Молодые супруги поселятся на Гавайях, близ Гонолулу. Там они обретут свой дом, там же появятся на свет пятеро их детей – два сына и три дочери: Екатерина, Даниэль, Рэчел, Надежда и Александр. Семейство стремительно разрастается: дочери вышли замуж, сыновья женились, и уже в новых семьях рождаются дети, далекие потомки русского гения.
Свадьба Елизаветы Дурново и Родни Лиу. Париж. 1958 г. Фотография Лиу
И вот еще одно необычное обстоятельство: Гавайи стали родиной и для будущего президента США Барака Обамы. Более того, он – ровесник потомков Пушкина! Возможно, даже знаком с ними. Лишь посвящённым известно о любви американского президента к русскому поэту. Свою младшую дочь он назвал в честь жены Пушкина красавицы Натали – Наташей, по-домашнему – Сашей. К слову, так в кругу семьи звали и самого поэта!
Давным-давно, еще в Царском Селе, юный поэт-лицеист набросал шутливые строки:
Не владелец я Сераля,Не арап, не турок я.За учтивого китайца,Грубого американцаПочитать меня нельзя…
Знать бы Пушкину, что в жилах его потомков будет течь и китайская кровь, а внука в далеком колене назовут в его честь Александром! Русское имя соединится с китайской фамилией: потомок поэта в седьмом колене Александр Лиу так же легко может разбирать китайские иероглифы, как и читать на русском стихи своего великого предка.
В пушкинском роду, среди прямых потомков поэта, был и профессиональный китаист – американец Джон Хенри Оверол. Китайским языком он владел в совершенстве, и даже писал на нем стихи.
Правнук поэта граф Михаил Михайлович де Торби, живший в родовом лондонском имении Лутон Ху, снискал известность как художник, постигший каноны древнекитайской живописи. Его рисунки на рисовой бумаге до сих пор восхищают знатоков, равно как и собранная им великолепная коллекция китайского фарфора.
… Посмертная судьба поэта. Она богата причудливыми событиями, удивительными родственными и духовными связями. И еще – необычными воплощениями давних пушкинских замыслов и мечтаний.
Но не чудо ли это, когда в двадцать первом столетии китайский живописец изображает Александра Сергеевича в сюртуке, с неизменной дорожной тростью в руке, прогуливающимся по. Великой Китайской стене?
Китайские потомки поэта. Гавайи. 1960-е гг. Фотография
Беларусь
Черный арап на Белой Туси
Сего афричонка в наукуВзяв, всем россиянам носыУтер и наставил, – от внука —То негрского – свет на Руси!
Марина Цветаева
Полоцкие корни
Александру Сергеевичу довелось побывать в Белоруссии лишь проездом. 1 августа 1824 года добрейший дядька Никита Козлов погрузил в дорожную коляску нехитрые пожитки поэта, и экипаж тронулся в путь. С грустью покидал Пушкин милую ему Одессу – путь его лежал в северную Псковскую губернию, в сельцо Михайловское.
Ровно через неделю, вечером 7 августа, преодолев сотни верст по дорогам Малороссии, путешественники достигли Могилева. Там, на почтовой станции, поэта уже встречали его горячие почитатели – офицеры гусарских полков, расквартированных в Могилеве. Дружеская пирушка, начавшаяся тут же, в станционном доме, продолжилась на квартире Куцынского, корнета Лубенского гусарского полка. Александр Сергеевич, по воспоминаниям очевидцев, читал стихи, и ему восторженно внимали бравые гусары. Не одна бутылка шампанского была распита в ту ночь, а под утро вся веселая компания проводила поэта в дорогу.
В пятом часу утра Пушкин покинул гостеприимный Могилев. В тот же день он проехал Оршу и Полоцк…
Корни родового древа, связующие Пушкина с Белоруссией, берут свое начало в древнем Полоцке. Пушкин лишь проездом миновал его. Но название этого старинного города, основанного в IX столетии по велению князя Рюрика, не единожды встречается на страницах пушкинских рукописей. Городом Гориславы, полоцкой княжны Рогнеды, нареченной так за свою несчастливую судьбу, именовали Полоцк. Летопись сохранила печальную историю сватовства князя Владимира Красное Солнышко к гордой красавице Рогнеде и горькое ее замужество…
Известно было это древнее сказание и поэту. Но не дано было знать Александру Пушкину, что и полоцкая княжна Рогнеда, и великий киевский князь Владимир, некогда покоривший Полоцк и силой взявший в жены полюбившуюся ему красавицу, и их далекая праправнучка княжна витебская и полоцкая Александра Брячиславна, ставшая супругой святого князя Александра Невского, соединены с ним кровными узами родства.
Иной смысл обретает суждение поэта о белорусах как «народе издревле нам родном»!
Крестник русского царя
«Старожитный» Полоцк связан с именем еще одного прародителяПушкина, давшего ему свою знойную африканскую кровь, – Абрама Петровича Ганнибала.
Правда, упоминаний о пребывании прадеда поэта в этом белорусском городе нет ни в одном из бесчисленных трудов, посвященных необыкновенной судьбе «царского арапа». И все же беру на себя смелость утверждать, что маленький арапчонок, носивший в то время имя Ибрагим, жил в Полоцке, и знай о том Пушкин, дороживший мельчайшими подробностями о своем темнокожем прадеде, не преминул бы он сделать остановку в этом славном городе.
Пушкинский рисунок арапчонка на рукописи «Евгения Онегина». 1823 г.
Виной тому одна ошибка, связанная с годом крещения прадеда поэта и невольно повторенная Александром Сергеевичем.
Вот что писал Пушкин в «Начале автобиографии» – записках, посвященных собственному родословию: «Родословная матери моей еще любопытнее. Дед ее был негр, сын владетельного князька.
Русский посланник в Константинополе как-то достал его из сераля, где содержался он аманатом, и отослал его Петру Первому вместе с двумя другими арапчатами. Государь крестил маленького Ибрагима в Вильне в 1707 году с польской королевою, супругою Августа…»
Бесспорно, Пушкин почерпнул эту ошибочную дату из так называемой «Немецкой биографии» Ганнибала, записанной зятем Абрама Петровича немцем Роткирхом уже после смерти «царского арапа»:
«Приблизительно в 1707 году был он (Ганнибал) в Польше окрещен в греческую веру, и сам император вместе с польской королевой, супругой Августа II, почтили этот обряд своим высочайшим присутствием в качестве восприемников».
Итак, год крещения Абрама Петровича указан его биографом как 1707-й. Но именно этот названный год вызывал немало сомнений как у историков, так и у пушкинистов. В 1707-м ни польского короля Августа II, ни его супруги королевы Христины-Эбергардины в Вильно быть не могло. В феврале 1706 года Август II, изменив союзу с Россией, заключил сепаратный мир со шведским королем Карлом XII. И только после победоносной Полтавской битвы в июне 1709-го дружеские связи русского и польского монархов восстановились.
И вновь записки поэта: «В крещении наименован он (прадед) был Петром, но как он плакал и не хотел носить нового имени, то до самой смерти назывался Абрамом».
Фамилией Ганнибал Абрам Петрович стал подписываться значительно позднее, в зрелые годы, первая же фамилия – Петров, как и отчество, была дана в честь «августейшего восприемника».
Петр Петрович Петров – так должно было бы именовать царского крестника. Но арапчонок оказался норовистым и не захотел носить не полюбившееся ему имя. Да и от данной ему фамилии отказался. Только отчество и оставит в память о Петре Великом, своем крестном отце…
Известно, что арапчонка Ибрагима в числе «трех арапов малых робят» привезли в Москву осенью 1704 года – маленького «басурманина» держать нехристем при Дворе долгих три года явно бы не стали.
Более того, в Вильно на стене православной церкви Святой Параскевы Пятницы, где был крещен арапчонок, сохранилась мемориальная доска с выбитым на ней старинным текстом: «В сей Церкви Император Петр Великий в 1705 году слушал благодарственное молебствие за одержанную победу над войсками Карла XII, подарил ей знамя, отнятое в той победе у шведов, и крестил в ней Африканца Ганнибала – деда знаменитого поэта нашего А. С. Пушкина».
Очевидно, запись сделана по старым метрикам, где указывался именно этот год, – а церковные книги заслуживают доверия.
Но, пожалуй, самое веское свидетельство оставил сам Абрам Петрович: «…И был мне восприемником от святые купели Его Величество в Литве в городе Вилне 1705-м году…»
Строки эти из посвящения Екатерине I, предварявшего учебник Ганнибала «Геометрия и фортификация». Вряд ли эту рукопись, поднесенную автором императрице, наследнице «славного Петра Великого», мог видеть поэт.
Из «гнезда Петрова»
Итак, год 1705-й. Уже несколько лет Россия ведет со Швецией Северную войну: Петр I борется за выход к Балтийскому морю со своим противником – шведским королем Карлом XII. Полоцк, в то время входивший в состав Речи Посполитой, становится стратегически важным городом, именно через его земли должны были двигаться шведские отряды на соединение с гетманом Мазепой. В феврале 1705 года русские полки во главе с князем Александром Меншиковым выступили в поход и встали военным лагерем под Полоцком. Государь сам едет к местам возможных боевых событий и берет с собой смышленого и расторопного арапчонка.
