она стоит раком и умоляет реальность засадить ей по самые гланды.• • •
Мысль об атаках на нашу инфраструктуру воспринимается очень болезненно, потому что мы столько лет потешались над фильмами, где киберпреступники в собачьих ошейниках взламывают систему управления светофорами, и по всему городу горит только красный; или меняют температурный режим холодильников в магазинных секциях замороженных продуктов, чтобы вся наша капиталистическая лазанья благополучно растаяла и протухла; или включают на электронных табло на бейсбольных стадионах надпись КОНЕЦ ИГРЫ с мигающим под ней черепом со скрещенными костями. Если что-то такое и вправду случится в реальной жизни, наше собственное извращенное чувство иронии сделает нас абсолютно беспомощными. Полностью беззащитными. Как, например, если бы кто-то взломал этот текст и подставил бы вместо слов «жизнь» слово «жопа». Хотя это было бы даже смешно.
• • •
Что, значит, ты постоянно шпионишь за мной? – размышляла она, разгоряченная, ослепшая, бестолковая, сидя на унитазе. Что, значит, ты постоянно шпионишь за мной с этой штукой у меня в руке, которая, по сути, один сплошной глаз?
• • •
И как теперь создавать литературные тексты, когда сравнения с фантомной болью в ампутированной конечности считаются в лучшем случае некорректными? Когда фраза «ее соски точно азбука Брайля» окончательно вышла из употребления? И теперь никто больше не скажет, что «она наклонила голову, точно гейша»? И нельзя написать, что погода страдала биполярным расстройством, не рискуя подвергнуться осуждению в приличном обществе? Нельзя даже вскользь намекнуть, что у каждого, кто увлекается любительской орнитологией, есть склонность к аутизму? Или сравнить луну на ущербе с отощавшим от недоедания бедняком? Или сказать, что заходящее солнце «неминуемо врезалось в гору, как женщина за рулем»? Уберите из кофе всю крепость и вкус, если нам больше нельзя никого угостить!
• • •
Когда-нибудь все наполнится смыслом! Когда-нибудь все наполнится смыслом – как Уотергейтский скандал, о котором она не знала и знать не стремилась. Кажется, что-то связанное с отелем?
• • •
В день, когда новостей почти нет, мы висим на мясных крюках, вяло покачиваясь над пропастью. В день, когда новости валят валом, ощущение такое, словно мы проглотили НАСКАР и сейчас на всей скорости врежемся в стену. В любом случае складывается впечатление, будто всем заправляет какой-то маньяк.
• • •
Она неплохо справлялась, хотя случались такие дни, когда, поднявшись с постели, она надевала бюстгальтер шиворот-навыворот и у нее просто не было сил его переодеть, и она так и сидела в бюстгальтере наизнанку и читала новости. Она неплохо справлялась, пусть даже на месте ее лица появлялся большой вопросительный знак, который сменялся другим вопросительным знаком – и еще, и еще, – а с ее сердцем происходило примерно то же, что происходит со стаей чаек на морском берегу, когда к ним подбегает собака, и был лишь один способ хоть как-то себя успокоить. Встать перед зеркалом и сказать вслух: «Коровы о нем знать не знают».
• • •
Хорошенького понемножку, твердо сказала она себе и попросила в подарок на день рождения маленький переносной сейф в виде словаря – сейф, куда она будет прятать свой телефон по утрам, когда муж уходит на работу. Когда ей вручили подарок, она разорвала оберточную бумагу с нетерпением жадного ребенка, провела пальцем по буквам на корешке – НОВЫЙ АНГЛИЙСКИЙ СЛОВАРЬ – и покрутила колесики на кодовом замке с ощущением щелкающей завершенности. «Но для чего он тебе?» – спросил муж, на девяносто процентов довольный, что доставил ей радость, и на десять процентов несчастный, потому что женился на сумасшедшей, и она ответила с тихим достоинством: «Для моих ценностей».
• • •
Тише.
Тик.
Тише.
Так.
Тук. Тук. Тук.
• • •
Через два дня она примчалась к мужу на работу и завопила: «МОЙ СЕЙФ!» – под окном его кабинета. Каждый ее волосок стоял дыбом, к ноге под штаниной прилипли смятые в комок трусики, она прижимала к груди что-то похожее на словарь. «СПУСТИСЬ КО МНЕ И ОТКРОЙ СЕЙФ!» Она уже перепробовала все возможные числа – секс-число, число зверя, число упавших башен-близнецов, – но муж угрюмо отобрал у нее сейф и открыл его с помощью комбинации 1–2–3–4. «О, – сказала она, обмякнув от облегчения, ее тело разблокировалось мгновенно, как только ей в руку лег телефон. – Это здорово, это смешно. Как будто учишься считать. Как в «Улице Сезам». В тот же вечер сейф отправился в дальний угол одежного шкафа, где слова НОВЫЙ АНГЛИЙСКИЙ СЛОВАРЬ больше не будут маячить у нее перед глазами, и муж не стал ничего говорить, и это была любовь – именно то, что сейчас было любовью.
• • •
Вы будете умными и проницательными донельзя! Вы все поймете о нашем времени! Но о нас вы не будете знать ничего!
Весь день она проходила с нефритовым яйцом во влагалище. Каждый шаг получался как медитация, потому что нефритовое яйцо во влагалище весьма затрудняет ходьбу. «Знаешь, оно и вправду работает», – сказала она мужу совсем поздно ночью, когда нефритовое яйцо его напугало.
• • •
Когда она закрывала портал, некая незримая нить тянула ее обратно. Она не противилась этой тяге. Может быть, именно эта нить связывает всех и вся. Может быть, именно эта нить скрепит ее с нерушимым единством.
• • •
О себе надо заботиться, решила она и щедро накапала в ванну эфирного масла с запахом сибирской тайги. Но, как только она опустилась в дрожащую горячую воду, ее ЗД – заднюю дырку, как она называла ее на портале, – обожгло таким раскаленным средневековым огнем, что она резко встала в ванне, выкрикнув имя большого голого бога, в которого больше не верила. Когда жжение сделалось нестерпимым, она вмиг позабыла о состоянии современного мира, все ее осознание бытия сосредоточилось на собственном теле, что означало одно из двух: либо горячая ванна вернула ее к себе, либо она ничтоже сумняшеся сдала бы режиму всех своих соседей, по-одному или скопом.
• • •
Еще один показатель того, что она, вероятно, хороший немец: она никогда не могла решить, какую именно песню Кросби, Стилза и Нэша ей петь. Она просто хваталась за первую доступную ноту. С другой стороны, это может быть признаком ее скрытой тяги к коллаборационизму, тем более что ей действительно очень нравились песни Кросби, Стилза и Нэша.
• • •
Ее также пугала собственная внушаемость. В 1999 году она посмотрела пять серий «Клана Сопрано», и ей сразу же захотелось вовлечься в организованную преступность. Не в тех эпизодах, где стреляют, а в тех, где все сидят в ресторанах.
• • •
И что хуже всего: в ее жизни был тот самый случай. Когда ей было восемь, они с братом и младшей сестрой пошли гулять у ручья, и от нечего делать она бросила камень в дупло старого дерева. День наполнился сердитым жужжанием, горизонт
