шить?
– Спасибо, я не люблю бутерброды, – смущенно отказалась Додо. – Я хочу пить.
Серафина проигнорировала просьбу Додо. Она отослала Ханну и объяснила, что они должны сидеть здесь, потому что приближается показ мод. Все люди сядут, чтобы посмотреть на красивые платья, которые разработала и сшила их мама.
Она пошла за закуской и после присоединилась к бабушке Алисии и госпоже директор Вислер. Посреди пейзажа с русской зимой стояла тетя Китти, окруженная целой толпой людей. Это были ее друзья из художественного союза, некоторых из них Лео видел раньше – два художника и толстяк, который умел играть на скрипке. Они пили шампанское и громко смеялись, вынуждая остальные гостей оборачиваться на них.
– Все эти люди – деловые друзья Пауля, – объясняла тетя Китти, – директора банков, адвокаты, фабриканты, мировые судьи… Не знаю, кто еще. Здесь собрались уважаемые люди Аугсбурга вместе со своими женами и дочерями.
– Посмотри на Хенни, – Додо указала подбородком в нужном направлении. – Она уже съела не меньше десяти канапе. Но только с яйцом и икрой.
Лео прищурился: он мог видеть лучше, сузив глаза. Хенни стояла у двери в швейную комнату и пила из бокала с шампанским, который кто-то почти полным оставил на столе. Если бы ее мама это увидела, то немедленно бы отослала домой. Алкоголь детям строго запрещен.
– Какое дурацкое открытие! – капризничала Додо. – Это скучно. И так громко. У меня уже болят уши.
Лео был того же мнения. Дома он мог бы играть на фортепиано, и никто бы ему не мешал. Он глубоко вздохнул.
– Ну как, вы двое? Скучно? Через минуту будет на что посмотреть, Лео. А потом я покажу тебе новые швейные машинки. С ножным приводом. Это большое событие!
Папа погладил близнецов по голове, ободряюще взглянул на них, а затем вернулся к гостям. Лео слышал, как он говорил с господином Манцингером о рентной марке. Она равнялась одному триллиону бумажных марок.
– Возможно, сейчас ситуация в экономике улучшится и цены будут стабильными.
– О нет, – возразил господин Манцингер. Он не верил в это. – Пока Германия стонет под репарациями, экономика не пойдет в гору. Эта республика недееспособна, все только болтают, и каждые несколько месяцев приходит новое правительство. Нам нужен такой человек, как Бисмарк. Железный канцлер…
– Что такое – железный канцлер? – спросила Додо.
– Наверное что-то вроде оловянного солдатика.
Как же здесь было скучно! Лео попытался расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Ему было давно уже тесно в этом костюме, в который его одела мама. Но она сказала: «Только на сегодня. Ради меня».
– Папа покажет тебе новые швейные машинки, – проворчала Додо. – Только тебе. А я тоже хочу на них посмотреть.
Лео презрительно фыркнул. Он был равнодушен к машинам. Да и швейные машинки, в любом случае, были женским делом. Гораздо интереснее было внутреннее устройство фортепиано, которое он видел однажды, когда настройщик снял крышку с передней части инструмента. Там можно было увидеть проволочные струны, натянутые на внутренней стороне металлической рамы. Они были упругими и очень тугими. Когда нажимали на клавишу, по струнам ударял деревянный молоточек, обтянутый войлоком. Фортепиано было сложным инструментом и в то же время похожим на человека. Оно могло быть веселым или грустным; если играть хорошо, то оно радовало, а иногда, когда все получалось, ты, казалось, куда-то летишь. Вальтер говорил, что нечто подобное возможно и со скрипкой. Вообще с любыми музыкальными инструментами. Даже с литаврами. Но Лео не мог в это поверить.
– Почему вы тут сидите? – Рядом с ними вдруг появился Хенни, вся красная, с блестящими глазами.
– Из-за Серафины!
– Она даже не смотрит на вас.
Действительно, Серафина с бокалом с шампанского в руке стояла вдалеке у американских небоскребов и болтала с адвокатом Грюнлингом. При этом она постоянно глупо хихикала.
– Пойдемте, я покажу вам кое-что… – Хенни дернула Додо за платье и начала протискиваться между гостями.
Лео не хотелось идти за Хенни. Наверняка, как всегда, она просто желала придать себе больше значимости. С другой стороны, они оба умирали здесь от скуки. Додо все же пошла за ней, и Лео неохотно поплелся следом.
Хенни осторожно открыла дверь и вошла в швейную комнату. Швейные машинки, о которых говорил папа, стояли у стены, накрытые деревянными чехлами. Рядом с дверью мама повесила два больших зеркала, а под ними стояли маленькие столики со всякими женскими принадлежностями. Расчески для волос, заколки, косметика и так далее. С другой стороны громоздились вешалки с длинными перекладинами, на которых, вероятно, висели мамины модели. Их не было видно, они были прикрыты серым покрывалом.
– Там под ними серебряная птица? – прошептала Хенни.
– Там мамина одежда, дурочка, – шикнула Додо.
– Не лезь туда, нам нельзя!
Хенни уже забралась под покрывало и искала среди платьев свою серебряную птицу. Вешалка начала раскачиваться, теперь она стала похожа на серое чудовище, которое танцует на месте.
– Я нашла, – пропищало чудовище. – Это… это… птица со сверкающими крыльями.
Лео и Додо тоже залезли под покрывало. Им хотелось увидеть птицу и нужно было спасти мамины модели от липких ручек Хенни.
– Где?
– Вон там! Вся серебряная…
Действительно. Крошечные серебряные пластинки были пришиты к голубой переливающейся ткани, изображающей птицу с широко распахнутыми крыльями.
Как раз в тот миг, когда Лео собирался схватить Хенни за руку, чтобы с силой вытащить ее из-под покрывала для одежды, в швейную комнату вошли люди.
– Быстро. По очереди, как я их развесила. Сначала только дневные платья… Ханна, ты передаешь вещи, Герти помогает одеваться, Китти проводит окончательную проверку. Никто не выходит, пока я не скажу.
Это была мама. О, боже, она была очень взволнована. Что они делали? Может быть, это был наконец показ мод, о котором говорила Серафина?
Додо прижалась к серому покрывалу, Хенни присела на корточки, наверное, глупенькая, решила, что ее не заметят, если она станет маленькой. Это не поможет, скоро мама обнаружит их всех троих, и тогда без ругани не обойтись.
Но все обернулось иначе. Кто-то снял серое покрывало с платьев и одним движением бросил его за вешалку. Додо, Хенни и Лео исчезли под ним. Никто их не видел, они были словно под плащом-невидимкой.
Некоторое время они, застыв, сидели на полу, потом Додо чихнула, и Лео подумал, что теперь все, конец. Но женщины в комнате были слишком взволнованы и ничего не заметили.
– Юбка наоборот… вот так… Надень бюстгальтер, иначе блузка не подойдет… Подожди, у тебя прядь волос свисает на лицо… Шов кривой… Не коричневые, а горчичного цвета туфли… Подожди, застежки еще расстегнуты…
Из служебного помещения
