сестер Эверли. Их дом посетили королевские особы. В Чикаго прибыл принц Генрих из Пруссии, брат немецкого кайзера Вильгельма II. В его честь был дан обед в Пульмановском зале.
«Одна из девушек исполняла танец на столе, — рассказывала Минна. — Внезапно ее туфелька свалилась с ноги. Она перевернула бутылку с шампанским, и вино налилось в туфлю. Один из джентльменов поднял туфельку в честь этой девушки и выпил вино. Все смотрели на него с восхищением. Тогда другие девушки — поверьте, они соображают очень быстро — тоже сбросили туфли. Мужчины налили вина и выпили его из туфель. Это было потрясающее зрелище. Так изысканно!»
Минна выражалась всегда очень благовоспитанно. Однажды, когда два аристократа затеяли драку в ее заведении, она поспешила их разнять. «Джентльмены, — закричала она. — Подумайте, что почувствуют ваши родители, когда прочитают, что вы были арестованы в самом известном в стране борделе!»
Драчуны остановились, шокированные грубым словом, сорвавшимся с гyб изысканной мадам.
Но не только клуб Эверли ранил гордость Торрио. Рядом с «Саратогой» находился публичный дом Эда Вайса. Нежная страсть побудила одну из чаровниц «Эверли» бросить свою работу и стать любовницей Вайса. Блондинка с литературными наклонностями, она называла себя Эми Лесли. Таким образом она выражала свое восхищение Эми Лесли, драматургическим критиком из «Чикаго Дейли Ньюз».
Вайс не был джентльменом. Он заставил работать на него девушку. потерявшую голову от любви. Таксисты отлавливали подвыпивших толстосумов, которые впервые приехали в Леви в поисках дома Эверли. Зная, что сестры не пустят к себе пьяниц, они везли их к Вайсу. Глядя затуманенным взором на роскошную Эми, пьяные богачи верили, что они попали во дворец своих грез. Вайс поддерживал в них эту уверенность, назначая такие же цены, как и Эверли.
Торрио страдал от мысли, что у него не было девушки, которая заставила бы даже пьяного в стельку поверить, что он попал в объятия красоток из «Эверли».
Леви расставлял сети для любого вида покупателей. Застенчивые клиенты окружались здесь особой заботой. Глядя на вывеску «Дансинг Фрайберг», мужчины, слишком робкие, чтобы зайти в бордель, испытывали надежду найти себе подругу. Может быть, им удастся подцепить там девушку. Никаких проблем. Девушки были очень любезны. Они как раз могли порекомендовать один отличный отель вниз по улице под названием «Мальборо». За всем этим антуражем стоял Айк Блум, которому принадлежали и «Фрайберг», и «Мальборо».
Публичный дом «Калифорния», услуги за один доллар, был расположен напротив дома Эверли. В огромной гостиной выстраивались вдоль стен двадцать обнаженных девиц. С годами голос мадам Терезы МакКафферти охрип, уговаривая клиентов не откладывать свое удовольствие. Ее девиз был следующим: «Ну же, мальчики! Не теряйте времени. Подцепите себе милашку».
«У Черной Мэй» белых клиентов обслуживали светлокожие молодые негритянки. Морис Ван Бэвер, хозяин борделя «Париж», говорил, что его высококлассные девочки прибыли прямо из столицы Франции. Фирменной услугой дома были оральные контакты, более известные как французская любовь. С вычурными одеяниями Ван Бэвера мог поспорить только костюм Цирюльника Кулина. Его личный кучер носил высокий шелковый цилиндр и темно-зеленую ливрею с тяжелыми золотыми пуговицами.
Существовали бордели с китайскими девочками, другие дома терпимости предлагали дочерей Японии. Чикагские зимы были суровы к восточным куртизанкам. Под яркими кимоно они носили длинное шерстяное белье. Когда холод прокрадывался в плохо отапливаемые дома, они соглашались лишь слегка приспускать свои кальсоны. Эти половинчатые меры вызывали жалобы у клиентов. Дейзи Дэворэ, которая нанимала и японок, и китаянок, решила проблему с помощью дешевых накидок в стиле лошадиных попон. Клиенты получали полный обзор, а у девочек не мерзли спины.
В «Доме всех наций» были представлены все национальности, по крайней мере, так заявляли хозяева. На стенах гостиной висели фотографии девочек с указанием их родины. Здесь заключались многократные сделки. У мужчин часто возникало желание совершить кругосветное путешествие.
Удовлетворяя спрос, Леви стал экзотическим сексуальным базаром. Повсюду было столько женщин готовых на все, что пропал элемент охоты, приключения, и мужчины стали искать ему замену. Оригинальность, новизна, «изюминка» на современном языке — вот что различало пустующие и переполненные публичные дома. «Саратога» на тот момент была просто еще одним заведением, предлагающим женщин. Однако Торрио не хотел, чтобы его имя упоминали в связи с заурядным борделем. Про себя он, конечно, возмущался, что Колозимо не подыскал ему ничего получше, но склад характера не позволял ему обижаться и сидеть сложа руки. Он был твердо настроен продвинуться в империи Бриллиантового Джима, и его успехи были единственной возможностью пробиться наверх. Также для него было важно доказать себе, что ни одна ситуаций не заставит его спасовать.
Остановившись в «Саратоге» во время своего обычного обхода публичных домов. Колозимо был поражен до глубины души:
— Боже правый, Джонни! Что ты сделал с девками?
Шлюхи были одеты в полосатые и клетчатые платьица, которые завязывались бантами на поясе. Они сверкали голыми ногами. В волосах у них были шелковые ленты, завязанные в бантики. На ногах — туфли на высоченных каблуках. Так они напоминали детей, которые играют во взрослых.
Задолго до написания «Лолиты» Набоковым Торрио знал, что у многих мужчин возникает желание переспать с юными невинными девочками. Таких девочек у него, естественно, не было. Он создавал иллюзию. Конечно, чары рассеивались, когда взгляд клиентов переходил с детских ленточек на потрепанные жизнью лица, однако от этого могли пострадать только очень чувствительные люди, а клиенты Торрио не были чувствительными. У Большого Джима тоже была толстая шкура.
— Сногсшибательно, Джонни. У тебя действительно есть мозги. Знаешь что? Эти девки так классно выглядят, что я бы сам их попробовал.
Джей Ти улыбнулся: он не думал, что фокус вышел слишком удачным. Но все же он помог ему выделиться из толпы, и это уже было кое-что. Его бизнес выйдет далеко за пределы «Саратоги», но принцип останется все тот же. Каким бы скудным ни был подручный материал, он постарается сделать его более привлекательным для продажи.
Глава 6. Я настоящая белая рабыня
Чтобы пошатнуть основы порока в Чикаго, доброй души было явно недостаточно. Мало кто достигал в этом успеха, но среди поборников добродетели не было трусов.
Они старались использовать любые средства, даже те, которые имели ничтожные шансы на успех. Только неиссякаемая вера в собственную правоту могла поддерживать Толпу пуритан, которые скромно появились в Городском Совете в начале 1910-х годов.
Мэра звали Фред А. Буссе. Он был торговцем углем и храбрым малым. Бандиты и игроки ходили у него в друзьях. Его закадычный друг Барни Берше убил
