— Я слышал, что многие люди произносят шёпотом моё имя, с тех пор, как я прибыл в Хельсрич. Я спрашиваю вас теперь: Вы знаете меня?
— Да, — ответили несколько голосов, несколько из сотен.
— Вы знаете меня? — проревел он, заглушая стреляющие орудия.
— Да! — ответили уже хором.
— Я Гримальд из Чёрных Храмовников! Брат Стальным легионам этого непокорного мира!
Слабые крики приветствовали его слова. Этого было мало, даже не близко.
— Никогда больше в вашей жизни не будет таких важных событий. Никогда больше вы не будите служить так, как служите сейчас. Никакой долг не будет выше, никакая слава не будет реальней. Мы защитники Хельсрича. В этот день мы вырежем свою легенду в плоти каждого убитого нами ксеноса. Вы будете стоять со мной?
На этот раз приветствия были искренней. Они звенели в воздухе вокруг него.
— Вы будете стоять со мной?
Снова рёв.
— Сыновья и дочери Империума! Наша кровь — это кровь героев и мучеников! Ксеносы смеют осквернять наш город? Они смеют шагать по священной земле нашего мира? Мы сбросим их тела с этих стен на рассвете последнего дня!
Волна шума от их криков разрушилась об броню Храмовника. Гримальд поднял булаву, нацелив её в сражение в небесах.
— Это наш город! Это наш мир! Скажите это! Скажите это! Кричите так, чтобы ублюдки на орбите ощутили нашу ярость! Наш город! Наш мир!
— НАШ ГОРОД! НАШ МИР!
Снова смеясь, Гримальд повернулся к приближающейся орде лицом. — Бегите, инопланетные псы! Придите ко мне! Придите ко всем нам! Придите и умрите в крови и огне!
— КРОВЬ И ОГОНЬ!
Реклюзиарх рассёк воздух крозиусом, словно приказывая солдатам идти в атаку. — За Храмовников! За Стальной легион! За Хельсрич!
— ЗА ХЕЛЬСРИЧ!
— Громче!
— ЗА ХЕЛЬСРИЧ!
— Они не слышат вас, братья!
— ЗА ХЕЛЬСРИЧ!
— Бросайтесь на эти стены, нечеловеческие отбросы! Умрите от наших клинков! Я Гримальд из Чёрных Храмовников, и я сброшу ваши туши с этих священных стен!
— ГРИМАЛЬД! ГРИМАЛЬД! ГРИМАЛЬД!
Гримальд кивнул, всё ещё неподвижно всматриваясь в пустоши, позволяя восторженным крикам смешаться с ветром, зная, что тот донесёт их до наступающего врага. Голос из вокса вернул его к действительности. — Впервые, с тех пор, как мы приземлились, — произнёс Артарион, — ты похож на самого себя.
— Нам предстоит сражаться на войне, — ответил капеллан. — Прошлое закончилось. Сколько еще осталось, Неро?
Апотекарий наклонил голову и наблюдал несколько секунд за ордой.
— Шесть минут до того, как они войдут в зону поражения настенных орудий.
Гримальд отошёл от края стены к стоящим рядом гвардейцам. Они отступили, всё ещё скандируя его имя.
— ”Стервятники”, — обратился он, — я должен поговорить с полковником Натетом, и майорами Орасом и Йоханом. Где ваши офицеры?
Многое может случиться за шесть минут, особенно когда можно использовать все средства города-крепости.
Десятки серых истребителей 5082-го ”Рождённых в небе” налетели на наступающую орду, обстреливая её сверху на бреющем полёте. Автопушки стрекотали, выплёвывая смерть в волны вражеской плоти. Лазпушки лучились болезненным для глаз сиянием, уничтожая десятками немногочисленные тяжёлые танки, приданные первой волне орков.
Гримальд стоял на стене с оружием в руках, наблюдая, как ”Громы” и ”Молнии” Барасата, начинают бойню с неба. Он был ветераном уже более двухсот лет. Он понимал с прозрачной ясностью, когда что-либо было бесполезным.
Каждая смерть важна, полагал он, и стремился заставить себя поверить в это, поскольку огромное море врагов шумело всё ближе.
Приам также остался равнодушным:
— Действия Барасата это, в лучшем случае, плевок в приливную волну.
— Каждая смерть важна, — прорычал Гримальд. — Каждый убитый там — минус один враг, штурмующий стены.
Огромное животное, покрытое чешуёй и топающее, как мамонт, взревело, падая — пронзённое в ноги и брюхо залпом лазпушек. Орки посыпались из паланкина на его спине, исчезая в толпе воинов. Гримальд вознёс молитву, чтобы их затоптали их же сородичи.
Ведущие обратный отсчёт руны на его ретинальном дисплее замерцали красным.
Он поднял крозиус.
Вдоль северной стены сотни многоствольных бочкообразных турелей, начали наводиться на цели. Скрипя механизмами, они повернулись вниз, в пустоши, оставляя город уязвимым сверху.
Вокруг каждой турели, приготовились группы солдат — заряжающие, наводчики, связисты и адъютанты — все готовые к приказу.
— Настенные орудия, — обратился к Гримальду по воксу Неро. — Теперь настенные орудия.
Гримальд рассёк воздух сверкающим крозиусом, и выкрикнул единственное слово.
— Огонь!
Во вражеской орде появились воронки. Большие взрывы из грязи, металлолома, тел и крови выросли посреди армии. Стрелки Хельсрича не могли не попасть в такую армаду.
Тысячи погибли от первого же залпа. Но ещё больше продолжало наступать.
— Перезарядить! — выкрикнул в вокс одинокий закованный в чёрное воин.
Снова задрожали сами стены — удары расходились по рокриту после второго залпа. И третьего. И четвёртого. В обычной армии, такие потери, считались бы катастрофическими. Целые легионы остановились и бежали бы в панике.
Инопланетяне же обезумели от крови и воинских кличей и даже не замедлили шаг. Они проигнорировали своих убитых, затоптали раненых и обрушились на стены подобно раскатам грома.
Неспособные сломать закрытые, толщиной в несколько метров, ворота в северной стене, обезумевшие ксеносы полезли вверх.
Я всегда полагал, что есть что-то прекрасное в самых первых моментах битвы. Это секунды самых высочайших эмоций; страх смертных, отчаянная жажда крови и вопиющая самонадеянность врагов человечества. В начале боя первой открывается противнику именно чистота рода человеческого.
Сотни солдат Стального легиона чётко выступили вперёд. Они двигались подобно разным конечностям одного существа. Бесконечно похожие, все мужчины и женщины направили свои лазганы вниз по стене, вниз — на вопящих и карабкающихся вверх зелёнокожих. Ксеносы цепляются собственными когтями; они взбираются по лестницам и шестам; они поднимаются с помощью завывающих двигателей прыжковых ранцев.
И всё это восхитительно тщетно.
— Треск! — тысячи лазганов выстрелили с множеством звуков, странно пробудившим в памяти песню. Это гимн дисциплины, вызова, силы и отваги. Более того, это яростный ответ — впервые защитники смогли обрушить свой гнев на захватчиков. Каждый солдат в строю нажал на курок, позволяя выстрелить своим лазерным ружьям — выплюнуть смерть на врагов внизу. Лазерные заряды ранили зелёную плоть, вырывали дыры в орках, сбрасывали их вниз, на далёкую землю, где их давили собственные соплеменники.
Истребители Барасата носятся в небе, их оружие всё еще стреляет по огромной орде. Их цели изменились — они чаще, чем раньше, изливают свою злобу на самоходную артиллерию, которая выгрузилась последней из транспортов и только сейчас присоединилась к арьергарду осаждающей армии.
Я вижу, как сбили наш первый истребитель. Противовоздушный огонь ведёт похожая на кучу хлама ”Гидра”, два её оставшихся ствола отслеживают группу ”Молний”. Вспышка почти незаметна — с шумом смялись и детонировали топливные баки, и, протестуя двигателями, истребитель снижается по спирали.
Он падает пылающими обломками с изломанными крыльями, вращается и врезается в ряды противника. Некоторые могли бы с прискорбием заметить, что пилот в своей смерти, вероятно, уничтожил больше врагов, чем при жизни. Меня заботит только то, что погибли ещё и захватчики.
Первый одинокий орк добрался до вершины стены. Более чем в сотне метров другой разбивается, вместе со своим испускающим дым и огонь прыжковым ранцем. Остальные, кто был с ним, или уже мертвы или умирают, сбитые во время подъёма — их туши и топливные баки ранцев пронзил лазерный огонь. Оказавшийся на стене прожил меньше, чем один удар сердца. Существо закалывают штыками в горло, глаз, грудь и ноги шестеро солдат и залпом сбрасывают орка вниз.
Первая кровь за Хельсричем.
Минуты сложились в часы.
Орки набрасывались на стены, по-прежнему не имея возможности на них закрепиться, взбирались по корпусам уничтоженных танков, по курганам из собственных убитых и лестницам из перекрученного металла, в тщетном усилии добраться до вершины стены.
Поступали сообщения от командующих другими участками обороны — на востоке и западе противостояли аналогичному штурму. В пустошах вокруг города приземлялось всё больше транспортов, выгружая свежие войска и легионы танков. В то время как многие из этих новых ватаг присоединились к уже идущему штурму, ещё больше осталось вдали от города, разбивая лагеря, очищая новые посадочные площадки и готовясь к гораздо более организованному наступлению в будущем.
