для молодого человека, росшего в 30-е годы в припортовом итальянском городке Хобокен, под Нью-Йорком. Синатра не был красавцем (если не считать глаз несказанной голубизны), у него был буйный «сицилийский» темперамент, и, тем не менее, всю жизнь он был связан интимными отношениями с женщинами, знаменитыми своей красотой и талантом. Две из них были его жёнами: в 50-х годах – актриса Ава Гарднер, а в 60-х – молоденькая восходящая кинозвезда Миа Фарроу. Они были второй и третьей жёнами, первой была незнаменитая красавица, которая прожила с ним десятилетие 40-х и родила троих детей. После развода с Мией Фарроу, уже живя в Калифорнии, в 55 лет Синатра влюбился в свою соседку, жену комика Зеппо Маркса – Барбару.
– Да, любвеобильный мужчина был этот Фрэнк, – заметила Катя.
– Именно. И умел подмечать красивых соседок. А мне, как оказалось, это совсем несвойственно.
– Уверена, у вас есть множество других достоинств, – успокоила Катерина.
– Давайте потанцуем, – предложил Юсиф.
– Я не против, – почти шёпотом произнесла Катя.
Юсиф уверенно, но при этом деликатно обнял Катю в танце. От него пахло свежестью морского бриза. Сдаётся, он так пахнет всегда, решила Катя, понимая, что подушиться перед открыванием ворот он точно не мог. Ей нравилась его аура. Его руки, его тепло. Периодически Катя осекала себя, объясняя притяжение выпитым вином. Юсиф прошептал ей на ухо:
– Вы прекрасно танцуете, – тепло его дыхания волной горячего воздуха проникло в ухо.
– Вы мне льстите, – поддержав игру, на выдыхе произнесла Катя.
– Нисколько, – прошептал Юсиф и поцеловал мочку её уха.
Мурашки побежали по её телу. Катя понимала, что в шаге от пропасти. Но бежать уже некуда. Сзади только сожжённые мосты.
Поцелуи спускались по шее. Они продолжали танцевать. Юсиф отодвинул край блузки, и его руки оказались на обнажённой талии. Катю била дрожь. Крупная дрожь страсти, от которой можно было избавиться только одним и самым опасным способом. Юсиф поглаживал её спину, медленно опуская руку под джинсы. Катя растекалась в его горячем дыхании, извивалась в его нежных и крепких руках. Юсиф не дал ей вести эту партию. И шёл по своей намеченной карте, и Кате только предполагалась предугадывать его шаги. Его мощное и сильное тело накрыло её. Их губы соединились воедино. Плавные движения бёдер, и комната наполнилась запахом их разгорячённых тел. Было ощущение, что они знают каждый сантиметр тел друг друга, знают точки, в которых кроется сексуальная энергия. От Юсифа пахло морским бризом. Катя потеряла бдительность. Она тонула в каждом его поцелуе, она стремилась глубже принять всего Юсифа, такого нового и близкого одновременно.
Она спала крепким младенческим сном и проснулась только от сильных лучей солнца, проникающих через окно, не закрытое шторами. Открыв глаза, она не увидела Юсифа рядом. Не успев толком обдумать его отсутствие, она увидела его в проёме двери.
– Ну вы и спите до двенадцати! Вставайте. Не нашёл у вас кофе. Точнее, нашёл, но растворимый. Пришлось к себе сбегать, – как ни в чём не бывало сказал Юсиф.
– Я уже бегу. Можете отвернуться? Я стесняюсь, – смутилась Катя.
– Жду на улице. Вынес туда столик.
– В душ и скоро буду, – отчиталась Катя.
Под струёй тёплой воды ей хотелось остаться подольше. Чтобы вспомнить и осознать всё произошедшее. После душа она посмотрела на себя в зеркало. И подумала, что девушке в запотевшем зеркале надо выдать лимон. Она сияет. Сияет как яркая звезда или начищенный поднос. Глупые и странные метафоры лезли в её отупевшую от страсти голову. Как? Как в таком возрасте можно быть настолько безрассудной?
На улице было прекрасно. Юсиф накрыл стол. Пахло кофе. Хорошим, сваренным в турке кофе, приготовленным человеком, которого, парадоксально, ещё вчера не было в её жизни. Он был свеж и по-новому красив.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Юсиф, незаметно перейдя на «ты».
– Прекрасно, – лаконично ответила Катя.
– И я – пре-крас-но! – по слогам произнёс Юсиф, и они засмеялись. Знаешь, для меня это в принципе родные места. Не здесь, а неподалёку отсюда жили мои родители. Правда, я поздний ребёнок, они переехали в Баку к моему рождению. Но связь с этой местностью, природой где-то на генетическом уровне. Я родился между двумя национальностями, жил в Баку, где мультикультурализм был всегда.
– Поэтому ты занимаешься проектами, связанными с коммуникацией между культурами? – уточнила Катя.
– Именно поэтому. Невежество и незнание другой культуры разжигают конфликты, – сказал Юсиф.
– А ты себя считаешь русским или азербайджанцем? – задала вопрос Екатерина.
– Дорогая Катя, я всегда был и тем и другим. В Баку меня считали русским. В Москве – азербайджанцем. Так бывает, – он подмигнул Кате, – пей кофе, остынет.
– Для меня ты всё-таки больше азербайджанец. Потому что такова внешность. Не похож ты совсем на русского. Ты безумно красивый кавказский мужчина, – Катя сделала серьёзный вид.
– Не преувеличивай. Я не писаный красавец. Харизматичный, конечно, – гордо произнёс Юсиф, ему был приятен комплимент Кати.
– Ты для меня с новой стороны открылся. Практически, человек мира, – заметила Катя.
– Каждый человек хочет познать мир. Это естественно. Любой человек хочет изучить себя. Вникнуть в свою сущность и понять предназначение можно также через познание других людей, стран, культур, этносов.
– Ты философ, – остановила его поток мыслей Катя.
– Есть немного. Обстановка наталкивает на соответствующие мысли. Удивительное стечение обстоятельств. Я здесь оказался случайно. Если бы Вугар не загнал меня сюда с ключом от своего дома, я бы сейчас трудился в Москве и бесконечно рефлексировал по поводу развода, – Юсиф тяжело вздохнул.
– Развод – это тягостно. Я вот официально не была замужем, но подозреваю, что разводиться весьма болезненно.
– Нам не особо болезненно, потому что, по большому счёту, всё уже пережили, переварили и зажили дальше. Но чувство вины не покидает. А к одиноким вечерам усиливается, – Юсиф посмотрел вдаль и словно провалился в омут самобичевания.
– Прости, что лезу. Но если это осмысленное решение, значит, это должно было рано или поздно произойти, – с грустью проговорила Катя.
– Ты права. Кофе хороший получился. Сам не похвалишь, никто не похвалит.
– Не хороший, а отличный, – перебила Катя. – Вообще, чудесное, волшебное утро. Спасибо за завтрак. За яичницу, хлеб и прекрасное настроение.
– А тебе тогда спасибо за ночь.
Юсиф положил свою руку на руку Кати. Они молчали. Не зная, что и как говорить. Осознавая, что слова не требуются. Юсиф потянул Катю за руку. Она села к нему на колени. Он поцеловал её в лоб. Потом в губы. Она расстегнула его рубашку и стала покрывать поцелуями его тело. Он снял с неё халат. Целуя грудь, он
