Мой мозг по привычке сортировал эту информацию на расходы и доходы, умножал ставку земельного налога на гектары. Прикидывал, как получить льготы. А глаза до белых зайчиков косились на высокую фигуру справа.
Это точно был он. Высочество. Величество. Осеменительное превосходительство. С еще большими тенями под глазами. С новой складкой между бровей. С чувственными губами, которые впервые на моей памяти не улыбались.
Красивый как демон и уставший, как загнанная лошадь.
Тот самый герой-любовник, чья голова должна была испытать на прочность мою старенькую чугунную сковородку, а яйца – садовые ножницы Сони. Не сразу! За сомнения и прочие гадости, которые пророчила ведьма-помощница.
– Я, когда увидел вас в своей усадьбе, так обрадовался...
Левданский продолжал. Душевно, с улыбкой. Будто мы не в больнице, а в ЗАГСе, и дальше начнется про «лодку любви» и «невидимую нить».
Чувствовалось, что он готовился, ждал. Не спрашивая, почему до сих пор не женаты, пел дифирамбы усадьбе и нам. А я ощущала, как все мои обиды, страхи лопаются мыльными пузырями, оставляя лишь одно желание. Дурацкое! Женское! Необъяснимое! Уложить его сиятельство спать, отключив все телефоны и послав к чертям всех помощников.
Что там было про дурную голову беременных? Все правда!
* * *
К концу рассказа Левданского умнее моя голова не стала, но вот потяжелела основательно. Понять, для чего старик созвал нас с Дамиром у себя в палате, так и не удалось.
Среди комплиментов и рассказов об усадьбе не прозвучало ни одного вопроса или просьбы. Антон Павлович к нам даже не обращался! Только говорил, жадно пил воду и снова говорил.
Если бы не четкая речь, я решила бы, что он не в себе. Учитывая состояние здоровья, это было простительно и понятно. Но долгий получасовой монолог лишь подтверждал вменяемость – сумасшедший не мог так четко оперировать цифрами, датами и именами.
Не знаю, где бы я взяла смелость, чтобы уточнить, зачем мы здесь. Вопрос так и висел в воздухе. Но, на моё счастье, у князя этой самой смелости оказался вагон и маленькая тележка.
– Мы с Дарьей Юрьевной очень переживаем за вас и сожалеем, что ничем не можем помочь, – начал этот дипломат. – Если у вас есть какие-нибудь желания, мы обязательно постараемся их выполнить.
Произнесено это было с таким нажимом и уверенностью, будто Абашев уже встречался со стариком и что-то знал.
В ответ Антон Павлович просто обязан был сказать, что такого мы должны выполнить. Но вместо этого Левданский рассыпался новой порцией хвалебных речей. Припомнил своего героического дядьку, который «был очень похож на Дамира». Его молодую беременную жену с длинной косой. Но снова не выдал и грамма правды о своей задумке.
– Дорогой друг, мы провели в вашей усадьбе прекрасную неделю и готовы отблагодарить за гостеприимство. Скажите только как! – Дамир не сдавался.
Со стороны разговор двух мужчин казался соревнованием в словесности. Оба плели кружева из слов. Оба заставляли меня силой мысли глушить желание зевнуть.
К сожалению, Левданский оказался крепким орешком. Третий акт похвалы превзошел первые два. И уже скоро из режима «дипломат» князь переключился в «бульдозер».
Протянув старику стакан с водой, он прямо спросил, что тот ждет от нас. Но вновь получил фонтан радушия и восторгов.
Дворянско-партизанское прошлое невозможно было пробить ничем. Антон Павлович точно зачем-то нас звал. Он ясно осознавал это. И молчал!
Ума не приложу, как бы мы выпутывались, но спасла всех медсестра. Заглянув в палату, она возмущенно начала причитать о покое пациента и окончании времени для посещений.
После ее пламенной речи, простившись со стариком, Дамир буквально вынес меня из палаты. Произошло это настолько быстро, что мой расслабленный за долгую беседу мозг заскрипел шестеренками. Секунду назад я сидела на тумбочке и с трудом сдерживала слезы. А теперь не знала, как вдохнуть, как выдохнуть и вообще – как поднять взгляд.
Шок, который за время встречи немного прошёл, набросился с новой силой. И от вида нависшей надо мной двухметровой широкоплечей фигуры папочки-князя по спине прокатилась холодная волна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *
«Попандос» – так, кажется, Мэрилин называла те «прекрасные» моменты, когда нужно было что-то делать, а возможности не оставалось. Ещё «задница» – но это уже термин не начальства, а девочек.
Сейчас вспомнились оба. А еще захотелось провалиться сквозь землю.
Я в упор не понимала почему – недоступное высочество, которое не умело пользоваться презервативами, было среди нас лишь одно. Точно не я! Но взгляд карих глаз пронизывал насквозь.
Подозреваю, на нервах и гормонах мог случиться обморок или истерика. Предугадывать собственные эмоции я пока ещё не научилась.
Но рассудок, который по ощущениям весь день был в отгуле, решил, что пора спасать будущую мать двоих детей.
– Если ты хочешь о чем-то меня спросить, давай перенесем это на завтра. Я совсем без сил.
Для пущей убедительности я захлопала ресницами и сделала несчастный вид. С бывшим это прокатывало. С Мэрилин – пятьдесят на пятьдесят.
Князь, словно тигр, вместо свежей мясной вырезки получивший морковку, лишь шумно выдохнул.
– Завтра будет непросто, – потер лоб.
– Только не говори, что твоя помощница не забронировала номер в отеле, – умная мысль пришла с опозданием.
– Забронирует сейчас. Люкс. На нас двоих. Сможешь отдохнуть там.
Этот хренов переговорщик даже не спрашивал. Он ставил в известность, параллельно набирая что-то на мобильном телефоне.
– А если я хочу домой?
Длинные мужские пальцы замерли над экраном.
– Тогда тебе придется пригласить меня к себе.
От интеллигента, который еще недавно в палате вел витиеватые беседы со стариком, словно ничего не осталось. Передо мной стоял уставший, но все же хищник. И шанса на побег не было ни одного.
Глава 18. Мужские инстинкты
Дамир.
Женщины по природе своей бывают или вредные, или алчные. Этой мудрости меня никто не учил. Все постигал сам.
Женщина, стоявшая напротив, точно не относилась к разряду алчных. Просить не умела, благодарить с намеком на продолжение – тоже. Это была хорошая новость. А вот плохая...
Долгий напряженный день вытянул из меня все силы. Вначале работа, потом дорога и старик Левданский. Терпения на бабские ритуальные танцы с подскоками не осталось совсем. Но одна упрямая коза не чувствовала опасности.
Не берегла Даша свою круглую жопку! Знала, что поговорить надо, а ерепенилась. В палате на меня не смотрела, а за палатой так и спешила исчезнуть.
В других обстоятельствах я бы, возможно, и отпустил. Хотя не факт. Но в наших, неожиданно открывшихся... ума не приложу, как я вообще час возле старика выдержал. Вопросы еще какие-то задавал. Пытался слушать. Иногда даже слышал.
В голове ни одной мысли об усадьбе не было. Забыл я про нее уже. Вычеркнул проект курорта из всех графиков и помнил не чертежи с бизнес-планами, а женщину. Ту, которая из снов про винный погреб, про ванну, про широкую кровать и прочие поверхности.
Хороших снов. Похоже, что плодотворных.
От шока челюсть можно было хоть на веревку подвязывать. Руки, которые сами тянулись трогать и гладить, тоже неплохо было бы связать. Однако вместо этого пришлось чуть не связывать одну пугливую особу.
– Не думаю, что моя скромная жилплощадь придется тебе по вкусу, – Даша жалась к стене как заяц, но боролась до последнего.
– Ты даже не представляешь, насколько у меня непритязательный вкус.
– А если там где-нибудь антисанитария? – нахалка напомнила мою фразу в погребе.
– Я знаю прекрасный способ борьбы с микробами. Опробованный.
Надо было все же хватать ее на руки и нести в машину. По поводу номера Аглая договорится быстро. А уже остальное улажу сам – мануально. Женщины на слух воспринимают плохо. Тоже проверено.
