. Петербургской фортификации архитектору итальянцу Осипу Трезину зачинать строить Военную коллегию от берега Невы на 4‑м нумере длиною на 15 саж.». Но только в 1737‑м был покрыт железом последний корпус, отведенный для Синода, и в 1742‑м закончена последняя коллегия. Так что в описываемое время тут еще дел да дел... Кунсткамера, первое здание на Стрелке, опять в лесах. Башня, где обсерватория помещается, расселась, требует перестройки. Посреди обширной площади между зданиями Двенадцати коллегий и Кунсткамеры — канал недокопан. А великолепный дворец генералиссимуса князя Меншикова отдан после его опалы кадетам. А кадеты — какие хозяева?.. Все ветшает. Подрядчики врут — от дождей. А какие дожди — летом в столице дышать нечем, вкруг от сухости болота горят. Воруют подрядчики, как и прочие. Все воруют...
На Адмиралтейской стороне, против Санкт-Петербургской крепости и далее по берегу стоят дворцы... Впрочем, в «Русской старине» за 1879 год опубликованы воспоминания неизвестного автора, скорее всего иностранца, «Краткое описание Петербурга и совершавшагося в нем в 1720 году». Это, правда, на двадцать лет раньше, чем «наш» 1740 год, но не будем забывать, что именно на это двадцатилетие падают довольно бесплодные для города годы правления Петра Второго, да и Анна Иоанновна не многими архитектурными шедеврами осчастливила северную столицу...
Что же писал очевидец: «Около Петербурга царь укрепил берега реки, устроил плотины и шлюзы, прорыл каналы для того, чтобы лишняя вода, нагоняемая бурею с моря, нашла, куда расходиться: если бы этого не было, волны залили бы строения. Шлюзы сверху покрыты досками так, что по ним можно ездить на лошади. Чем ближе к морю, тем более широким руслом течет Нева и разделяется на несколько рукавов, которые расходятся в разные стороны. По берегам этих рукавов вколачивают теперь сваи, в иных местах берега ровняют, чтобы могли подходить суда, расширяют, поднимают и углубляют дно, где понадобится.
Город этот растянут на громадное пространство, где всякий сенатор, министр и боярин должен иметь дворец; иному пришлось выстроить и три, когда приказали. Счастлив был тот, кому отведено сухое место, но кому попалось болото и топь, тот изрядно нагрел себе лоб, пока устроивал фундамент, вырыл лес, так как чем ближе к морю, тем почва низменнее и более болотиста. Еще и теперь, хотя дома и отстроены, но они трясутся, когда около них проезжает экипаж, а это — вследствие непрочнаго фундамента. Эта (Адмиралтейская. — А. Т.) часть уже имеет вид города: есть там дома, шлюзы и громадныя строения с флигелями и всеми удобствами. Далее, по направлению к Кронштадту не мало еще места, где уже начинают строить и где уже поселились несколько тысяч мещан у самого моря.
Есть здесь церкви, коллегии, дворцы и так называемые лавки, где можно все получить — это четырехугольные строения, в которых как по одну, так и по другую сторону живут купцы. Дворцы — громадныя, каменныя с флигелями, кухнями и удобствами; только они наскоро построены зимою, так как здесь лето непродолжительное. Еще половина этого города не выстроена.
На этой стороне Невы по берегам реки расположены дома, тянущиеся до царских дворцов, которых три: два летних и один зимний. Сады красивы. Я слыхал от самого царя, который сказал: «Если проживу еще три года, буду иметь сад, лучше чем в Версале у французского короля». И в самом деле, сюда привезена морем из Венеции, Англии и Голландии масса мраморных статуй, колонн, даже целая беседка из алебастра и мрамора, привезенная из Венеции для сада, расположенного у самой реки, между каналами...»
В Летнем саду стоял и Летний дворец Петра Великого, сохранившийся до наших дней. После смерти императора в нем никто не жил. На углу Зимней канавы и Немецкой улицы (позже Миллионной, ныне улицы Халтурина) стоял каменный двухэтажный зимний дом Петра с мезонином, построенный по Трезиниеву регламенту. Петр велел пристроить к нему «набережные палаты» ближе к Неве, на месте, занимаемом ныне Эрмитажным театром, но несколько поглубже. Анна Иоанновна сей «старый зимний дом» не жаловала и отдала его придворной челяди. Сама же она холодное время года проводила в большом каменном доме генерал-адмирала Апраксина.
По случаю бракосочетания цесаревны Анны Петровны с голштинским герцогом Карлом-Фридрихом, Екатерина велела выстроить для торжеств большую деревянную галерею с залой в одиннадцать окон по фасаду и с четырьмя дополнительными комнатами. Но в 1731 году Анна Иоанновна приказала постройку сломать, и на ее месте возвели другой летний деревянный дворец. Но и этот по документам 1741 года именуется уже как «старый летний дом» и о нем говорится следующее: «Дворец этот был деревянный и находился между рекою Невою и речкой Фонтанною при истоке последней. Из покоев его упоминаются: антикамора (в
