– Вы слышали, что мощи Марии Магдалины во Франции? – спросила я.
– Да, конечно. И про то, что в ближайшее время планируется поездка к ним наших сограждан.
– Вы не будете в этом участвовать?
– Конечно, нет. А вы, как я понимаю, будете?
– Мы приехали сюда работать, – сказала я. – Мы будем это снимать.
Я попросила его объяснить, почему Мария Магдалина вдруг стала блудницей, хотя в Библии об этом нет ни слова. У кого еще я могла об этом спросить?
Отец Прокопий объяснил, что православная церковь никогда не считала ее блудницей, а созданием такого образа мы обязаны папе Григорию Великому, хотя в настоящее время католическая церковь почти отказалась от этого. В шестом веке Григорий Великий повелел считать Марию Магдалину, Марию из Вифании (у которой была сестра Марфа и брат Лазарь) и грешницу в седьмой главе Евангелия от Луки, имя которой в Библии не упоминается, одним и тем же лицом. Слово папы у католиков – закон, это у православных несколько патриархов, а там папа один, а раз он сказал, значит, так и есть.
На Западе Мария Магдалина известна гораздо больше, чем в России. В истории западной церкви были периоды, когда святая почиталась даже больше, чем Пресвятая Дева Мария, и, пожалуй, во все времена она занимала не далее второго места по известности. Все мученицы называли ее своей покровительницей, в честь нее названо множество церквей, обществ, приютов. Такой популярностью в восточной церкви не пользуется ни одна святая. Но Магдалина – прежде всего кающаяся грешница. На примере ее образа церковь призывала к покаянию.
– Но православная церковь с этим не согласна? – уточнила Татьяна.
– Нет. Я долго могу говорить про наши расхождения с католиками, но многое идет, в частности, от расхождений в переводе Библии.
Мы попросили привести пример расхождения. Он как раз относился к Марии Магдалине, то есть грешнице из Евангелия от Луки, которую папа Григорий Великий объединил с Марией Магдалиной.
Грешница появляется в доме Симона-фарисея, куда пришел Христос и сел за стол (как, например, в английском варианте). Грешница умыла Его ноги слезами и вытерла волосами. На этот иконографический сюжет на Западе написано множество картин и фресок.
Но в русском варианте Библии используется слово «возлег» – то есть как на пирах в Риме, а в дальнейшем и в Греции. Мария здесь не униженно просит прощения за грехи, а оказывает почести Иисусу.
– А вы знаете, зачем мы сюда приехали? – подала голос Татьяна.
Отец Прокопий молчал.
– Вы что-то слышали, не правда ли? – тихо спросила я. – Мы на самом деле не знаем, зачем нас сюда послали. Нам велели снимать все, что увидим, брать интервью, у кого только сможем, и все пересылать в Россию, что мы и делаем. Но есть уже два трупа. В нас всех брызнули газом и перенесли на территорию соседа Василия Степановича. Мы не знаем, зачем.
– Француз торгует вином… – задумчиво произнес отец Прокопий.
– В нем течет кровь французских королей, – напомнила я.
– Сомнительно, – сказал поп, – но даже если и так? Что это дает? Я бы посоветовал вам поинтересоваться родственниками олигарха, взорвавшегося на яхте. Это соседи француза с другой стороны. Если и не узнаете ничего для себя, сюжет может получиться очень даже интересный.
«А Иван Захарович открытым текстом велел мне сегодня по телефону заняться де Ламотом», – вспоминала я. Значит, все-таки дело в графе? Иван Захарович решил прикупить (или прибрать к рукам) французские виноградники? Или все-таки ожерелье? Ведь у потомка французских королей вполне могут иметься драгоценности с историей…
Зная Ивана Захаровича, я поставила бы на последний вариант.
Глава 10
Ужин проходил в большом обеденном зале, где разговор шел на отвлеченные темы. После ужина Василий Степанович пригласил нас троих к себе.
Для начала он сообщил, что посещение мощей откладывается на неопределенное время – произошла какая-то накладка. Ему позвонил помощник Важи Георгиевича и очень извинялся. То есть у нас завтра получался свободный день.
– Я бы рекомендовал вам познакомиться с родственниками олигарха, взорванного на яхте, – заявил Василий Степанович. – Очень интересная семья.
Мы не стали говорить, что нам то же самое посоветовал отец Прокопий, а поинтересовались, чем интересен покойник.
– Он не интересен, тем более уже мертв, – сказал Василий Степанович. – А вот родственники…
Оказалось, что с другой стороны от француза, на бывшей вилле олигарха, проживают его родственники в количестве около тридцати штук, а также любовницы, тоже с родственниками. Все делят наследство. Официально и неофициально. По завещанию покойного им разрешается жить на вилле и выделяется определенная сумма на расходы в месяц. Как выяснилось, другого имущества нет, а до счета, почему-то единственного, не добраться. С него можно только каждый месяц получать деньги, так сказать, на прокорм. Но все живут во Франции, чего-то ждут и выясняют друг с другом отношения.
– Это правда, что два тела родственников приплыли к французу? – уточнила я.
– Да, хотя я не уверен, может, их перебросили через забор. Но родственников однозначно стало меньше.
– Те два трупа опознали?
Василий Степанович кивнул.
– И что? – не унималась я.
– Ничего, – пожал плечами хозяин дома. – У родственников олигарха меньше конкурентов. Полиция не смогла доказать умышленное убийство. Их похоронили за счет французских налогоплательщиков.
– А остальных родственников не выперли из Франции после этого?
– Нет, все здесь, – усмехнулся Василий Степанович. – Разве наших людей выгонишь, если они не хотят уезжать? И там какие-то юридические сложности. Я сейчас с ходу не могу вам объяснить все детали. Завещание составлено хитро. У них же тут вроде как у всех недвижимость, пусть и одна и та же. Если хотите, я вас с юристом сведу, с потомком русских эмигрантов первой волны. Он объяснит подробно.
Я решила, что нам пока это не требуется. Но кого нужно опознать в морге? Значит, не родственников олигарха?
– Чем занимался олигарх? – спросила я.
– А шут его знает, – ответил Василий Степанович. – Когда-то что-то прихватизировал, потом деньжат из воздуха срубил…
– Нефть, цветные металлы, газ?
– Честно, не знаю. Спросите у родственников.
– Вы хотите узнать что-нибудь конкретное?
– Нет. Мне этот олигарх до лампочки.
Но у нас имелись еще вопросы про соседа-француза, вернее, про ожерелье королевы. Во время предыдущего разговора при Андрее мы не все выяснили, что хотели. Ожерелье сохранилось до сих пор? Где оно?
По словам Василия Степановича, Николя де Ламот, муж Жанны, доставил драгоценность в Лондон. В Лондоне и во Франции Николя, то ли один, то ли с сообщниками, извлек бриллианты из гнезд, и английским ювелирам показывали отдельные камни. Некоторые оказались повреждены. Английские ювелиры обратились в полицию, потому что Николя де Ламот просил поразительно низкую цену. Сам он утверждал, что унаследовал камни от матери. Осторожных ювелиров интересовало, не было ли в последнее время краж подобных вещей. Получив отрицательный ответ, они взяли бриллианты.
Что случилось с камнями дальше, точно неизвестно. Не исключено, что часть приобрел герцог Дорсетский, и они остались в его семье в форме диадемы с подвесками. Есть версия, что из двадцати двух лучших бриллиантов сделали одно ожерелье, которое носила герцогиня Сатерлендская. Это ожерелье демонстрировалось на выставке в Версале в 1955 году.
– Сколько было камней? – спросила я.
– Шестьсот сорок семь общим весом две тысячи восемьсот карат, – отчеканил Василий Степанович. – Причем ожерелье высшего качества.
– Сколько могло бы сейчас стоить?
– Не могу сказать даже примерно. Во времена Марии-Антуанетты – около двух миллионов франков. Сейчас, конечно, дороже. Но его больше нет. Осталась копия со стразами, которую возили по европейским дворам. Она выставлена в Версале.
– А если подлинник все-таки сохранился? – спросил Пашка.
– Английские ювелиры видели отдельные камни. Это исторический факт, зафиксированный во многих источниках.
– Но его могли снова собрать, – заметила я. – Основу-то, наверное, не выбросили в помойку. Ее вполне могли опять заполнить. Вес каждого бриллианта был фиксирован?
– Да. Есть фотографии копии, которая хранится в Версале. Но я лично по фотографии не могу сказать, стразы это или бриллианты.
– И украшение может быть у вашего соседа? – спросила я.
– Не знаю, – сказал Василий Степанович. – Но очень хотел бы узнать.
Мы переглянулись с Татьяной. Значит, вот в чем заключается цель нашего визита во Францию? Или это не все?
* * *
– Как ты считаешь, мог кто-то из соседей француза – в смысле родственники олигарха – спереть это ожерелье, если оно у него было? – спросила Татьяна, когда мы оказались в наших апартаментах и готовились ко сну.
