мог остановиться и укладывал в рот грибочек за грибочком.
— Дык думал, вы тут с девицей будете чаевничать. Пирожные вам припрятал, — он нагнулся и залез куда-то вглубь полки.
Достал бумажную коробку и поставил её на стол, смотря на лакомства, как на сокровище.
— Так вот они где! — раздался торжествующий возглас Луки Ивановича.
Дед объявился на кухне бесшумно, видимо вспомнил все свои боевые навыки, чтобы раскрыть этот заговор.
— Вам много сладкого вредно, вашсиятство, — не растерялся Прохор. — Слипнется.
— Что слипнется? — прищурился патриарх, небольшими шажками приближаясь ко столу.
— Этот, — слуга нахмурился, вспоминая. — Дибет какой-то слипнется, во. Так эскулапы говорят.
— Не выдумывай, — отмахнулся граф и сел за стол. — Чаю лучше наливай. И себе тоже. Сейчас будем побеждать домыслы лекарей. А то станем как Христофор Георгиевич, на пирожные смотреть со вселенской грустью в глазах.
— Но это же... — Прохор не сдавался, но аргумент подобрать не мог.
— Всё, говорю, хватит, — строго велел дед. — Если бы мне понадобился надсмотрщик, я бы снова женился. А так богом молю, ну дай поесть-то!
Такое слугу убедило и он взялся за чашки, ополаскивая их кипятком, чтобы они нагрелись. Чай уже источал аромат на всё помещение.
Так что после плотной еды я добил свой аппетит сладостями. Пирожные закончились очень быстро и слуга достал пирожки со сливовой начинкой.
— Что, сбежала от тебя девица? — усмехнулся дед, глядя как я уминаю уже третий пирожок.
— Потому что накормить надобно было, — со знающим видом объяснил Прохор. — Она ж как тростиночка, ничего не ест поди. Оголодала ж, видно, а молодой господин токмо прогулками её потчует.
— Екатерина мне помогает с оранжерей, — я вздохнул. — И с садом тоже. У меня к ней исключительно научный интерес.
— Во как! — изумился патриарх и они со слугой переглянулись. — Научный, гляди-ка. Ну ладно, поверю, — соврал он.
Прохор так и вовсе демонстративно хмыкнул и громко зазвенел ложкой, перемешивая чай. Я просто проигнорировал их намёки. Чем больше будешь спорить, тем они сильнее зацепятся. Удумают женить — придётся подаваться в бега и начинать всё опять сначала.
Некогда мне пока этими глупостями заниматься.
От еды и горячего чая с успокаивающими травами, меня так потянуло в сон, что я едва не вырубился прямо за столом. Поблагодарил за вкусный ужин и компанию, и отправился в спальню, отчаянно зевая по пути.
Горячий душ привёл меня в благостное состояние — после него я отключился сразу же, как положил голову на подушку.
***
На следующий день, быстро позавтракав королевского размера яичницей с беконом и свежей кровяной колбасой, я сразу же занялся делами.
Живительный сон сотворил своё обыкновенное чудо — я ощущал прилив сил и отличное настроение. Всего-то и надо, хорошенко выспаться и вкусно поесть. И любые заботы кажутся развлечением. Ну, так я думал с утра...
В столице немного распогодилось, небо всё ещё хмурилось, но не поливало дождём.
Здание архива казначейства, куда я отправился в первую очередь, находилось не в самом лучшем месте. Около промышленных кварталов Лиговки, возле железной дороги.
Дворец, который отдали под государственные нужды, видал гораздо лучшие времена, чем сейчас. Краска блёклая, небольшой сквер перед зданием зарос, а возле ограды лениво курили стражники, вообще не обращая внимания, кто заходит на территорию.
В общем, создавалось впечталение что данное заведение позабыли, а бюджет на него сильно урезали. Архив, одним словом. Как буквально, так и фигурально.
Внутри картина была немногим лучше — унылые коридоры без какого-либо декора и даже простых ковров. И застоявшийся воздух, пахнущий забвением и старыми бумагами.
Впрочем, служащий, скучающий за стойкой при входе, был со мной любезен. Подсказал, где находится нужный мне кабинет, и даже хорошего дня пожелал. Нотка сарказма в его словах меня отчего-то не насторожила.
Приёмная заведующего архивом была тесной и душной. Вдоль одной стены стояла скромная скамья с жестким сиденьем и возле, на низком столике, графин воды. Воды там было на дне и она уже зеленела.
Из посетителей был лишь я. Мог бы и не записываться, тут явно давно не видали оживления.
Приехал я раньше назначенного времени, но постучался. Раньше закончу с этим, раньше займусь более интересными вещами.
С той стороны ответили «да-да» таким голосом, что я не понял — мужчина это был или женщина. Посмотрел на табличку — «Парвинов Ульян Александрович».
В кабинете всё же находился мужчина. И по одному его взгляду я уже знал, что меня ожидает.
Внешность у главного распорядителя архива внушала страх. За его здоровье, потому что три подбородка и выпирающий через пиджак живот говорили о плачевном состоянии Парвинова. Хотя лицо лоснилось — гладко выбритое и неприлично наетое.
Глаза его, мелкие из-за заплывших век, смотрели на меня как человека, который пришел с единственной целью — утомлять его и отвлекать от крайне важных дел.
— Граф Александр Вознесенский, — ледяным голосом представился я.
— Да-да, ваше сиятельство, — фальшиво улыбнулся он и махнул на стул. — Присаживайтесь.
Я с сомнением взглянул на протертое сидение, но всё же сел.
— Так-так, — высоко протянул заведующий и достал какой-то лист бумаги. — И что у нас тут? Запрос на доступ к отчётам... Аж полуторовековой давности. Для рабочих нужд? — Парвинов вопросительно поднял брови.
— Для рабочих нужд, — просто повторил я.
Отчитываться перед ним, для каких именно, я не собирался. Чиновник притворно тяжело вздохнул и неторопливо разгладил лист.
Никаких амулетов у него не было, так что я прекрасно чувствовал его эмоции. И мне резко захотелось придушить этого толстяка. Вообще-то, Ульян мне обрадовался. И это было единственное хорошее в нём. Вот только причина для радости оказалась неприятная — он решил вдоволь поиздеваться, пользуясь своим положением.
Дворяне в такие места заглядывали редко, посылали помощников. Это я до сих пор не обзавелся, что он явно воспринял как бедственное положение. И обязанное.
Эдакий господин своего пыльного и пустынного царства...
— Ну, это непростая задача, — Парвинов растягивал слова, наслаждаясь. — У нас серьёзное заведение, сами понимаете. Но
