Он стоял в дверях и наблюдал, как она, напевая какой-то мотив, что-то помешивает в кастрюле, полностью поглощенная этим занятием. Эмбер была так привлекательна, что ему потребовалось совершить над собой героическое усилие, чтобы не подойти к ней, не повернуть ее лицом к себе и не зацеловать до головокружения.
— Доброе утро, ангел мой, — сказал он с порога.
Она обернулась и улыбнулась ему:
— Доброе утро, Гай. Я хотела принести тебе завтрак в постель, но, раз ты встал, садись. — Она опять улыбнулась. — Я готовлю оладьи.
Он заморгал:
— Вы в Англии едите это на завтрак?
— Нет, но моя мама в Лос-Анджелесе так делает. Это американские оладьи для завтрака. Толстые и сладкие. Мы едим их с печеными яблоками и кремом шантильи [5].
— Звучит интересно, — заметил он осторожно. — Хочешь, я сделаю кофе? И можно выжать пару апельсинов.
— Спасибо. Это будет чудесно.
Безумие! Если бы полгода назад кто-нибудь сказал Гаю, что он будет получать удовольствие от такой простой вещи, как возня на кухне, он рассмеялся бы в лицо этому человеку. Но с другой стороны, еще полгода назад он в это время уже был бы у себя в лаборатории и занимался проверкой идей, с которыми проснулся.
Сможет ли он вернуться к этому? Через несколько месяцев?.. Через год?..
Отогнав эти тревожные мысли, Гай сосредоточился на кофе и приготовлении апельсинового сока, а Эмбер тем временем жарила оладьи.
Покончив с апельсинами, Гай поставил для нее прибор во главе стола, для себя — справа от нее.
— Кофе готов. А завтрак? — сказал он, наполнил две чашки и добавил молока. Потом налил сок в два стакана.
— Ты точно рассчитал. Садись. — Она поставила на стол блюдо с дымящимися оладьями. — Приступай.
Он был уверен, что не сможет ощутить их вкус, как ощущала она, потому что обоняние — большая часть вкусовых ощущений. Он едва мог различить циннамон в печеных яблоках и ваниль в шантильи, но оладьи, правда, были мягкие, воздушные и прекрасно сочетались с яблоками и кремом.
— Это замечательно! Признаю. Ты великолепно готовишь.
— Спасибо. — Она наклонила голову, принимая комплимент.
— Знаешь, — Гай взял еще порцию, — с этого момента ты всегда будешь ассоциироваться для меня с яблоками и ванилью.
Она подняла брови:
— Разве ваниль не безвкусная?
— Нет. Ваниль сладкая. И очень чувственная.
— Ну спасибо…
Он усмехнулся:
— У тебя такие дивные ямочки на щеках. А когда ты так вот краснеешь, мне хочется, чтобы ты краснела еще и еще.
— Я принимаю это как обещание, — сказала она. — На следующую ночь.
А почему не сейчас?
— Тебе, наверное, надо поработать, а я уже составила план на сегодня. Я отправляюсь путешествовать. Ты видел список, который я сделала вчера?
— Но ты же не знаешь окрестности!
— Не знаю. Но есть такая вещь, как указатели.
— Это верно. Но разве не было бы проще, если бы за рулем был кто-то, кто знает окрестности и может отыскать уютное местечко для ланча?
— Ты хочешь разозлить меня всерьез? А потом заняться сексом? Так ты обычно делаешь?
— На тебе только скользкий кусочек темно-розового шелка, и больше ничего. Так чего же ты ждешь? — парировал он.
— Но ведь я просто безголовая девица, которая любит пирушки.
Она сказала это спокойно, но он увидел что-то в ее глазах. Он обидел ее. И понятия не имел чем.
— Эмбер?
В ответ она широко, очень широко улыбнулась. Но он вспомнил, что она говорила вчера вечером. Она улыбалась только для того, чтобы держать себя в руках.
Он взял ее руку и поднес к губам. Поцеловал ладонь и сложил пальцы.
— Я вижу, что огорчил тебя. Мне очень жаль. Не знаю, что я такое сказал, но, честное слово, я не хотел тебя обидеть! Если ты хочешь, чтобы я провез тебя по местам, которые ты думаешь осмотреть, то сделаю это с самым искренним удовольствием!
— Разве тебе не надо работать?
В том-то и дело. Надо, конечно… Но он физически не может работать сейчас. По крайней мере, пока он с Эмбер, он думает не о работе. А значит, может отвлечься от своей проблемы, которая кажется ему все более неразрешимой.
— Я могу взять отпуск на один день. — Он наклонился и поцеловал ее. — Спасибо за завтрак, ангел мой. Теперь я приму душ и, если мы на самом деле хотим выбраться сегодня из дома, давай встретимся через час у подъезда.
Она удивленно на него посмотрела:
— Ты так долго собираешься?
— Вообще-то нет…
Но Вера обычно собиралась долго, и он решил, что Эмбер нужно столько же времени.
— Дай мне пять минут, чтобы прибрать тут, и десять минут, чтобы принять душ и одеться.
— Серьезно? — Он был удивлен. И обрадован. А ведь он обидел ее. Надо загладить свою вину. — Уборка подождет до нашего возвращения. Я помогу тебе. Мы ели вместе, значит, и порядок должны наводить сообща.
— Договорились.
На сей раз она улыбнулась искренне. Гай видел это по ее глазам.
Когда через пятнадцать минут они встретились у входной двери, Гай посмотрел на ее ноги и вздохнул:
— Эмбер, ты действительно думаешь гулять в этих туфлях? Они скорее подходят для бального зала.
— Я вполне могу в них гулять. Если, конечно, ты не собираешься заставить меня лазить по горам.
— Именно это я и собираюсь сделать. — Он вздохнул. — У тебя нет какой-нибудь спортивной обуви?
— Живя в Лондоне, — заметила она, — я не часто хожу в походы по горам. Так что у меня нет спортивной обуви.
— Кроссовки?
Она посмотрела на него с отвращением.
— Единственные мои туфли без каблуков — балетные. Но во-первых, они остались в Лондоне, во-вторых, это пуанты — и вряд ли годятся для похода в горы.
Только Гай решил, что Эмбер не такая, как Вера, как она сделала нечто совершенно в духе его бывшей жены. Ну почему он постоянно забывает об этом?
— Ну хорошо. Мы не пойдем в горы.
— Я не стараюсь доставить тебе неприятности, — сказала она. — И я могу гулять в этих туфлях целый день, если надо.
— Хорошо. — Он знал, что это просто бравада.
Она вздернула подбородок, как если бы он сказал это вслух:
— Давай поспорим. Если я выиграю, ты в конце дня купишь мне коробку лучшего шоколада.
— А если выиграю я? — спросил Гай.
Она усмехнулась:
— Тогда я сделаю шоколадку из тебя.
Он ничего не ответил. Ничего. Потому что навеянная ее словами картина лишила его дара речи.
— В чем дело, Гай? — спросила она удивленно. — Или вся кровь отлила от твоей головы? — В ответ он обнял ее и крепко прижал к себе. — Намек ясен, — прошептала она.
Этот ее болтливый язык! Когда она научится держать его за зубами?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
