Накрыв его руку своей, я улыбнулась.
— Спасибо.
— За то, что хотел трахнуть тебя пальцами прямо сейчас, прямо здесь?
Хотя я улыбалась, мои глаза наполнились слезами.
— Ты знал, что я боюсь того, что ты можешь мне рассказать. Спасибо, что отвлек меня.
— Ты думаешь, я именно это делал?
Я кивнула, сплетая свои пальцы с его, убирая его от своей ноги.
— И тебе это удалось. — Я посмотрела на экраны. — Ты собираешься рассказать мне, что ты нашел?
Сделав глубокий вдох, Кадер начал печатать, на экране появилось то же изображение, которое я видела в подвале.
— Прямо сейчас, немного. Здесь время на два часа раньше, чем в Индианаполисе.
Часы на кухне показывали чуть больше десяти вечера, когда я выключила свет и направилась сюда.
Он поднял глаза.
— Я нашел подтверждение тому, что во время разговора, когда Олсен защищал тебя с Картрайтом, он разговаривал с Оуксом.
Радовало или огорчало меня то, что Эрик верил в нас?
В течение следующего неопределенного промежутка времени Кадер прогонял отснятый материал быстрее, чем обычно. Он начал с сегодняшнего дня, а потом со вчерашнего, возвращаясь назад во времени. Как будто мы смотрели фильмы в ускоренной перемотке. Человеческий разум быстро учился. Не заняло много времени, прежде чем я начала просматривать ускоренные материалы, как будто они в реальном времени. Он замедлял подачу только тогда, когда кто-то приходил и уходил.
Когда мы смотрели запись с моей кухни, я ахнула, и новые слезы наполнили мои глаза.
— Помедленнее, — крикнула я. — Какая отметка времени?
Лента остановилась, в углу стала видна вчерашняя дата и 4:15 вечера. На экране была женщина-полицейский в форме, входящая в мой дом.
— Лорел, я не видел этой записи. Думаю, что сначала я должен посмотреть ее.
Хотя сердце бешено колотилось в груди, мои пальцы побелели, пока я крепко держалась за стул, и теперь подвинулась к краю сиденья. Я покачала головой.
— Нет. Я хочу видеть.
Подача начала двигаться медленнее, чем обычно. Женщина в форме расхаживала по кухне, дверь открылась и вошел мужчина в костюме. Она отступила назад, позволяя ему взять инициативу.
— Кто это? — спросила я.
— Я проверю, но предположу, что это детектив из полиции Индианаполиса. Они не посылают патрульного офицера одного. Я удивлен, что они не прислали бригаду криминалистов, — он пожал плечами. — Может, они сделали это в ночь на среду.
Зажав губу в зубах, я смотрела, очарованная тем, что видела. Несколько минут они провели на кухне. А затем мужчина повел их в сторону моей гостиной.
— У тебя есть другие камеры?
Кадер печатал, экран перед нами разделился. В поле зрения оказались гостиная, спальня и спальня для гостей. Женщина-полицейский поднималась по лестнице, а мужчина уже был в спальне.
— Я думала, что камеры в моем доме отключены, — сказала я, вспоминая, как они погасли.
— Я поставил больше, когда вернулся… — Кадер не закончил фразу.
— Как ты думаешь, что это значит? — спросила я, пока они вдвоем ходили по комнатам.
— Судя по более раннему новостному приложению, которое я видел до того, как ты пришла сюда, вы с Картрайтом объявлены пропавшими без вести. Вы оба — взрослые люди. Полиция обычно не расследует исчезновение взрослых в течение первых сорока восьми часов. Последний раз тебя видели в понедельник. В новостях не упоминалось, что ты была в университете посреди ночи. Я отключил камеры на погрузочной площадке. Это означает, что тот, кто тебя забирал, хотел, чтобы ты исчезла с видеозаписи из вестибюля, а также из лифта.
Он склонил голову к экрану.
— Это было записано в четверг. Временная шкала подходит.
Сюрреалистическое чувство нахлынуло на меня, пока мы сидели и смотрели, как кто-то, кого я не знала, ходит по моему дому.
Мы с Кадером сидели в тишине, пока проверяли каждую комнату и спускались по лестнице на кухню.
— Ты можешь себе представить…
Я замолчала, пытаясь проглотить горе и слезы. Протянув руку, я положила ладонь на руку Кадера.
Когда он посмотрел в мою сторону, то молча накрыл мою руку своей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— …если бы они нашли…его…, — я опустила глаза.
— Не нашли. Не найдут.
— Не уверена, что когда-нибудь говорила тебе спасибо.
— Говорила, — сказал он.
Движение на экране отвлекло мое внимание от красивого лица Кадера.
Женщина-полицейский и джентльмен вышли; однако они оставались в стороне ненадолго. Дверь снова открылась. Мое сердце забилось, я вскочила со стула и подавила вздох.
— О боже. Это мои родители.
Глава 14
Кадер
Я не был уверен, в какой момент это произошло. Память затуманилась. Ничьи страдания не трогали меня. Я видел, как люди умирают на расстоянии. Я также был достаточно близко, чтобы почувствовать их последние вздохи и услышать треск позвонков, когда ломал их шеи, перерезая жизненно важные нервы. Остановка дыхания была мгновенной, сердца — более длительной. В таких случаях я даже позволял получателям моих услуг видеть меня.
В хорошо выполненной работе чувствовалось удовлетворение. Наблюдать за выражением лица человека в последние секунды его жизни, наблюдать, как меняется его лицо, когда осознание неминуемой смерти оседает на него, было зрелищем, не похожим ни на какое другое. Во многих случаях я хотел, чтобы этот человек увидел меня, а затем вошел во врата ада с сознанием того, что я был тем, кто передал им их судьбу.
Бессмысленные мольбы приговоренного, мужчины или, реже, женщины, никогда не имели для меня значения. Я был глух к ним. Честно говоря, они мне наскучили. Те, кто не был свидетелем того, что я часто питаю предвзятые представления о стойкости влиятельных бизнесменов, предпринимателей или даже закоренелых преступников. Было распространено мнение, что чем сильнее личность, тем более достойно она встретит смерть. Я могу засвидетельствовать, что в большинстве случаев эта вера была ложной.
Никто не был выше того, чтобы умолять о пощаде. Чем больше задание, тем больше оно может предложить.
Богатство.
Силу.
Женщин, даже собственных дочерей.
Не было ничего, что мужчина или женщина не предложили бы в обмен на следующий вздох.
Эти обещания и мольбы никогда не трогали меня. У этих людей не было ничего, чего бы я хотел. Все было наоборот. Лишить их жизни означало укрепить мою репутацию.
Каким-то образом с Лорел все изменилось.
Вид страданий Лорел, когда она смотрела на родителей, ошеломил меня непривычным образом. Перейдя к активным действиям, я предложил отключить запись, посмотреть ее самому и рассказать ей, что произошло, или смотреть без звука. Каждое предложение было встречено покачиванием головы, пока не осталось ничего, кроме как смотреть вместе с ней.
Ее глаза покраснели и опухли, она пыталась дышать.
Беспомощность тоже была мне чужда.
Не зная, что делать, я протянул ей руку.
— Иди сюда.
Она была недалеко; хотя сейчас любое расстояние было слишком большим.
Лорел не пошевелилась, ее хватка на подлокотниках стула усилилась.
Возможно, это было не ее решение, оставаться неподвижной. Я бы убедился, что в этот момент она не могла пошевелиться. Лорел была парализована разворачивающейся сценой: родители бродили по ее дому в сопровождении детектива, женщины-полицейского и ассистентки Лорел. Слезы миссис Карлсон и постоянные вопросы мистера Карлсона наполняли уши.
— Я не понимаю, — то и дело повторяла мать между приступами рыданий. — Ты думаешь, она сбежала?
— Зачем ей убегать? Вы должны найти ее, — умолял ее отец детектива.
Я встал, на мгновение заслонив собой экран. Если Лорел не подойдет ко мне, я приведу ее к себе. Наклонившись, я поднял Лорел со стула. Она не протестовала и не возражала. Ее обмякшее тело упало на меня, а влажные голубые глаза перебегали между экраном и мной.
— Я… я хочу посмотреть, — сумела прошептать она.
