Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется здравый смысл, общеполитический здравый смысл и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-42 гг., когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду.
Но русский народ на это не пошел, русский народ не пошел на компромисс, он оказал безграничное доверие нашему правительству. Повторяю, у нас были ошибки, первые два года наша армия вынуждена была отступать, выходило так, что не овладели событиями, не совладали с создавшимся положением. Однако русский народ верил, терпел, выжидал и надеялся, что мы все-таки с событиями справимся.
Вот за это доверие нашему правительству, которое русский народ нам оказал, спасибо ему великое!
За здоровье русского народа! (Бурные, долго несмолкаемые аплодисменты.)
ГАЗЕТНЫЙ ОТЧЕТ
Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост.
Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа. (Бурные, продолжительные аплодисменты, крики «ура».)
Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой.
Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом.
Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!
За здоровье русского народа! (Бурные, долго несмолкающие аплодисменты.)
Достаточно сказать, что стенографическая запись зафиксировала 31 тост (из них пять принадлежали Верховному Главнокомандующему), в которых речь шла о 45 человеках. Из газетного же отчета следует всего 28 здравиц (из них лишь две — сталинские) с упоминанием 31 человека, поскольку положенная в основу официального газетного отчета стенограмма предварительно подверглась редактированию — главным образом Молотова и отчасти Сталина. Сравнивая теперь оба источника, можно выяснить, какая именно правка была внесена, какие абзацы и отдельные слова корректировались, а что и вовсе оказалось изъятым.
Прием в честь командующих войсками Красной Армии начался в восемь часов вечера. В зале появились встреченные аплодисментами гостей руководители партии и советского правительства: И.В. Сталин, В. Молотов, К.Е. Ворошилов, А.А. Жданов, Н.С. Хрущев, Л.М. Каганович, А.А. Андреев, А.И. Микоян, Н.М. Шверник, Л.П. Берия, Г.М. Маленков, Н.А. Булганин, Н.А. Вознесенский. Они заняли почетные места в президиуме.
Вслед за этим В.М. Молотов предложил видным советским военачальникам Великой Отечественной войны пройти в президиум: маршалам Советского Союза Г.К. Жукову, И.С. Коневу, С.М. Буденному, С.К. Тимошенко, К.К. Рокоссовскому, Р.Я. Малиновскому, Ф.И. Толбухину, Л.А. Говорову, адмиралу флота Н.Г. Кузнецову, главному маршалу артиллерии Н.Н. Воронову, главному маршалу авиации А.А. Новикову.
Обращаясь к гостям с приветственным словом, В.М. Молотов (а он выступал в роли тамады, то есть распорядителя застолья) отметил, что Советское правительство устроило этот большой прием в честь командующих войсками Красной Армии «с участием выдающихся деятелей социалистического строительства, науки и искусства».
Первый тост Молотов посвятил красноармейцам, краснофлотцам, офицерам, генералам, адмиралам, маршалам Советского Союза и прежде всего — И.В. Сталину, который, как записано в стенограмме приема, «руководил и руководит» всей борьбой и привел «к великой Победе, невиданной в истории». Второй бокал Молотов поднял «за великую партию Ленина — Сталина» и за ее штаб — Центральный комитет. И эту здравицу он посвятил Сталину.
Затем тамада переключил внимание на присутствовавших в Георгиевском зале гостей из Польши, только что обретшей независимость. За четыре дня до этого, 20 мая, в Москву прибыл эшелон с углем — подарок от польских горняков. Его доставила делегация из 20 человек, возглавляемая председателем профсоюза польских горняков И. Щесняком. И Молотов предложил выпить «за демократическую, дружественную Советскому Союзу Польшу», высказав пожелание, чтобы советско-польская дружба стала примером для других славянских народов. В ответ члены польской делегации подошли к столу президиума и хором спели польскую заздравную песню. (Из стенограммы приема неясно, что за песня была исполнена; вероятно поэтому в газетном отчете сказано: «Польская делегация исполняет на родном языке народную заздравную песню в честь тов. Сталина».)
Советскому вождю, видимо, понравилось приветствие польских шахтеров. В стенограмме зафиксирован первый тост Сталина, прозвучавший на приеме (в газетном отчете этой здравицы нет): «За настоящую, рабочую дружбу, которая сильнее всякой другой дружбы! За горняков наших и ваших!»
Далее Молотов, как следует из стенограммы, отметил, что сегодня среди участников торжества нет М.И. Калинина, «который должен теперь особенно заботиться о своем здоровье». 69-летний «всесоюзный староста» был серьезно болен, и в конце апреля Политбюро предоставило ему отпуск для лечения. Поэтому вполне логично прозвучало предложение выпить за здоровье Калинина, «одного из славных представителей русского народа», старейшего члена Центрального комитета большевистской партии, Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Здесь Сталин позволил себе вмешаться и провозгласил собственный тост: «За нашего Президента, за Михаила Ивановича Калинина!» (Тост Сталина, прозвучавший на приеме, не включен в официальный газетный отчет.)
Перехватив инициативу, Сталин первым предложил выпить за Вячеслава Михайловича Молотова — руководителя внешней политики. При этом уточнил: «Хорошая внешняя политика иногда весит больше, чем две-три армии на фронте». Свой тост Сталин завершил словами: «За нашего Вячеслава!» (Молотов оказался единственным, кого на приеме 24 мая назвали только по имени.)
Затем в целой серии тостов тамада предложил поднять бокалы за заслуги командующих войсками Красной Армии в годы Великой Отечественной войны. Первым он назвал фамилию командующего 1-м Белорусским фронтом Г.К. Жукова, напомнив о заслугах полководца при защите Москвы, во время обороны Ленинграда, назвал его «освободителем Варшавы». В стенограмме приема далее приведены слова Молотова: «Все помнят, что под руководством маршала Жукова наши войска вошли победителями в Берлин. За здоровье маршала Жукова!». Из нее же следует, что гости откликнулись на здравицу горячей овацией.
Далее стенограмма воспроизводит четвертый по счету тост Сталина: «Долой гитлеровский Берлин! Да здравствует Берлин жуковский!», вызвавший смех и аплодисменты в зале. Однако в газетном отчете слова Сталина о «Берлине жуковском» отсутствуют. Вообще, вся сцена со здравицей в честь маршала Г.К. Жукова выглядит в нем иначе, чем в стенограмме. В отчете написано, что с именем Жукова связаны героическая защита Москвы, оборона Ленинграда и «освобождение столицы дружественной (курсив мой. — В.Н.) Польши — Варшавы». Далее в газетной публикации подчеркивалось: под командованием маршала Жукова советские войска «ворвались в фашистское логово — Берлин и водрузили над ним знамя победы». Из официального отчета следовало, что после здравицы Молотова в честь Жукова раздался «взрыв аплодисментов», но относившийся не к известному военачальнику, а «в честь доблестной Красной Армии и ее полководцев».
Теперь Молотов поднимает бокал за каждого из них персонально: за маршалов Конева, Рокоссовского, Говорова, Малиновского, Толбухина, Василевского (если судить по стенограмме, Василевского на приеме не было), Мерецкова; за генералов армии Баграмяна и Еременко.
