– Благодарю. Соронна. Но что это, если не еретичество? Идя против законного короля, мятежник нарушает все возможные священные заветы. Тем более, используя в своих корыстных целях доброе имя семьи Фабио и оскверняя их знамя, собирая под ним головорезов, бродячих рыцарей, дезертиров и прочий сброд. Подрывать изнутри нашу страну, когда мы еще не оправились от затянувшейся войны...
– … которую мы сами же начали и затянули… – будто невзначай пробормотал Амадиу.
– … с Визрийской империей – как еще это можно назвать? – закончил Моро, не обратив внимания на слова Тома. Если великий магистр думает, что сумеет вывести Матиаса из себя, то жестоко ошибается. – Вы как никто должны меня понимать.
Амадиу поставил фужер на стол. Некоторое время он молчал, поигрывая пальцами по тонкому стеклу, но потом заговорил.
– Что ж, если вы хотите моего мнения, то вот оно. Увы, но мой голос останется при мне. Если так называемый «Черный Принц» проходимец, то беспокоиться не о чем. Правда, как и дерьмо, – Моро слегка поморщился, – всегда всплывает наружу. Боги рассудят правых и не позволят нечестивцу занять престол. Но если он …
– Он – самозванец и предатель, – резко оборвал его Моро. – Единственный сын Лоренса погиб при родах вместе с матерью, спаси боги их души. Мы с вами оба знаем, как король любил свою жену и подозревать то, что где-то в королевстве есть его бастард – неуважение к памяти его величества. У Лоренса не осталось никого, кто мог бы назвать себя его преемником.
– Но к счастью, у Лоренса были вы, – Амадиу слегка наклонил голову, будто воздавая заслугу Моро. Матиас попытался, но не смог найти и тени усмешки на его лице. После этого великий магистр сделал еще один глоток и продолжил. – Орден не так давно уже помог короне золотом, но в стали вынужден отказать. Да и что братьям до передела власти, уж простите за такую прямоту? Мы служим богам, а не королям. Защищаем людей, а не чьи-то интересы. Война у нас своя и длится она много веков. Еще одну мы попросту не потянем.
Своими словами Амадиу ударил сразу по двум целям: напомнил Матиасу об огромной сумме золотых, выданных орденом короне на войну с империей, и намекнул на то, что в самом конце войны большая часть Святых Мечей отправились на помощь фриданским силам, чтобы прикрыть отступление короля. К сожалению, Лоренс не послушал гласа рассудка, лично поведя все силы в последний бой, и Фридания потерпела сокрушительное поражение, а сам правитель, как и большая часть фриданской армии отправились к богам.
Но в одном великий магистр лукавил – орден Святых Мечей едва ли не со дня основания исконно влиял на расположение внутренних сил. Ссориться с орденом было опасно даже для самых знатных людей – а нередко и сам король говорил с магистрами на равных – что уж говорить о куда менее влиятельных особах. Конечно, сейчас Мечи находятся не в лучшем положении – но слово их все еще имеет немалый вес, да и обученных воинов в их рядах хватает.
– Как вы сами только что сказали, орден далек от дипломатических дрязг, – парировал Моро, – но я слышал, что предателя и самозванца сопровождают немало ваших собратьев…
– Если вы думаете, что это мой приказ, то вынужден вас разочаровать, – пожал плечами Амадиу. – Мои братья просто выполняют свой долг. Мы защищаем простых людей от сил тьмы. Всех, – он сделал паузу, будто выделяя это слово, – людей.
На каждый вопрос у него находился ответ. Логичный, без сомнения правильный, но, тем не менее, насквозь фальшивый. Как он не понимает – нельзя просто стоять в стороне, наблюдая за тем, как и без того ослабевшую державу буквально раздирают на куски. Боги, великий магистр либо и в правду самый большой в мире глупец, либо умело им притворяется. Устало вздохнув, Матиас потер виски и взглянул прямо в глаза своему собеседнику.
– Мне всегда было интересно, на чьей вы стороне, Амадиу.
– Я всегда был, есть и буду на стороне Фридании, – ответил великий магистр и большим глотком допил вино. – Думается, как и вы.
Еще некоторое время они молча терзали друг друга глазами, точно две статуи, но вот, наконец, Моро отставил стакан и достал из кармана золотой колокольчик. Услышав звон, в комнату зашли несколько слуг, стоявших в коридоре, дабы проводить Амадиу на выход. Уже у самого порога, Амадиу оглянулся через плечо и дотронулся до шляпы:
– «Благо народа – высший закон», Матиас. Благодарю за вино. Мое почтение.
Произнеся это, он в сопровождении провожатых вышел в коридор и вскоре звук их шагов затих. Моро тяжело вздохнул и промокнул платком мокрые волосы на обросшей тонзуре. Каждый разговор с великим магистром напоминал скорее поединок, чем беседу. А выматывал и того больше.
Матиас невольно задумался над его последними словами – «Благо народа – высший закон», цитата Пирра Брилльского, известного мыслителя и философа. Что хотел сказать Амадиу? Упрекнуть? Задеть? Навести на какую-то мысль? На что-то намекнуть? Или просто заставить Моро провести еще одну ночь без сна, ломая себе голову? Ох, он многое бы отдал, чтобы хоть на миг заглянуть в мысли Тома...
Видят боги, Моро всю свою жизнь посвятил служению своей стране и людям, ее населявшим, не жалея ни себя, ни своих сил. Но, несмотря на всего его усилия, всевышние, казалось, не внимали его молитвам. Война проиграна, казна в долгах, знать едва ли не в открытую вцепляются друг другу в глотки, земли заполонили твари и колдуны, а теперь вдобавок еще и мятежники…
Нет, Фридания заслужила свою победу. Плевать – с Амадиу Тома и орденом или без него. Фриданцы заплатили слишком много, чтобы с позором склониться перед захватчиками, как того требует император.
Но для начала стоит разобраться с проблемами поближе. Моро придвинул к себе карту и тяжело вздохнул. Немного подумав, он встал со стула, морщась от боли и осторожно направился к шкафу. Вино лучше оставить на столе. Воистину, ночь обещает быть долгой и оно ему еще понадобится. Но и излишне налегать тоже не стоит – тот же Пирр говаривал: «Хмель как цепь, что ты сам затягиваешь на своей шее». Довольно мудрые слова для того, кто окончил жизнь, сломав шею, упавши вусмерть…
– Ваше величество?..
От неожиданности Моро, полностью погруженный в свои мысли, едва не выпустил из рук графин, разлив на пол несколько капель. Он оглянулся – около двери стоял чуть сгобленный мужчина, кутающийся в темно-желтый плащ, покрытый засохшими грязными пятнами. Заметив, что Моро, наконец, обратил на него внимание, он сделал шаг вперед и коротко поклонился.
