— И что случилось потом?
— Он меня подвез обратно… туда-то я на автобусе ехала… и мы договорились еще встретиться.
— Где?
— У него в коттедже. Он меня пригласил поужинать. Папе я сказала, что иду с подружками гулять.
— И что произошло?
— А вы как думаете? Он приготовил еду… карри… да так вкусно! Мы послушали музыку и… короче…
— Вы вместе легли в постель.
— Да.
— Тот раз был единственным?
Келли отвернулась.
— Келли….
— Мы еще раз сделали это в пятницу, если вам так уж интересно! Я отпросилась с работы на два часа, чтобы пойти к зубному, но перенесла на следующую среду.
— В пятницу в котором часу?
— Между двумя и четырьмя.
В день убийства. Похоже, уже через два-три часа, после того как Келли ушла, Ника убили.
— И вы были с ним только эти два раза? В среду ночью и в пятницу днем?
— Мы и ночь-то вместе не провели. Только вечер. Не то чтобы я не хотела, понимаете… Мне надо было домой к одиннадцати. Вы же, наверно, поняли, у меня отец такой викторианец, когда дело доходит до свободы, дисциплины и всякого такого.
Ну да, а ты улеглась в постель с мужиком старше тебя, на которого только-только положила глаз, подумала Энни. Возможно, отец Келли был прав. Впрочем, это не ее дело. Она сама удивилась строгости своих суждений.
— Чем занимается ваш отец?
— Он фермер. Можете себе представить что-нибудь отстойнее?
— Могу много такого представить.
— Ну и ну. А я вот не могу.
— Он знал про вас с Ником?
— Нет! Да я же говорю: если бы он узнал, он бы…
— Что, Келли?
— Нет-нет. Он не знал. Уж я бы сразу врубилась, что он знает, поверьте.
— Вы знакомы с неким Джеком Тэннером?
Казалось, Келли удивил этот вопрос.
— Да, — ответила она. — Он рядом с пабом живет, в соседнем доме.
— Что вы о нем думаете?
— Ничего особенного. Ну, то есть я не особо много про него думаю, вот и все. По мне, так он какой-то несчастненький. И к тому же полный козел.
— В каком смысле?
— Вечно пялится на мои сиськи. Думает, я не замечаю, но это же видно. Да он со всеми нашими девушками так.
— Вы его когда-нибудь видели в пабе?
— Нет. КК ему запретил приходить еще до того, как я туда устроилась. Он пить не умеет. Вечно устраивает драки.
Энни отметила про себя: заняться Джеком Тэннером, — и продолжила:
— Что вы помните о коттедже?
— Коттедж как коттедж. Ну, короче, старая мебель, всякие такие вещи, кровать скрипучая, у толчка сломанное сиденье.
— А личные вещи Ника?
— Это вы сами должны знать. Вы же там были.
— Все куда-то исчезло, Келли.
Келли оторопело взглянула на нее:
— Что, кто-то украл? Вот почему его убили?! Да там же толком ничего и не было, разве что он прятал деньги под матрацем, но это вряд ли. Под такой тощей штукой можно даже горошинку почувствовать.
— Что у него было?
— Несколько книжек, маленький плеер для дисков и к нему пара маленьких динамиков, которые можно ставить на стол. Звук не особо, но ничего, терпимо. Он любил в основном всякое старье, но у него были и современные команды: «Давс», «Франц Фердинанд», «Кайзер Чифс». И компьютер у него был.
— Ноутбук?
— Да. Маленький. Кажется, «Тошиба». Он говорил, что в основном смотрит на нем диски, но и работу кое-какую делает.
— Какую работу?
— Он был писатель.
— А что он писал?
— Не знаю. Он мне об этом ничего не говорил, а я ни разу не спрашивала. Это же не мое дело, верно? Может, он свою автобиографию писал.
Для тридцати восьми лет это был бы довольно вызывающий поступок, подумала Энни, впрочем, автобиографии пишут и в более юном возрасте.
— Он сам сказал, что он писатель?
— Я спросила его, что он у нас делает в такое паршивое время года, а он ответил, что ему нужен покой и уединение, чтобы кое-что написать, вот и все. По-моему, он насчет этого был довольно скрытный, так что я к нему не приставала. К чему мне выведывать про его жизнь?
— Он вам показывал что-нибудь из того, что написал?
— Нет. Ну, короче, мы только поели карри, поболтали и перепихнулись. Я не рылась в его вещах, ничего такого. За кого вы меня держите?
— Ладно, Келли, не кипятитесь.
Келли выдавила улыбочку:
— Поздновато кипятиться, как по-вашему?
— Какими средствами контрацепции вы пользовались?
— Презервативами. А что такое?
— В доме мы ни одного не нашли.
— Мы их все истратили. Короче, в пятницу он… ну… захотел еще раз, да не получилось, потому что ни одного не осталось, а в Иствейл было ехать поздно. Мне надо было на работу. А без резинок я не собиралась этим заниматься. Не совсем уж я дура.
— Хорошо, — сказала Энни.
Разговорившись, Келли оказалась куда менее застенчивой и молчаливой, чем представлялась на людях. Итак, вот и объяснение скомканной постели и отсутствия презервативов. Но ограбление едва ли тянуло на мотив. Конечно, если у Ника имелась большая сумма денег, он бы не стал рассказывать об этом потаскушке, которую подцепил в местном пабе; другое дело — зачем везти сюда большие деньги? Может, чтобы с кем-то расплатиться?
— У него был мобильник?
— Был. Крутая «Нокия». Не больно-то она ему сгодилась. Они в наших краях не ловят. Надо ехать в Иствейл или в Хелмторп. А это не ближний свет.
Энни знала: в Долинах это вечная проблема. Поставили несколько новых башен, но покрытие осталось неровным — из-за холмов. Стационарного телефона в коттедже не было — в большинстве съемных домиков его по очевидным причинам не бывает, — поэтому миссис Тэннер и Уинсом пользовались телефоном-автоматом через дорогу, рядом с церковью.
— Когда вы с ним были, в каком он был настроении? — спросила она.
— В отличном.
— Вам не показалось, что он расстроен, подавлен, о чем-то беспокоится?
— Нет, ничего такого.
— А как насчет наркотиков?
Келли помедлила:
— Мы выкурили два косяка, вот и все. Ничем, кроме травки, я в жизни не баловалась.
— А много ее у него было, травки?
— Нет, на одного. Ну, то есть больше я не видела. Короче, он не был какой-то там наркодилер, если вы к этому клоните.
— Я ни к чему не клоню, — возразила Энни. — Просто стараюсь представить, в каком психологическом состоянии был Ник. В пятницу днем он вел себя как-то иначе?
— Нет, я ничего такого не заметила.
— Не волновался, не нервничал, не было ощущения, что он кого-то ждет?
— Нет.
— Вы с ним строили какие-то планы на будущее?
— Ну, он мне предложения не делал, если вы об этом.
Энни рассмеялась:
— Я так и думала, но вы что же, не собирались больше встречаться?
— Понятно, собирались. Он должен был прожить тут еще неделю, и я ему сказала, что могу еще несколько раз к нему прибежать — если он достанет еще резинок. А он сказал: если захочешь, можешь ко мне и в Лондоне зайти. Говорит: у меня бывает полно бесплатных билетов, буду водить тебя на концерты. — Она надула губы. — Но папаша меня бы в жизни не отпустил. Он считает, Лондон — это какое-то гнездо порока.
— Ник дал вам свой адрес?
— Мы до этого не дошли. Мы думали… короче… ну, мы бы еще увиделись тут, у нас. Ах, черт! Простите.
Она вытерла побежавшую по щеке слезинку. Келли вообще-то была очень хорошенькая, и Энни понимала, почему она привлекает мужчин. Кроме того, она, по ее собственным словам, была не дура, и ее откровенному отношению к сексу многие бы позавидовали. Но сейчас на лице проступили пятна, стали заметны мелкие прыщики, и она выглядела расстроенным и смущенным ребенком.
Собравшись с духом, девушка выдавила из себя усмешку и сказала:
— Вы небось думаете, что я совсем поехала, реву из-за парня, с которым только-только познакомилась.
— Нет, я так не думаю, — ответила Энни. — Для вас он был близким человеком, а теперь он мертв. Это, должно быть, ужасно. И больно.
Келли посмотрела на нее:
— Вы же понимаете, правда? Вы не как другие. Не как тот брюзга, с которым вы приходили вчера вечером.
Энни улыбнулась такому описанию Бэнкса: сама она выбрала бы другие слова.
— Да нет, он нормальный, — возразила она. — Просто ему тоже недавно пришлось пережить нелегкие времена.
— Нет, я серьезно. Вот вы — вы нормальная. Вообще как это — когда ты коп?
— Бывают свои приятные моменты.
— Как вы думаете, меня бы взяли, ну, если бы я подала заявление?
— Я убеждена, что вам стоило бы попытаться, — ответила Энни. — Нам всегда нужны сообразительные, целеустремленные люди.
— Точь-в-точь про меня, — произнесла Келли с кривой усмешкой. — Сообразительная и целеустремленная. Папаша бы наверняка меня одобрил.
— Возможно. Но мог бы и в волосы вцепиться. Отцы порой преподносят нам такие неожиданности, — улыбнулась Энни, вспоминая, как Бэнкс рассказывал о реакции своих родителей на его выбор профессии. — Но пусть вас это не останавливает.
