Если волк попадёт в капкан, перегрызёт себе лапу. Всегда чувствовал, как расставляешь капканы, вешаешь красные флажки по краю леса, заряжаешь двустволку. Затягиваешь меня в лабиринт, откуда давно уже вышла. Кто ты? Высшая справедливость времён? Вторая карта Таро? Жрица. Наш внутренний голос. Сначала он вдохновляет нас на подвиги, потом обманывает и предаёт, и мы его убиваем.
Без тебя мог бы не думать, кто я на самом деле, но с тобой провалился в тёмный колодец. Сижу на каменном полу, дрожу от холода и скоро начну мочиться кровью, но не могу ни уйти, ни пошевелиться. Вжимаюсь в стену от страха. Жду, когда вызовут в горящих факелов круг. На совет всех тех, кем я был когда-то. Если в центре они решат избавиться от меня… Начинаю понимать, почему египтяне назвали Книгу Мёртвых «Словом устремлённого к свету». Свет спустит нас с цепи времени, разомкнёт круг перерождений.
Гераклит ошибался, утверждая, что нельзя войти в одну реку дважды. Да, человек меняется, да, река течёт. Но меняется и стареет наша физическая оболочка, а то невидимое, неосязаемое и необъяснимое внутри нас, остаётся неизменным. Что же касается реки времени, существует круговорот воды в природе. Можешь поклясться, что ночные капли дождя на твоём лице не вода из той же реки, где умывалась на рассвете? Не время, а жизнь необратима. Одна человеческая жизнь. Но сколько всего точек на плоскости? Песчинок в песочных часах? Звеньев в цепочке? Вряд ли когда-нибудь это узнаем. Всё, что за пределами нашей маленькой жизни, — абстракция. Мы — пленники мгновения. Узники пещеры теней Платона[44]. Сидим в кинозале реальности и смотрим один и тот же фильм жизни. Никто не покинет киносеанс до тех пор, пока не кончится фильм: над креслами горят надписи «Пристегните ремни!», как в самолётах. Вряд ли кому-то придёт в голову вышибить дверь и прыгнуть с борта. За бортом нет воздуха, там пустота. Тени пляшут на экране. Нам бы хватило теней, но и их видим по-своему. Узник со зрением «единица» разглядит чёткий силуэт сложной фигуры, а тот, кто с «минус двойкой» — серое размытое пятно, если тень будет двигаться. После киносеанса их память воскресит разные сцены. Я не смогу вспомнить весь фильм по кадрам, только поворотные пункты в сюжете. Вспомнить быстрее, чем прожить: воспоминания избирательны. И у всякого из нас — своя легенда, свой путь. Миллиарды путей, миллиарды отдельных — разных — миров, а реальность складывается из них, как мозаика. Но существует что-то скрытое, тёмное, что-то над всеми нами, что как клей соединяет элементы пазла и не даёт миру разлететься на куски. Что не позволяет реке распасться на капли? Что заставляет нас запоминать одни картинки на экране и забывать другие? Кто крутит колесо времени и переворачивает песочные часы?
Ты не носишь ни часы на руке, ни зеркальце в сумочке. Говоришь, жизнь и так состоит из часов и зеркал. Они повсюду. А ты их боишься. Правильно боишься. Куда ни глянь — везде отражающие поверхности, ловцы мгновений. Зеркала хранят наши копии, все до единой. Отражения и есть тот невидимый клей, что создаёт высшую реальность для всех. Совершенные часы. С каждым шагом рождается новый двойник. Миллиарды живых слоёв один поверх другого. Ничто не исчезает бесследно. Ни один поворот головы или взмах ресниц. Очевидно, где-то существует и библиотека записей, архив или база данных. Мир идей и проекций. Время джет, где гении черпают озарения, подключившись к будущему, завершённому и записанному на стенах лабиринта. За секунды сна я прожил столетия. Не стремился ни в далёкое будущее, ни в прошлое. Искал в лабиринте другое воплощение настоящего, чуть более счастливую альтернативу судьбы. Выигрышную карту в колоде вариантов реальности. Моя жизнь — песчинка, но иногда и песчинке удаётся остановить часовой механизм, застряв между колёсами. Нельзя уничтожить время, поломав часы, но без них оно протекает иначе. Свобода шестого чувства: читать, а не учитывать.
Не помню, где оступился и упал на дно. Кто бы мог подумать, что одна жизнь заставит платить по счетам других! И теперь медленно крадусь, держась за стены. Обхожу лабиринт по периметру в надежде найти выход. Снова и снова. Бесполезно шарить руками по стенам. Холодно, и глухие капли воды в темноте. Все мы рано или поздно окажемся в темноте. Даже те, кто правильно жил.
«Я не вынудил ни одного человека заплакать», — неисполнимая заповедь в мире слёз.
Человек может потерять всё, но не своё прошлое. Может лишиться памяти, но если ты позабыл о прошлом, ещё не значит, что прошлое отпустило тебя. Никто не срывался с цепи времени.
Эпизод 7. Лица
«Пропала собака», — прочёл в объявлении на стене неподалёку от пункта проката автомобилей. Во дворе проката пустовала собачья будка. Можно было бы взять машину в евро-представительстве в аэропорту, но мне нравится «дикий»: никто ни о чём не спросит, если платишь наличными. Вероятно, пёс учуял запах бродячей сучки и сорвался с цепи. Поймал себя на мысли, что завидую: он взял след, а у меня впереди длинный вечер.
Машина — то, что надо: рухлядь, затеряется на дорогах между битыми «пежо», верблюдами и ослами. Неспеша вырулил на автостраду Салах Салем. В Каире моросил дождь, зимой он наведывается в гости. Капли на лобовом стекле почему-то всегда напоминают слёзы. Размытые огни вдоль дороги — маяки дней, обречённых раствориться под колёсами. Мы стираем друг друга в sms-ках, электронных письмах, вырываем страницы из записных книжек, сжигаем распечатки интернет-новостей и газеты. Выдавить память по капле из сердца. Никогда не узнать друг друга в толпе, не сдать ненароком — мы же в бегах от самих себя. Очищаем сны, чтоб увидеть того, кем был когда-то давно. Подтащить двойника к зеркалу. Рассмотреть, изменился ли за эти годы, за эти жизни. Но нет, зеркала не отражают иллюзий. Нас не существует нигде: у нас нет документов, нет дома, нет жизни. Никто не отыщет нас на прямой времени. У нас нет прямой, есть кривые, спирали, круги. Осколки мозаики. Кто сможет её собрать? Братство Псов? Не думаю.
Жизнь похожа на альбом с фотографиями, а несколько жизней — на коллекцию семейных альбомов. Те же свадьбы и похороны, города и лица, любовь и предательства, войны и палисадники. Любая из фотографий — маленькая история, отдельная, ничем не связанная с другими. Хочется смонтировать фильм из этих чёрно-белых и цветных картинок, разных по стилю, форме, размеру, но заполнит пустоты между кадрами не жизнь, а память о ней — отвлечённая и далёкая. Плёнка рвётся от напряжения, и понимаешь или скорее чувствуешь, что полёт в неизведанное прекрасен сам по себе.
Каир за окнами машины тоже стремился к хаосу. Тёмные кварталы захватчиков-нелегалов на пустырях без воды и электричества сменялись стеклянными высотками бизнес-центров с фонтанами у входа. Роскошные разноликие виллы — типовыми многоэтажками, где в лифтовых проёмах жители обустроили загоны для скота, а в квартиры взбираются по пожарным лестницам, не страшась высоты. Острые башни минаретов — куполами церквей. Гул базарных площадей — молчанием, затянутым в тугой узел древних извилистых улочек. Стоки канализации под мостами — разливами терпеливого Нила, откуда пить воду по-прежнему безопасно для здоровья. Районы «растущих» домов, где с прибавлением в семье к дому непременно прилаживают ещё один этаж, — застывшими над городом на века пирамидами Гиза. Крики и песни на всех языках мира, блеянье, гудки машин.
Каир… Я узнал в нём брата-близнеца, увидел своё отражение. Многоголосье никогда не оставит меня в покое. Слышу голоса снов из каждой комнаты каждого дома в каждом городе, но не могу уловить главной темы. Какофония. Сделка последнего рождения для меня, как Розеттский камень для Шампольона[45]. Фрагмент мудрости, рассказанной сразу на трёх языках, непостижимой, потому что все три надписи сохранили разные строки. Чтобы расшифровать египетские иероглифы, Франсуа пришлось свернуть со знакомого пути: переводить не через греческий язык, а через малоизученный и более древний коптский — четвёртый язык за пределами камня. Интуиция полнолуния Сартра[46]. То, что силишься понять в мире, так или иначе познаётся через то, чего ему не хватает, что в нём не присутствует здесь и сейчас. Человек, смотрящий на месяц в небе, видит растущую луну: всякая незаконченная фигура, будь то линия, угол или полукруг, стремится к завершению. Любовь постигается через одиночество или потерю любимого человека, жизнь — через желание иной жизни. Настоящее — через безвозвратно утраченное прошлое или несбыточные мечты о будущем. Суть жизни — вектор твоих устремлений. Следы на песке, заметаемые ветром. Так чего не хватает мне?
Небо зажгло фонарь луны над Каиром, а справа за окном мелькнул купол католической церкви. У меня было много дорог, но мало любви. Жизни напролёт искал доказательства Бога. Не глазами верующего, жадными до чудес и откровений. И не так, как ищут учёные в экспериментах со световыми частицами: фотоны чувствуют друг друга, нет замкнутых систем, всё сущее пронизано живой нитью света, а это и есть проникновение, душа мира, Высшие силы, Бог. Нет, я искал гармонию в себе. Однажды утром проснуться и понять, что никогда не останусь в одиночестве.
