Снова останавливались – теперь уже в Хутынском монастыре.
«И от того Монастыря в путь пошли. А ночь 13 сентября дошли до города Старой Ладоги, и из оной Ладоги встретили святые мощи со кресты Ивановского монастыря игумен Лаврентий, да Николаевского монастыря строитель Гавриил с братиею и с прочими духовными персонами и со светскими служителями и с собранием многочисленного народа, и проводили за город со обычайною процессиею и с звоном».
15 сентября из Новой Ладоги поплыли в Шлиссельбург.
Уже безнадежно запаздывали к торжествам, намеченным Петром I в честь годовщины заключения Ништадтского мира. И в Шлиссельбурге, препроводив мощи к Пушечной пристани на Неве, остановились, ожидая дальнейших указаний.
Наконец пришел указ Святейшего Синода – разместить пока святые мощи в Шлиссельбурге, поставив их в каменной церкви.
Исполнить это, однако, не удалось…
Ковчег со святыми мощами не прошел ни в одни ворота, а ломать крепостную стену не решились, и поэтому снова ждали.
Только 29 сентября из канцелярии Святейшего Синода поступил новый указ: вынуть раку с мощами из ковчега и поставить в крепости, а ковчег хранить вне города…
В Шлиссельбургской церкви Благовещения святые мощи благоверного князя Александра Невского почивали до августа следующего, 1724 года…
Здесь они попали в знаменитый шлиссельбургский пожар…
5
Перенесение мощей Александра Невского задумывалось по подобию перенесения с Соловков мощей святого Филиппа, митрополита московского, осуществленного во времена правления отца Петра I царя Алексея Михайловича.
И хотя и будущему патриарху Никону пришлось преодолеть тогда на своем пути немало препятствий, он справился со своей задачей намного успешнее, нежели петровские посланцы.
Впрочем, могло ли быть иначе.
Во времена Никона праздником было само прибытие святых мощей в Москву. Петр I день прибытия святых мощей назначил, как он это любил, по своей «державной воле».
Государственная, державная символика – Петр I стремился подчеркнуть преемственность своего дела, божественный Промысел основания Санкт-Петербурга – преобладала. Политический смысл затенял мистическую суть происходящего.
«Встреча святыни в Петербурге была весьма торжественна, – пишет в своей монографии М. Хитров. – Император со свитой прибыл на галере к устью Ижоры. Благоговейно сняв святыню с яхты и поставив на галеру, государь повелел своим вельможам взяться за весла, а сам управлял рулем. Во время плавания раздавалась непрерывная пушечная пальба. То и дело из Петербурга прибывали новые галеры с знатными лицами, а во главе их – «ботик Петра Великого», тоже отдавший салют своими небольшими медными пушками. Шествие приближалось к Петербургу. Мысли всех невольно неслись к той отдаленной эпохе, когда на берегах Невы и Ижоры Александр торжествовал свою победу над врагами. Шествие остановилось у пристани, нарочно для сего устроенной. Там святыню сняли с галеры, и знатнейшие особы понесли ее в монастырь».
– Веселися, Ижорская земля и вся Российская страна! Варяжское море, воплещи руками! Нево реко, распространи своя струи! Се бо Князь твой и Владыка, от Свейскага ига тя свободивый, торжествует во граде Божии его же веселят речная устремления! – звучали голоса специально для встречи мощей святого благоверного князя составленной службы.
На следующий день император снова прибыл в Александро-Невскую обитель и раздавал здесь гравированный на меди план будущих монастырских построек. Тогда же установлено было праздновать торжество перенесения святых мощей ежегодно.
«Так, – пишет М. Хитров, – исполнилось заветное желание Петра Великого. Через полгода его не стало»…
6
Казалось бы, Петр I, как всегда, поступил по-своему.
Прибытие мощей святого благоверного князя Александра Невского состоялось, как и намечал он, в годовщину заключения победного для России Ништадтского мира. Державная воля государя, пусть и с опозданием на год, одержала верх.
Но посмотрите, где встречают мощи!
В устье Ижоры…
Именно там, где и происходила Невская битва, хотя местом ее Петр I ошибочно считал территорию нынешней Александро-Невской лавры. Святой благоверный князь все же остановился на месте своей первой блистательной победы.[29]
И это ли не знак, явленный нам свыше?
Это ли не глагол, в сиянии которого меркнут все помпезные торжества, ожидающие процессию в Петербурге?
7
Повторим, что возведение святого благоверного князя Александра Невского в ранг небесного патрона новой русской столицы – акция более политическая, нежели церковная. Необходима она была прежде всего как аргумент в споре с противниками новшеств, с приверженцами старины…
Но воля Петра I – это воля Петра I, а воля Божия – воля Божия. И ничего не совершается в мире вопреки Божьей воле.
Петр I строил Петербург еще как и знак разрыва его России с прежней Московской Русью, построенной потомками Александра Невского. Жалким по сравнению с этим прорывом Запада в Россию выглядел бы десант крестоносца Биргера, разгромленный здесь Александром Невским пять столетий назад…
Но снова является сюда святой князь Александр Невский, и более того, он, принявший перед кончиной монашескую схиму, снова призывается к служению уже новой, петровской России. Свидетельство тому – указ писать иконы святого князя отныне не в монашеском облачении, а в военных доспехах.
И уже понятно, что все это совершается в разрез с волей Петра I, но противопоставить призванному им святому князю, Петру I, нечего.
Грозным предупреждением оборачивается само перенесение в Петербург святых мощей Александра Невского.
Подобно пожару, охватившему церковь Рождества Богородицы 13 мая 1491 года, когда распространилась в Москве ересь жидовствующих, шлиссельбургский пожар очень близок по времени к 17 мая 1722 года, когда по настоянию Петра I Синодом была отменена тайна исповеди… После отмены патриаршества и введения Духовного регламента это был самый чувствительный удар, нанесенный Петром I по Русской Православной церкви, которую как саму суть русской жизни всегда защищал Александр Невский.
Но мистическая суть перенесения мощей Александра Невского не ограничивалась этим предупреждением, ее не могло затенить никакое своеволие Петра I, и мы, живущие столетия спустя, ясно видим это…
Глава пятая
Неимоверно емкие на страдания, труды и подвиги нашего народа столетия пролегли между Невской битвой и годами ленинградской блокады. И все-таки в духовном смысле это звенья одной цепи.
1
Санкт-Петербург, небесным покровителем которого становится святой князь Александр Невский, кажется, единственный русский город, на улицы которого никогда не ступала нога чужеземного завоевателя.
И неважно, как он – Петроградом или Ленинградом – назывался тогда. Покровительство святого князя не оставляло город… И не он ли защищал город в самые роковые минуты, когда уже казалось невозможно защитить его?..
В 1941 году, когда немцы беспрепятственно прорвались к трамвайной линии, по которым все еще шли в Ленинград трамваи…
И немцы могли въехать в наш город на этих трамваях, но они так и не сдвинулись с этой остановки три долгих блокадных года.
2
И как тут не вспомнить, что 1 декабря 1937 года, прорвав все атеистические кордоны тогдашнего агитпропа, святой благоверный князь Александр Невский, едва ли не первым из наших небесных заступников, пришел к своим соотечественникам, чтобы укрепить накануне величайших, предстоящих нашему народу испытаний…
Тогда Александра Невского в гениальном и, я бы сказал, иконописном исполнении Николая Черкасова, в грозной, боговдохновенной музыке Сергея Прокофьева увидели и услышали миллионы советских людей.
И как не вспомнить, что 29 июля 1942 года, в страшное для Советской армии лето поражений, был учрежден орден Александра Невского…
И разве не святой князь укреплял защитников блокадного Ленинграда, разве не он вел наших солдат в заснеженных степях под Сталинградом?
Разве не о нем вспоминали наши танкисты в напичканных ревущим железом полях под Прохоровкой?
Разве не его лик сиял на груди наших полководцев, приведших нас к Победе?..
3
Но еще более существенно для нас духовное заступление святого князя.
Вспомним страшный 1922 год…
Уже разграблены под видом помощи голодающим храмы…
Уже составлен в ГПУ план захвата обновленцами руководства Русской Православной Церковью…
По всей стране идут процессы над «церковниками», выносятся расстрельные приговоры…
12 мая 1922 года, подгадав к двухсотлетней годовщине Петровского указа от 17 мая 1722 года об отмене тайны исповеди, власти Петрограда решили публично надругаться над мощами святого благоверного князя. Точно на юбилей не попали, поскольку приурочивали вскрытие мощей еще и к штурму обновленцем Введенским патриаршей резиденции в Москве…
