– Ради всего святого, пообещай, что не станешь раздеваться под монолог Гамлета! – взмолился мистер Мортон.
– Очень надо! Я декламирую жалобу генерала Клаара из «Войн дома Клаара», – объявила Мона. – И у меня полно искусственных ран самого ужасного вида и в самых неожиданных местах, чтобы создать ошеломляющий эффект. Так что всех будет… э… как это лучше выразиться… разбирать любопытство.
– Нет, не думаю, – покачал головой мистер Мортон.
Они услышали предупредительный сигнал, объявляющий, что воздушный шлюз открыт. Затем раздался тяжелый топот кованых сапог, приближавшийся к внутренней двери.
Бум!!!
Дверь распахнули пинком, и по проходу к тому месту, где стояла Мона, устремился человек в скафандре шахтера. На ходу он выхватил дезинтегратор и выстрелил в «Музыкальный ящик-3000», который немедленно смолк.
– Дерк! Ублюдок ты этакий! – взвизгнула Мона. Вошедший поднялся на сцену, даже не сняв маски. Мона яростно лягнула его в коленку, забывая, что на нем наголенники из ларлита, и тут же отпрянула, схватившись за ногу.
– Мой палец!
Ее жених поднял маску и злобно уставился на невесту.
– Ты обещала, что не сделаешь этого!
– Ты уничтожил мой музыкальный ящик!
– Надень маску. Мы едем домой! – объявил Дерк, рассеянно помахивая дезинтегратором.
– Но ты уничтожил мой музыкальный ящик!
– Следующий! – объявил мистер Мортон из-под сиденья. Следующий претендент подождал, пока Дерк и Мона, шумно переругиваясь, удалятся, затем вышел из-за кулис.
– Э… привет, Альф, – промямлил мистер Мортон.
Альф был откатчиком. Откатчики вывозили товарные вагоны на Большую дорогу – размеченный булыжниками маршрут, проложенный по Внешним Пустошам к обоим полюсам. Смертность среди откатчиков была велика. Следовательно, большинство людей для этого занятия набиралось из больниц, потому что они менее живо представляли себе саму возможность гибели.
Альф был готов смело встретить приближение циклонов, подвижных дюн, зыбучих песков, летящих булыжников, терпеть голод и жажду, но сейчас, оглядывая пустые сиденья, стоял мокрый как мышь.
– Гм, – замялся он.
– Ты на прослушивание, Альф?
– Угу, – буркнул Альф, моргнув.
– И… мы принимали наши лекарства сегодня утром, верно, Альф?
– Угу.
– Итак, что ты хочешь мне показать, Альф?
– Гм, – выдавил Альф и, глубоко вздохнув, начал: – Сцена. Ут-решная гостиная в квартире Алреджона на Арф-Мун-стрит. Комната рашкошно уставлена. Из шошедней комнаты шлышны звуки пини-но. Лейн накраваит стол к чаю, и как только музыка смалкаит, Алре-джон выгребаит из музкальной комнаты.
Алреджон: «Никак ты слыхал, чо я тут играл, Лейн?» Лейн: «Подумал, шо подслушвать невежл'во, сэр…»
– Альф, ради бога, что это? Альф замолчал и снова моргнул.
– Пьеса.
– Какая пьеса.
– «Как важно быть серьезным», – на удивление правильно произнес Альф. – Оскара Уайльда.
Мистер Мортон вскочил.
– Где ты ее нашел?
Произведения Оскара Уайльда были заклеймены ярлыком «Политически неблагонадежны», причем так давно, что вряд ли хоть какие-то экземпляры сохранились.
– Больница «Кэнери Уорф», – пояснил Альф.
Мистер Мортон недоуменно нахмурился. «Кэнери Уорф» была куда менее либеральным заведением, чем Уинксли. Но сейчас он предпочел забыть о классовых различиях и с деланым равнодушием поинтересовался:
– И что, в тамошней библиотеке есть «Как важно быть серьезным»?
– Не-а. Нашел под полом в чулане. Приставляете, здоровская старая книга из бамаги, и все такое. Часто читал ее, когда мине туды запирали. Зато помню все, чо прочел.
Мистер Мортон почувствовал, как сердце глухо колотится о ребра.
– Ты помнишь всю пьесу?
– Ага! – ухмыльнулся Альф. – До слов: «Кады я выходила за лорда Брэкнелла, у меня не было никакова приданова. Аннако я и мысли не дапускала, что это могет послужить при… припятсвом. Потому, я думаю, что могу блааславить ваш брак». Панимаити, мине часто запирали.
– Ты обязательно должен когда-нибудь прочитать мне всю пьесу, Альф, – выдохнул мистер Мортон, ослепленный мысленными образами Эксклюзивной Мировой Премьеры.
– Канешна, – согласился Альф. – А я прошел праслушиване?
– Разумеется, – кивнул мистер Мортон, подумав, что Альфу всегда найдется работа: ну хоть полы подметать.
– Эй, вот за это спасиба! – воскликнул Альф и, широко улыбаясь, потопал к воздушному шлюзу.
– Следующий! – произнес мистер Мортон.
На сцене, заламывая руки, материализовалась женщина. При виде серебряной броши на ее груди, мистер Мортон вздохнул. Значит, это одна из сестер миссии Эфесской церкви, находившейся у подножья горы, на Базе Поселения.
– Здравствуйте, – промолвила она. – Я… только хотела спросить, познали ли вы бесконечное утешение Богини?
– Следующий! – крикнул мистер Мортон.
* * *
В конце концов мистер Мортон решил прибегнуть к помощи современной прессы и поместил объявление в «Вэрайети» (Издание Трех Миров): его изображение, записанное на голопроектор, серьезно смотрит в ближайшую камеру и размеренно произносит:
– Вы никогда не подумывали эмигрировать на Марс? Приключение ждет вас в новой компании, создающейся на Красной планете! Центр искусств Эдгара Аллана По ищет людей с опытом работы в театре, заинтересованных в участии в нашем великом поиске и стремящихся принести тайны нашего ремесла на красный, продуваемый ветрами фронтир Ареса.
Да, вы, кто так долго жаждал избежать унылой рутины жизни на Земле, можете найти свое истинное самовыражение здесь, среди диких и исполненных драматизма пейзажей нового мира. Посылайте запросы на мой электронный адрес прямо сегодня!
Адрес давался внизу экрана бегущей строкой. Мистер Мортон показал на него и впечатляюще понизил голос:
– Решитесь ли вы?
– Решимся ли мы не делать этого? – грустно вздохнула Мира, глядя на Криспина, спавшего так крепко, словно у них через месяц не кончался срок квартирной аренды, возобновить которую они не могли по причине отсутствия денег. Словно не они вот уже неделю питались одной цветной капустой. Словно не они получили извещение, что постановка «Питера Пэна» откладывается на неопределенное время, поскольку продюсер вышел из дела. Обещанная ей роль Питера сулила оплату аренды и последние три взноса за машину.
Криспин тоже был актером с озорным мальчишеским лицом и прекрасным голосом. Однако роли получал по большей части неподходящие. В результате неподражаемый Губка Боб, сорвав бурные аплодисменты в рождественской пантомиме, за роль доктора Но был припечатан театральным критиком «Таймс» как бездарность. Вот уже год он не работал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
