Затем, подойдя к дому с тыльной стороны, я обнаружила дорожку, обсаженную низкорослым кустарником. Прямая, словно стрела, она как бы пронзала насквозь бельведер весьма необычной архитектуры. Я поднялась по трем невысоким ступеням и оказалась на круглой площадке под островерхой черепичной крышей, украшенной по краям искусной резьбой. Это был один из самых уютных уголков усадьбы.
Вдоволь налюбовавшись бельведером, я пошла по аллейке дальше. Время от времени в поле зрения возникала широкая проезжая дорога, идущая параллельно моей, но она то и дело скрывалась среди буйно цветущей растительности.
Дорожка привела меня к невысокой железной ограде фамильного кладбища. Пройдя через калитку, я очутилась среди могил, обложенных кирпичом. Меня не удивил такой необычный способ захоронения – я где-то читала, что к нему прибегают, если почва вокруг слишком влажная.
Если бы я знала, куда ведет эта дорожка, я скорее всего не пошла бы по ней: события минувшей ночи повергли меня в состояние духа, отнюдь не подходящее для посещения кладбища. Но коль скоро мне случилось здесь оказаться, я посчитала своим долгом почтить память Айды – женщины, которую Тео любил столько лет. Ее могилу я нашла сразу – она была несколько больше других. Имя Айды, а также даты рождения и смерти были выбиты на массивной гранитной плите. Склонив голову, я прочла молитву за упокой души несчастной женщины, прожившей столь недолгую жизнь.
Изучая надписи на остальных надгробиях, я отметила, что в свое время семья Мэртсонов была весьма многочисленной, но никто из ее представителей не отличался долголетием. Старый Мэртсон в этом смысле являл собой исключение.
На кладбище я была недолго – здешняя атмосфера действовала на меня слишком угнетающе. Не стоит больше ходить сюда одной, подумала я, спускаясь по травянистому склону к реке.
Моему взору предстал широкий поток, медленно несущий свои грязноватые воды. На берегу высились могучие раскидистые дубы, поросшие мхом; в остальном же пейзаж был начисто лишен романтизма. Мелкие волны разбивались о покосившийся обломок старой пристани всего около пяти футов длиной – казалось, он неминуемо опрокинется, стоит лишь ступить на него.
Мое внимание привлекло странное сооружение на самой середине протока. Это был полузатонувший плавучий дом. Баржа, на которой он был построен, целиком ушла под воду. Помимо жилой надстройки имелась палуба, однако она была почти полностью разрушена. Сооружение затонуло так далеко от берега, что попасть на него не представлялось возможным иначе, как вплавь, но вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову добираться таким способом до развалины, от которой теперь не было никакого проку. Лучи утреннего солнца, пронизывая густые кроны дубов, зажгли в уцелевших окнах плавучего дома золотое сияние, но это яркое зрелище никак не гармонировало с красотами окружающей природы.
Я собиралась было возвращаться в усадьбу, но тут раздался цокот копыт, и на тропинке, ведущей к реке, возникла Сара верхом на белом арабском скакуне. Она натянула поводья и легко спрыгнула на землю. С первого взгляда было видно, что передо мной опытная наездница. Ее чуть раскрасневшееся лицо светилось радостью и азартом. Сара была особенно хороша в эту минуту, и я невольно подумала: как странно, что ее чары оказались не властны над Тео. Но ни зависть, ни ревность не омрачили моей встречи с девушкой – напротив, я была рада возможности найти в ее лице собеседницу. Хотя накануне я не заметила, чтобы она испытывала ко мне особенно теплые чувства (на каждом шагу выставляя напоказ свою любовь к Тео, Сара почти заставила меня выйти из себя), я надеялась, что сегодня она способна будет выслушать меня с пониманием и сочувствием.
– Карла сказала мне, что вы вышли прогуляться, и я отправилась вас искать, – сказала Сара. – Мне хотелось бы извиниться за вчерашнее – я была просто неподобающе назойлива.
– Я не обижена, – улыбнулась я. – Боюсь, будучи на вашем месте, и я не смогла бы повести себя иначе.
– Сомневаюсь, – возразила она со свойственной ей прямотой. – Вы моложе меня, но одновременно и взрослее. У нас на Юге женщины ужасно избалованны. Вы, северянки, гораздо независимее даже сейчас. Говорят, многие из вас нанимаются на службу.
– Приходится, ведь у нас совсем иной уклад жизни.
– Боюсь, и нам теперь уж не вернуться к той жизни, что была до войны, – грустно усмехнулась Сара. – Впрочем, – сказала она, встрепенувшись, – что было, то прошло. Расскажите-ка мне лучше, Нэнси, как вас встретил старый Мэртсон.
– Не скажу, что с распростертыми объятиями, – призналась я. – Но, по крайней мере, он был со мной вполне любезен.
– Галантность – фамильная черта Мэртсонов, – кивнула Сара. – Увы, пережитые несчастья не прошли для них бесследно, но наберитесь терпения – и вам удастся преодолеть отчужденность старика.
– Я тоже на это надеюсь, – сказала я без особой уверенности.
– И все-таки вы расстроены, – заметила она, внимательно глядя на меня. – Неужели все так плохо?
– Увы, – вздохнула я. – Только дело совсем не в старике. Сегодня ночью произошли события, о которых я до сих пор не могу вспоминать без ужаса.
– Боже правый, что же случилось? – воскликнула она, и на сей раз ее тревога была отнюдь не напускной.
– Я расскажу вам… Давайте присядем вот здесь, – предложила я, указывая на деревянную скамейку у самой воды. – Если вы, конечно, никуда не торопитесь.
– В моем распоряжении достаточно времени.
Привязав коня к невысокому деревцу, Сара сняла черные кожаные перчатки и присела рядом со мной.
– А знаете, я никак не ожидала увидеть вас здесь, – сказала я. – Карла сообщила мне, что Тео рано утром отправился вас навестить.
– Тео и сейчас там, – подтвердила она, скривив губы. – Только он Эдвина поехал навестить, а не меня. За вашего супруга можете быть спокойны – ни я, ни любая другая женщина не смогли бы заманить его в свои сети. У Мэртсонов есть еще одна фамильная черта – они всегда были верны своим женам.
– Я благодарна вам, Сара, за эти слова…
Я надолго замолчала, не зная, с чего начать свой рассказ, и сомневаясь, стоит ли начинать его вообще. Но желание поделиться с кем-нибудь своими тревогами оказалось сильнее, и я все-таки поведала Саре о том, что случилось со мной прошедшей ночью, не упустив ни единой подробности. Она слушала, расширив глаза в неподдельном изумлении.
– Вы говорите маска была кроваво-красной, с длинными черными волосами?
– Именно так, – подтвердила я. – Вам знакома эта маска?
– Роуз была в такой же на последнем Марди-грас, хотя, конечно, это, может быть, какая-нибудь другая, просто похожая… Однако до чего жестокую шутку с вами сыграли! Кто бы это мог сделать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
