19
Воскресным утром Рома по телефону рассказал Юрику о разговоре с Евой. Юрик на том конце провода чем-то чавкал.
– Ты что там жуешь?
– Торт, – последовал короткий ответ. – Деду восемьдесят. Представляешь, какой торт большой, если восемьдесят свечек уместилось!
Снова раздалось чавканье, а потом Юрик сказал:
– Еве не верь. Она тебя дурит.
Роме очень не понравилось слово «дурит».
– Ты откуда знаешь?
– Часы у нее нашли.
– Тоже мне, доказательство. Тебе вон кошелек подбросили. Думаешь, ей часы не могли подбросить?
– Ерунда все это.
– Ничего не ерунда, – упрямо возразил Рома. – Я буду вора искать.
– Сегодня воскресенье, между прочим.
– Ну и что?
– Школа закрыта. Ты отдохнуть не хочешь?
– А чем займемся?
– Чем хочешь, – Юрик понизил голос, – у меня деньги есть.
– Много?
– Очень. Дед подарил. Я ему своими руками деревянную ложку вырезал. Он всегда хотел, чтобы я своими руками что-нибудь сделал, вот я и вырезал. Он мне за это деньги дал. Пять тысяч.
Рома не поверил своим ушам. Это была целая куча денег.
– Пошли в «Атлас» на картах кататься!
– А что такое «Атлас»? – спросил Рома, сделав ударение в названии на первой букве «А».
– Не «Атлас», а «Атлас», – поправил его Юрик. – Так материя называется, знаешь? Это торговый центр, рядом со мной. Большой такой. Там настоящая трасса для картов.
Родителей дома не было. Отпрашиваться Роме не пришлось. Нужно было, конечно, позвонить, но зачем беспокоить взрослых. У них свои дела, заботы, а просьба Ромы может поставить их в тупик, озадачить. Кому это нужно?
Через сорок пять минут Рома и Юрик встретились возле входа в торговый центр «Атлас», который и вправду оказался громадным. Он был похож на гигантский кубик Рубика из стекла. Внутри кубика фланировал сосредоточенный народ. Граждане ныряли из магазина в магазин, выходили в галерею с большими сумками и, кажется, не испытывали особенного удовольствия от покупок. Им, должно быть, казалось, что они купили не то. Или купили не все, что хотели, да к тому же не того цвета. И на их лицах лежала печать особого покупательского неудовлетворения.
Юрик сразу повел Рому на последний, шестой этаж. Именно там располагался карт-центр: темное помещение с дорожкой, выложенной по краям старыми покрышками. Именно покрышки не давали гонщикам выехать с трассы. Звук моторов накладывался друг на друга, как треск нескольких громадных погремушек. Сизый дым стоял в воздухе, и деться от него было некуда.
Рома зажал нос и так наблюдал за происходящим.
Интересным здесь было все. Низкие машинки-карты с толстыми колесами и сидящие в них гонщики в белых комбинезонах, человек, машущий шахматным флагом, и здоровяки техники, легко уносящие сломанный карт с трассы.
Из ярко освещенных, выложенных блестящей плиткой галерей торгового центра попасть на огромный темный чердак, по которому носятся маленькие машинки, – это было по-настоящему здорово.
Юрик пошел в кассу, покупать заезд. Не торопясь вытащил из кармана пачку денег. Рома сглотнул. Пачка была толстенная, бумажки сплошь тысячные.
– Тебе сколько кругов? – спросил Юрик.
Рома задумался, но Юрик, не дождавшись ответа, эффектным, размашистым движением выдернул из свернутой пополам пачки несколько купюр и сказал кассирше в большой меховой шапке:
– Два раза по три круга. За меня и моего друга.
Рома про себя отметил, что у Юрика получились стихи, но тот, кажется, не обратил на это внимания.
В раздевалке Рома замешкался с комбинезоном, а когда вышел, Юрик уже сидел в карте, надевая похожий на черное яйцо шлем. Инструктор указал Роме на его машинку. Рома посмотрел на нее сверху вниз и наотрез отказался садиться.
– Ты чего? – снял Юрик шлем.
– Я не сяду. Там нет пола.
– Не понял.
– У машины нет пола.
Инструктор с огромными свисающими усами поспешил успокоить Рому: да, пола в карте нет, но есть вместо него две железные планки. Водитель кладет ноги на педали, да и сиденье устроено таким образом, что ноги никак не достанут до земли.
Однако у Ромы уже в глазах появилась картинка: он едет на карте, быстро-быстро перебирая ногами под днищем.
Рома сделал шаг в сторону раздевалки, но вмешался Юрик:
– Садись, или я в школе все расскажу, как ты забоялся.
Рома не выносил осуждения и насмешек и переборол страх.
Оказавшись в карте, он понял, что не все так страшно. Руль и две педали. Сидеть удобно, и угроза стереть на ходу подошвы совсем невелика.
Инструктор, похожий на моржа, нагнулся над картом, и концы его усов свесились.
– С трассы не сворачивать.
– Понял, – сказал Рома.
– Специально в другие машины не стукаться.
– Хорошо, я стукаться не буду.
– Все так говорят.
Рома выдержал грозный взгляд инструктора.
– В зрителей не плеваться!
Рома удивился:
– А что, кто-то уже так делал?
– Были умники, – сказал инструктор и рванул ручку стартера.
Неожиданно тонко запели моторы. Инструктор-морж махнул шахматным флажком. Все карты уехали, а Ромин остался. Рома побоялся нажать на газ. Вернее, не побоялся, а не решился. Еще вернее, не захотел. Рома поехать не захотел, а Юрик не смог, потому что его машина стояла на старте сразу за Роминой.
– Что? – переспросил Рома, услышав голос друга.
Юрик поднял пластиковое забрало на шлеме:
– Ты чего сюда пришел, а?
– Чего?
– Сидеть ты дома в ванной будешь! Езжай давай!
– Ладно, – сказал Рома и нажал-таки на газ.
Нажал и поехал. Да как быстро! Оказалось, это невероятно легко, чуть повернешь руль, и карт слушается беспрекословно.
Проходя поворот за поворотом, Рома нажимал на педаль газа, сожалея о том, что потерял так много времени зря. Почему он раньше не знал, как здорово ездить на карте? Скорость – вот что ему было нужно. Оглушительный треск мотора. Синий дым с мерзким вкусом – вот ради чего стоило жить, а не ради книг и даже не ради компьютера. Рома, выжимая газ, жалел, что так поздно прозрел. Случись это раньше, он мог бы уже стать… ну ладно, пусть не мастером спорта, но кандидатом в мастера, никак не меньше.
Рома еле вписался в очередной поворот, а бередящие душу мысли продолжали разрастаться с невероятной скоростью, как причудливые, яркие и очень вредные тропические растения.
Рома не услышал Юрика, который кричал ему сбавить скорость. Рома просто проехал мимо. Подумать только, думал он, а ведь картинг – это мое призвание! Ведь я спокойно могу стать чемпионом Европы, да что там, чемпионом мира! Мне дадут красивый комбинезон, весь в рекламных наклейках, дадут зеркальный шлем! Я выиграю Олимпиаду! (Если, конечно, этот картинг есть в Олимпиаде.) И Ева Иванова обязательно согласится пойти в кино. И они будут сидеть на одном из задних рядов, и у них будет одна огромная бадья попкорна, и стоять она будет между ними, и они станут по очереди брать из нее попкорн. И Рома станет специально подгадывать, чтобы их руки встречались…
За приятными размышлениями Рома забыл обо всем на свете, и в частности забыл о том, что надо хотя бы иногда поворачивать. Не доехав до финиша несколько метров, Ромин карт раздвинул старые шины, небрежно сложенные после предыдущей аварии, и вырвался на свободу.
Усатый инструктор в этот момент отчитывал мальчика с невыносимо грустным взглядом, который забыл застегнуть шлем. Инструктор наивно полагал, что это самое страшное нарушение в его образцовом карт-центре. Как же он ошибался!
Закричали люди, карты на кругу начали один за другим останавливаться. Инструктор обернулся так резко, что показалось, усы его остались на месте. И что же он увидел? Он увидел немыслимый непорядок. Рома на карте кружил в так называемой «пешеходной зоне», и круги его угрожающе росли.
– На тормоз нажимай! На тормоз!! – рявкнул инструктор так громко, что стоящий мальчик с невыносимо грустным взглядом качнулся и чуть не упал в обморок.
Рома и сам уже собрался тормозить. Он пытался вернуться на трассу, но не мог попасть в брешь между шинами. Поэтому и кружил, прицеливаясь. Громкий крик инструктора напугал его. Рома вывернул руль не в ту сторону, карт завизжал, как щенок, которому наступили на лапу. У Ромы закружилась голова, окружающее слилось в широкую пятнистую полосу. Рома резко крутанул руль в другую сторону. Карт, дернувшись, выровнялся, но время радости еще не пришло.
Машинка рванула вперед, и только тогда Рома понял, что он все еще нажимает на педаль газа.
– Тормози! – прогремел снова голос инструктора под сводами карт-центра.
Рома нажал на тормоз, карт начал замедлять ход. Рома счастливо улыбнулся и расстегнул шлем.
И вдруг карт накренился и начал проваливаться куда-то вниз. Это было неожиданно и подло. Секундное облегчение и бездонная пропасть неизвестности. Треснуло, словно под колесами сломалась скорлупа. Черная пыльная ткань облепила Рому со всех сторон, словно кто-то пытался завернуть его вместе с машиной в кокон. Рома закричал, но пыльные складки сомкнулись над его головой, заглушив звук, и он провалился в тартарары.
