В античной древности мир целиком давался в геометрике. Наука Ноймайера близко - там, где беспорядок самоорганизуется. На визуальном уровне его балеты фрактальны, а единственное, от чего по-настоящему трудно оторвать глаз, это фрактал - узор, созданный там, где, простите за поэтический образ, кривые Пеано непрерывно рассыпаются в Канторову пыль. Немецкий хореограф хорош настолько, насколько математичен, а уж насколько экзотична его математика - дело десятое.
Малер решил отразить мироздание, как кажется, в космогоническом смысле. Вслед пошёл и Ноймайер, но, создав впечатляющий узор первой части симфонии в индустриальном ключе гармонии физкультурных парадов, хореограф попытался изложить процесс Создания по фазам. Неудачно: проекции Общего Плана не вышло. Красота войсковых упражнений пренебрегает личной приятностью. Последовательность отдельных движений совершенства "движения в покое" не передаёт. Быть беде, не коснись хореограф того, о чём забывают часто: фрактальность означает не только изломанность, но и каскадность. Ноймайер знает, что частное, если его показать верно, отразит типическое. Воспоминания зрителя довершат работу.
Парадоксом теперь не покажется то, что конкретная история разбитого разума стала Землёй-и-Небом больше, нежели обобщённая симфония Малера. Схватив осколки распавшегося ego русского танцовщика Нижинского, Ноймайер показал его жизнь склейкой cinema холодного абсурда - совершенного проекта бытия, в котором всё находит место.
Первый акт трагедии соотнесён с хореографически-ментальной дефрагментацией сценического пространства. При взгляде сверху видно, что разные группы, беспорядочно мятущиеся по сцене, образуют систему, а история начинает выглядеть бесконечно малой копией и частью Прототипа - так в фильмах Вуди Аллена закомплексованный нью-йоркский еврей вдруг приобретает черты всеобщности. Мир "Нижинского" оказался состоятельнее, чем образ вселенной в "Симфонии". Даже тяжёлая монотонность тёмного безумия второго акта нашла свой Небесный образ - упомянутую Канторову пыль, однородное множество, имеющее нулевую связность.
Испортило впечатление то, что взгляд из партера натыкался на артистические образы и многофигурные композиции на авансцене, которые перекрывали перспективу. Идея порядка ускользала, а ведь ад - это не кипящая смола в тысячах посудин, а щербатые, неровно расставленные котлы.
Европейским раем порядка и гармонии предстал перед нами балет "Шим Чон". Да, его авторы - носители и продукты христианской культуры, но ведь нужно суметь навязать её Востоку, которому Киплинг отказывал в любом сближении с нами. Однако наш путь универсален и в этом смысле уникален. Он - благая весть. Её-то и удалось донести миру хореографу Адриенне Деллас и композитору Кевину Барберу Пикарду. Спектакль оказался похожим сразу и на "Жизель", и на "Корсара", и на "Неаполь". Исполненный в ярких костюмах и сказочно-реалистических декорациях, "Шим Чон" заговорил о мире, не пытаясь стать его репрезентацией. Он был только самопрезентацией и демонстрацией идеи классического балета. Он тоже говорил с нами на языке математики, но здесь сия красивая наука ушла в теорию грамматик. Балет стал высказыванием в рамках танцевальности и говорил только о ней. Правда, исподволь мы утверждались в мысли, что вселенная и танец тождественны.
Невероятным оказалось и то, что традиционная корейская живопись, согласно канонам которой была решена сценография, поразительно напомнила нашу, европейскую.
Отчаянно новым стало осознание того, что о нашей универсальности Восток начал говорить с произношением аристократа, что ещё чуть-чуть - и новый Крестовый поход и новое обращение Европы в христианство начнётся оттуда, где лучше сумели сохранить наши истинные ценности.
Евгений МАЛИКОВ
Новое – хорошо забытое старое
Новое – хорошо забытое старое
КИНОМЕХАНИКА
Во всём мире наблюдается рост интереса к немому кино, оно стало, как говорится, трендом. Яркий пример тому - триумф на "Оскаре" фильма "Артист", стилизованного в традициях кинематографа начала ХХ века. Радует канал "Культура", включившийся в это модное движение и демонстрирующий (но, к сожалению, только в дневное время) отечественную классику, большинство фильмов которой неизвестно нашему зрителю.
Однако первым эту тенденцию предугадал Научно-исследовательский институт киноискусства и, в частности, кандидат искусствоведения, руководитель отдела истории отечественного кино Николай Изволов. Совместно с доктором наук, профессором Мюнхенского университета Наташей Друбек-Майер он ещё в 2004 году запустил реализацию уникального проекта - академическое издание шедевров российского кино с комментариями ведущих специалистов в области истории и теории кино. Архивные документы, фотографии, видеоинтервью, биографии авторов, история создания, сценарий и либретто фильма - всё это заключено в формат DVD-диска и даёт возможность не просто смотреть кино, но и получить исчерпывающую информацию обо всём, что с ним связано, кликнув на выбранный фрагмент.
Сейчас закончена работа над десятью картинами, в ряду которых "Стачка" и "Октябрь" Эйзенштейна, "Девушка с коробкой" Барнета, "Потомок Чингисхана" Пудовкина, "Великий утешитель" Кулешова, "Счастье" Медведкина. И если до сих пор книгочеи гордятся, что у них на книжной полке стоит академическое издание полного собрания сочинений любимого классика, то киноманам мультимедийная серия HYPERKINO поможет не только изучить, но и почувствовать дух ушедшей эпохи Великого немого.
Арина АБРОСИМОВА
Родившийся в театре
Родившийся в театре
ЮБИЛЯЦИЯ
Главному режиссёру Татарского академического театра имени Г. Камала Фариду Бикчантаеву - 50!
В данном случае это не оговорка и даже не исключение из общего правила: в Татарском академическом театре имени Г. Камала так можно сказать не только о Фариде Бикчантаеве, но и о многих других. Может быть, потому, что когда-то большинство сотрудников жили в здании самого театра или поблизости от него. Оставить без присмотра малолетних детей было невозможно. Вот и приносили их родители в пелёнках прямо за кулисы. Здесь они начинали ползать, ходить и бегать, впитывая одновременно с материнским молоком воздух кулис и родную речь. И хотя в театре давно уже никто не живёт, традиция эта до того укоренилась, что и сегодня можно запросто встретить детей за кулисами. Вероятно, потому многие из них, подрастая, не задумываясь идут по стопам родителей.
Во всяком случае, Фарид Бикчантаев - уж точно наследник по прямой. Его отец Рафкат Бикчантаев - талантливый актёр и режиссёр - долгие годы служил в камаловском театре. Его мать Наиля Гараева и сегодня является украшением труппы. Она давно сменила амплуа и перешла на возрастные острохарактерные, главным образом комедийные роли.
Фарид сперва окончил Казанское театральное училище и несколько лет служил актёром в Театре имени Г. Камала. Но затем решил продолжить образование и поступил в ГИТИС на курс к М.О. Кнебель. После её кончины руководство курсом приняли на себя Б.Г. Голубовский и М.Г. Ратнер. Свой дипломный спектакль "Бичура" по пьесе М. Гилязова молодой режиссёр поставил в родном театре в 1989 году. И с той поры он ежегодно выпускает премьеру за премьерой. А в 2002 году, когда безвременно ушёл его учитель и друг незабвенный Марсель Салимжанов, Фарид возглавил театр.
Парадоксальная ситуация: трудно представить себе более несхожие творческие индивидуальности, чем Марсель Хакимович и Фарид Рафкатович, начиная с репертуарных предпочтений, кончая средствами художественной выразительности. Но при этом между учителем и учеником никогда не возникали конфликтные ситуации. Напротив, полное взаимопонимание и уважение. Даже если что-то казалось не совсем так, никто никому ничего не навязывал, но старался понять и убедить другого исходя из того, что само время не стоит на месте и театр не имеет права не замечать этого, если хочет оставаться нужным людям.
Фарид начал работать в театре в качестве режиссёра в пору, когда в расцвете сил пребывали выпускники татарской студии Щепкинского училища, в 1961 году всем курсом влившиеся сюда почти одновременно с Марселем Салимжановым. Без малого сорок лет он возглавлял этот театр, постоянно пополняя труппу за счёт самых талантливых воспитанников Казанского театрального училища. При этом никто никому не мешал, каждый достойно делал своё дело, сообразуясь с собственной индивидуальностью и паспортными данными. Если же по каким-то объективным причинам судьба у кого-то не складывалась, человек со временем сам покидал театр и находил своё место на радио, на телевидении, на эстраде.
